Лев Гумилев.

Гетерохронность увлажнения Евразии в Средние века

ГЕТЕРОХРОННОСТЬ УВЛАЖНЕНИЯ ЕВРАЗИИ В СРЕДНИЕ ВЕКА
(Ландшафт и этнос) V
Л.Н. Гумилев
Опубликовано в журнале "Вестник ЛГУ", 1966, N 18, С. 81-90.
Методика исследования изменений климата и ландшафта, примененная нами для
исторического периода, основана на достаточно полном и точном знании событий,
происходивших за период в 2000 лет, - с I в. до н.э.
Мы будем исходить из положения о постоянном влиянии природы на формы
человеческой деятельности [1] и избегать крайностей, свойственных
"географическому детерминизму" [2], так как даже для самых примитивных
человеческих сообществ свойственны спонтанные формы развития [3].
Поэтому мы пойдем путем изучения этногенеза и миграций на широкой площади, так
как при таком подходе неизбежные частные ошибки будут взаимно компенсироваться
[4], а общие допуски мы постараемся уменьшить путем сопоставления с
палеогеографией голоцена [*1].
Проблема изменения климата Евразийского континента в поствюрме, долго служившая
объектом научной полемики, была решена А.В. Шнитниковым, согласно которому
увлажненность Евразийского континента варьировала с большой амплитудой [5].
Заслугой А.В. Шнитникова являются намеченные им хронологические рамки периодов
увлажнения и усыхания, причем допуск при определении границ периодов превышает
столетие. Данную концепцию следует дополнить путем учета гетерохронности
увлажнения аридной, гумидной и полярной зон [6], сводящейся к следующему.
В случае увлажнения аридной зоны усыхает зона гумидная, а при увлажнении зоны
полярной идет одновременное усыхание гумидной и аридной зон, но возникает
активное увлажнение зоны субтропической [7], в частности речных долин Тигра и
Евфрата на Ближнем Востоке и Хуанхэ и Янцзы на Дальнем. Исходя из этой
концепции, мы можем пересмотреть панораму смены народов на пространстве степной
зоны Евразийского континента, для которой соотношение площади травянистых
степей, лесов и пустынь было основным условием ведения хозяйства [8].
В отличие от относительно стабильного климата Средиземноморья территория
евразийской степи чутко реагирует на климатические изменения, Усыхание,
связанное с увеличением площади пустынь, и увлажнение, ведущее к наступлению
лесов, одинаково вредно отзываются на населении степи и его хозяйственных
возможностях. Следовательно, смена форм хозяйства соответствует смене
климатических условий и тем самым колебанию уровней внутренних морей [9]. А
климат менялся быстро [10].
В 1959-1963 гг. нами были произведены в бассейне Каспийского моря работы,
которые дали возможность получить недостающие данные о сменах периодов
увлажнения и усыхания гумидной и аридной зон [11]. Это позволило перенести
проблему усыхания Средней Азии в иную плоскость, наметить опорные точки
колебаний уровня Каспия, заполнить интервалы между этими точками и получить
довольно стройную картину изменений климата на исследуемой территории.
Несостоятельность доводов некоторых ученых, в частности С.А. Ковалевского и А.В.
Комарова [12], утверждавших (опираясь на сведения античных авторов), что уровень
Каспийского моря в I тыс. до н.э. достигал будто бы абсолютной отметки 1,33 м,
была доказана Л.С. Бергом [13]. Низкий уровень Каспия за последние 15 тыс. лет
устанавливается и нашими полевыми исследованиями. На поверхности территории
Калмыкии, которая, при положительной абсолютной отметке моря, была бы покрыта
водой, найдены фрагменты керамики эпохи бронзы и даже палеолитические отщепы.
В IV-II вв. до н.э. уровень Каспийского моря был весьма низок, несмотря на то
что воды Амударьи через Узбой протекали в Каспийское море. О последнем говорят:
сподвижник Александра Македонского историк Аристобул [14], мореплаватель Патрокл
(III в. до н.э.), Плутарх, Эратосфен и Страбон [15]. О водопадах, имевшихся при
впадении Амударьи в Каспий, сообщают Евдокс и Полибий [16]. Иордан утверждает,
что есть "другой Танаис, который, возникая в Хринских горах, впадает в
Каспийское море" [17]. Поскольку "Хринские горы" - это место обитания "фринов",
северо-западной ветви тибетцев, живших на восточных склонах Памира [18],
очевидно, что "Хринские горы" являются Памиром, а река "другой Танаис" не может
быть ничем иным, как Амударьей с Узбоем и Актамом. На основании этих сообщений
А.В. Шнитников высказал предположение о высоком уровне Каспия в середине I тыс.
до н.э. [19]. При этом не было учтено одно немаловажное обстоятельство: попасть
в Узбой воды Амударьи могли только через Сарыкамышскую впадину, площадь которой
вместе с впадиной Асаке-Аудан настолько велика, что испарение там должно было
быть громадным. Этим объясняются габариты русла Узбоя, не способного пропустить
более 100 м воды в секунду, что явно недостаточно для поднятия уровня Каспия.
На составленной во II в. до н.э. карте Эратосфена, где четко показаны контуры
Каспия, северный берег моря расположен южнее параллели 45°30', что соответствует
ныне находящейся под водой береговой террасе на абсолютной отметке минус 36 м
(имеется в виду отметка тылового шва террасы, выше которого поднимается уступ
более высокой террасы). Действительно, Узбой в это время впадал в Каспийское
море, так как его продолжение - русло Актам - ныне прослеживается по дну моря на
абсолютной отметке минус 32 м. При большей древности русло было бы занесено
эоловыми и морскими отложениями, а в более позднее время уровень моря находился
выше, и условий для эрозии и меандрирования не было.
Итак, несмотря на относительное многоводье Амударьи, уровень Каспийского моря в
IV-II вв. до н.э. соответствовал отметке не выше минус 36 м. Это значит, что по
принятой нами климатической схеме в данную эпоху шло интенсивное увлажнение
аридной зоны. Действительно, во II в, до н.э. хунны заводят в Джунгарии
земледелие [20]. В это же время китайские военные реляции о численности отбитого
у хуннов скота говорят об огромных стадах, которые хунны пасли в пределах
Монгольского Алтая, а усуни - в Семиречье. При неудачных набегах на хуннов,
когда те успевали отойти, добыча исчислялась тысячами голов скота, а при удачных
- сотнями тысяч [21]. И это в местности, представляющей сейчас пустыню! Цифрам
следует верить, так как полководцы сдавали добычу чиновникам по счету и могли
утаить часть добычи, но не завысить ее количество. Богатым скотоводческим
государством, способным выставить до 200000 всадников, было царство Кангюй,
простиравшееся от Тарбагатая до среднего течения Сырдарьи. Иссык-Куль в наши дни
не сообщается с теряющейся в песках р. Чу, но на картах того времени Чу показана
вытекающей из Иссык-Куля и впадающей в широкое озеро [22]. Все это говорит о
повышенной увлажненности и относительно густой населенности этих районов в то
время.
Наши соображения подтверждаются геологическими исследованиями. Линзы торфа около
русла Актам, перекрытые морскими отложениями, датируются I тыс. до н.э. и по
характеру растительных остатков указывают на значительное похолодание климата
сравнительно с современным [23]. Пресноводные отложения обнаружены на дне
Красноводского залива, на отметке минус 35 м [24]. Самый факт накопления торфа
указывает, что климат Средней Азии был более влажным, чем современный.
В IV-III вв. до н.э. хунны обитали на склонах Иньшаня и очень ценили этот район,
так как "сии горы привольны лесом и травою, изобилуют птицей и зверем. Хунны,
потеряв Иньшань, плакали, проходя мимо него" [25]. Так описывает эту местность
географ I века, а 2000 лет спустя: "Местность эта в общем равнинная, пустынная,
встречаются холмы и ущелья; на севере большую площадь занимают развеваемые
пески. Северная часть плато представляет собой каменистую пустыню, среди которой
встречаются невысокие горные хребты, лишенные травянистого покрова" [26]. Такое
же различие в описаниях Хэси - степи между Алашанем и Наньшанем.
Очевидно, 2000 лет назад площадь пастбищных угодий, а следовательно, и ландшафт
были иными, чем сейчас, Но мало этого: усыхание степи имело место и в древности.
История хуннов отреагировала на это чрезвычайно чутко - хуннская держава
погибла.
Конечно, для крушения кочевой империи имелось сколько угодно внешнеполитических
причин, но их было не больше, чем всегда [27], а до 90 г. хунны удерживали
гегемонию в степи, говоря: "Мы не оскудели в отважных воинах" и "сражаться на
коне есть наше господство" [28]. Но когда стали сохнуть степи, дохнуть овцы,
тощать кони, господство хуннов кончилось.
Начиная с I в. до н.э. в хрониках постоянно отмечаются очень холодные зимы и
засухи, выходящие за пределы обычных. Заведенное хуннами земледелие погибло.
Очевидно, процесс перехода к аридному климату в этот период зашел уже настолько
далеко, что стал решающим фактором в примитивном хозяйстве как оседлом, так и
кочевом. Таким образом, мы можем объяснить обезлюдение северных степей в III в.
н.э. сокращением пастбищных угодий и считать III в. н.э. кульминацией процесса
усыхания.
Вынуждены были ютиться около горных склонов и непересыхающих озер и победители
хуннов - сяньбийцы. Овладев Халхой, они не заселили ее, а расселились по южной
окраине Гоби, вплоть до восточного Тянь-Шаня [29]. Прежние методы ведения
хозяйства аридизация климата сделала невозможными.
Отмечая, что Балхаш имеет значительно меньшую соленость, чем должно иметь
бессточное среднеазиатское озеро, Л.С. Берг предположил, что "Балхаш некогда
высыхал, а в дальнейшем опять наполнился водой. С тех пор он еще не успел
осолониться" [30]. Высыхание большей части Балхаша датируется III в. н.э., так
как карта эпохи Троецарствия (220-280 гг.) [31] показывает на месте Балхаша
небольшое озеро, по контурам соответствующее наиболее глубокому месту Балхаша в
наше время [32]. Понижен был и уровень Иссык-Куля [33]. В это же время, по
сведениям, сообщаемым Аммианом Марцеллином, Аральское море превратилось в
"болото Оксийское", т.е. весьма обмелело [34].
Источники фиксируют значительное сокращение населения степной зоны в эту эпоху.
Усуни уходят в горный Тянь-Шань; сменившие их потомки хуннов - юебань - заселяют
склоны Тарбагатая; богатый некогда Кангюй сходит на нет. Отсутствие
внешнеполитических причин, способных вызвать ослабление этих народов, дает
основание предположить, что главную роль здесь играли причины внутренние,
связанные с хозяйством усуней и кангюйцев. Но ведь оба эти народа жили
натуральным хозяйством и экономика их зависела только от поголовья коров, овец и
лошадей, а количество животных определялось площадью пастбищных угодий.
Следовательно, констатировав ослабление Кангюя, иными словами - уменьшение
прироста населения, мы можем, обратным ходом мысли, сделать вывод, что площадь
пастбищных угодий сократилась, а коль скоро так, то это говорит о временной