причина, а их Исак Семеныч подговаривает, на великого князя намолиться не
может. Смех, в грамоте кажной и то великих князей поминает!
Ревшин, и кое-кто из бояр поморщился.
великих бояр с житьими подымать...
подумала Марфа недовольно.
обговорено, кажись, и все же! Пенков уперся опять - ни в какую!
наше с древних времен живет, еще при Ярославичах сложено! Оттоле и "Правда
Русская", и уложения новгородские, и вольности наши! По закону и деять надо!
"полем", поединком решали, да водой, да железом испытывали! Когда князь за
полюдьем наезжал и судил, на ковре сидя! Оттоле начать, дак и великий князь
Московской прав окажетце! В те поры за всякой суд одному князю али
наместнику его вира шла!
законы просты были, хранили их старики, решали на миру, по совести! Я скажу
о нашем, новгородском суде! Еще когда вече ставилось, и посадник был один,
сложены у нас, в Новом Городе, три суда: посадничий суд, в иных делах
смесный, с судом князевым, торговый суд тысяцкого и суд владычный.
вече приговаривало. Выше власти нет. Ты скажешь, Богдан, мол, после Шелони
на всем одна печать князева стала, и с того городищенские наши посадничьи
суды пересуживают и перед городом не отвечивают? Пото и Славкова с Никитиной
откачнулись? Пущай! Но ты скажи мне, ответь! Где тот закон и по какому суду
записан, что плотничана нонь переступили?
Богдан.
тобой. И на то только, ежели кто откажется от суда, отринет от себя право
новгородское, отречется от города своего, - на то нет у нас ни суда, ни
закона!
мысли помыслить не было ни у кого отказаться от защиты, что давал город
гражданам своим! В каждую войну полоненных на рати ли, мирных ли,
захваченных на путях торговых, выручал Господин Великий Новгород прежде
всего. Защищал и в чужих землях каждого своего купца. Схватят там новгородца
- тут немцев имали или товар ихний, а то и войной грозили за братью свою. И
до войны с Ганзой доходило! Кто откажется от такой защиты!
нынче, воевода, и дела створились не прежние!"
по изволенью нашему, одна только власть, один суд - вечевой! Он выше суда
княжого! Он возможет сие! Одно вече вправе и отменять и налагать законы
новые, только оно! Слово мое: надо поднять вече!
степенной, мне городом власть дадена! - кричал Богдан. Даже покраснел сквозь
серую щетину. - Отступников и древле казнили! Вот, в лето шесть тыщь
шестьсот сорок пятое расточили домы приятелей князевых, и имали на них
полторы тысячи гривен, и дали купцам крутиться на войну! Чти! В лето шесть
тыщь семьсот семьнадцатое Всеволод князь сам рек мужам новгородским:
Мирошкиничей, домы разграбили, села попродали, и избыток по всему городу
разделили! Опять, в семьсот тридцать шестом пошли с веча на тысяцкого
Вячеслава, и двор его и братьи его дворы разграбили, и софиян многих, и
липенского старосту грабили - тот к Ярославу ускочил! Было? В семьсот
девяносто пятом Семена Михайлова дом грабили всею силой! В девяносто восьмом
всю улицу Прусскую пожгли и пограбили. В восемьсот тридцать пятом двор
Остафья Дворянинца в Плотниках пограбили и сожгли, а в пятьдесят девятом
опять всю Прусскую улицу взяли на щит за неисправленье городу! В девяносто
шестом Есифа Захарьинича двор развозили...
должно от веча указ имать!
то закона в народоправствах! А будь такой закон, не были бы мужами вольными,
но рабами власти, которая тот закон применить вправе.
черный народ должен Славкову с Никитиной разгромить!
известно, а кем кончит, ни ты ни я знать не можем! - отрубил Савелков.
Вдруг представилось: черные люди, ремесленники, кузнецы, плотники,
суконники, и она - во главе! Так бы и нать! Как Захарьина двоюродника,
Андрея Иваныча, полвека назад громили неревляна, про Клементья Ортемьина,
про землю! С чего Захарья неревлян видеть не может о сю пору! А запомнил и
через полвека! С Борецкого Исака, покойного, сердце на нее перенес - она
тогда еще не рожена была, вот как!
замирели все. Богдан спрятал колючие глаза под мохнатые свои брови.
подумал, так ли сказал? Житьи переглянулись враз. Иван Есипов один, почитай,
не понял. То на того, то на другого оглянет: что ж замолкли, господа?
Плотницком, просто раньше их поняли!
ли Иван Савелков, нет ли. Да, тогда уж лучше великий князь Московский!
широкими бровями. Олена смотрела в упор и не отступила с пути.
прошептала только:
тотчас вздернула голову. Столько муки было в глазах...
нейдет! А я? Бежал ли с поля боя тогда, на Шелони, бегу ли нынче? А Иван
Савелков, не думавши, голову положит, и не за земли, за просто так, от
сердца своего!" - повернулся Григорий. Так и не сказал ничего девушке.
глазами Совет: то ли господа бояре при посаднике степенном, то ли
заговорщики, не понять. Да уж и понимать не стоит!
посередине. Даве на челноках посылывала.
и Полинарьиных, взыскав с тех и других виру за отпадение от суда.
виры исчисляли по старине. Набег должны были возглавить сам Богдан, как
степенной, и Онаньин с Пенковым. Кто-то должен был прикрывать лодки с этого
берега и чуть что - ударить ниже по течению. Тучин и Савелков разом
заспорили, но Григорий настоял на том, чтобы оставить в стороже Савелкова.
во гнев, нрав твой все знают, скажут - не суд, а расправа.
уступить. Он не знал, что Григорий, и сам того не ведая, спасал его от суда
и ближней расправы великого князя Московского.
тех, кто был сегодня, и тех, которые отреклись. Не дураки ведь!
все в кулаке одном, в одной власти, в одной упряжке ходят?!
пристаней. Гребли молча, отпихивали редкие льдины от бортов. По случаю
поломки моста масса лодок сновала по Волхову, и на неревские лодьи немного
обратили внимания.
шаря глазами по знакомым насупленным лицам.
ворота в Федоровскую улицу. На Славкову и Никитину выходить намечалось
задами, сразу со всех сторон. Кое у кого тряслись руки.
остоялся. Он с Васильем Никифоровым должны были брать Полинарьиных. Панфил
трусил рядом, указуя путь.
заполошный крик, и сразу пошло: хлопали калитки, взвывали псы, растекался
Конан-Дойль Артур
Орлов Алекс
Василенко Иван
Роллинс Джеймс
Василенко Иван
Конюшевский Владислав