Л.Н. Гумилев

МЕСТО ИСТОРИЧЕСКОЙ ГЕОГРАФИИ В ВОСТОКОВЕДНЫХ ИССЛЕДОВАНИЯХ

*Опубликовано "Народы Азии и Африки", 1970, N 1, стр. 85-94.*

О значении географических условий, например рельефа для военной истории,
говорилось давно. Еще в XVIII в. один из первых русских историков Иван Никитич
Болтин сделал замечание: "У историка, не имеющего в руках географии,
встречается претыкание" [+1]. Однако ныне история ставит куда более глубокие
задачи, и география отошла от простого описания диковинок нашей планеты и
обрела возможности, которые нашим предкам были недоступны.

В наше время вопрос стоит иначе, чем в XVIII-XIX вв.: не только "Как влияет
географическая среда на людей?", но и "В какой степени сами люди являются
составной частью той оболочки Земли, которая сейчас именуется биосферой?" [+2].

Диалектический материализм различает несколько взаимосвязанных форм движения
материи, как то: физическую, химическую, биологическую и общественную [*1].
История человечества, как чуткий прибор, фиксирует эти формы движения и
позволяет разобраться в характере их взаимодействия.

Смена общественно-экономических формаций идет то более, то менее быстро, но
последовательно. Однако она не охватывает тех воздействий на человечество,
которые связаны с проявлениями физико-химических и биологических процессов,
Человечество с момента своего становления было тесно связано с окружающей
природой, черпая из нее средства существования. Приспособляясь к различным
ландшафтам: тропическому лесу, сухой степи, тундре и т. д., люди вырабатывали
систему навыков и обычаев, что повлекло разделение человечества как вида на
разнообразные коллективы, которые называются этносами. Этническое размежевание
человечества продолжается и поныне, очевидно являясь формой существования вида
Homo sapiens. Оно называется этногенезом и является феноменом, пограничным
между общественной и прочими природными формами движения материи.

В самом деле люди (и каждый человек в отдельности) являются не только членами
общества, но и твердыми телами, т, е. подвержены закону тяготения;
организмами, со всеми биологическими функциями; млекопитающими хищниками,
входящими в биоценоз населяемого ими ландшафта: наконец, членами этноса
(племени, нации, народности и т. п.). Как таковые они подвержены воздействиям
то силы земного притяжения, то разных инфекций, то голода или изобилия из-за
изменения вмещающего ландшафта и, наконец, процессов этногенеза, которые не
всегда совпадают с общественными процессами, а идут своими ритмами.

В аспекте исторической географии этносами называются коллективы людей,
противопоставляющих себя всем остальным, например: китайцы и варвары,
арабы-мусульмане времен первых халифов и "неверные", и т.д. Зарождаясь в
условиях какого-либо ландшафта, этносы распространяются иногда по всей земле,
но это связано с их исторической судьбой, определяемой не только ритмами
этногенеза, но и в не меньшей степени глобальным общественным развитием
человечества. Таким образом, проблема этногенеза лежит на рубеже наук
естественных и гуманитарных (подробно см.: [+3] [+4]).

Непосредственно на человеческий организм и на любой человеческий коллектив
влияет не просто Земля, а определенный ландшафт. С другой стороны, люди за
историческую эпоху видоизменили почти всю поверхность суши, но египтяне,
монголы, арауканы и шведы делали это настолько по-разному, что конструктивнее
рассматривать влияние этносов на природу, нежели человечества в целом. Поэтому
можно рассматривать природу как многообразие ландшафтов, человечество - как
мозаику этносов, а их взаимодействие и его результаты - как этногеографию и
палеогеографию исторического периода. Для нашей проблемы в очерченном круге
вопросов важны две темы, которые мы разберем поочередно: 1) постоянное
воздействие ландшафта на этнос и 2) варианты воздействия этноса на ландшафт.

На важность затронутой нами темы указал Н. И. Конрад в книге "Запад и Восток"
(М., 1968), отметивший наличие исторических процессов, свойственных любым
разновидностям человечества. Если прежде задачей востоковедения было выявление
локальных форм внеевропейских культур, то теперь мы вправе ставить вопрос об
интерпретации глобальных закономерностей и освоении способов (методики) их
исследования. Достичь этой цели можно несколькими способами, в том числе путем
применения исторической географии к востоковедным дисциплинам.

Отметим отличие нашего подхода от "географического детерминизма",
истолковывающего все явления истории культуры, этнического характера и даже
хода политических событий как воздействие географической среды на общество.

Л. С. Берг сформулировал соотношение вида и его географического окружения так:
"Географический ландшафт воздействует на организмы принудительно, заставляя
все особи варьироваться в определенном направлении, насколько это допускает
организация вида. Тундра, лес, степь, пустыня, горы, водная среда, жизнь на
островах и т.д. - все это накладывает особый отпечаток на организмы. Те виды,
которые не в состоянии приспособиться, должны переселиться в другой
географический ландшафт или - вымереть" [+5]. Это положение равным образом
относится к этносам, которые непосредственно и тесно связаны с природой через
свою хозяйственную деятельность. Этнос приспособляется к определенному
ландшафту в момент своего сложения, а приспособившись, при переселении и
расселении, ищет себе область, соответствующую его привычкам. Так, угры
расселились по лесам; тюрки и монголы - по степям; русские, осваивая Сибирь,
заселяли лесостепную полосу и берега рек: англичане колонизировали земли с
умеренным климатом, а арабы и испанцы - с жарким. Исключения из правила
встречаются, но только в пределах законного допуска. Характер культуры
складывающейся народности определяется вмещающим ландшафтом через его
экономические возможности.

Большинство племен и народностей древности и средневековья приспосабливались к
ландшафту, не пытаясь его изменить. Таковы все охотники, рыболовы, скотоводы и
собиратели, а также часть земледельческих племен, не применяющих
искусственного орошения. Исключение составляют народы, практиковавшие
интенсивное земледелие: египтяне, шумеры, древние иранцы и китайцы. Они
приспосабливали ландшафт к своим потребностям и подчас нарушали даже течение
ветров. Так, развитие земледелия в Китае привело к уничтожению лесов в долине
р. Хуанхэ, и к IV в. до н.э. сухие центральноазиатские ветры занесли лессом
мелкие речки и гумусный слой в Шэньси. Леса на среднем течении Хуанхэ
задерживали ветры, несшие песок из пустыни Хэси (западнее хребта Алашань).
После уничтожения лесов человеком песок стал достигать областей Центрального
Китая, Изобретение железной лопаты позволило в III в. до н.э. выкопать
оросительные каналы из р. Цзинхэ, но река углубляла свое русло, и каналы
высыхали. Борьба за воду кончилась победой ветра - работы по поддержанию
оросительной системы прекратились в XVIII в. [+6]. Зато кяризы в долине
Тарима, построенные древними иранцами, дали жизнь многим оазисам. Созданный
ландшафт влияет на этнос, так же как и естественный.

Исключение, впрочем весьма распространенное, составляют этносы, оторванные от
своего ландшафта. Они начинают жить не за счет природы, а за счет
этносов-аборигенов, образуя в их среде колонии. Возможности к тому дает
насилие (впрочем, на относительно недолгое время). Но поскольку наличие
подобных этносов связано с их исторической судьбой, то нет необходимости
останавливаться на анализе этого явления, не имеющего прямого отношения к
ландшафту. Достаточно при практическом изучении вносить соответствующую
поправку. Для нашей темы важнее установить, какими гранями смыкаются
антропосфера и природная ее среда и как последняя взаимодействует с первой.

За последние десятилетия наука отказалась от представления о неизменности
географических условий даже в сравнительно короткий период, освещенный
письменными источниками, т. е. около 3 тыс. лет. Действительно,
Средиземноморский бассейн имел за это время стабильный климат, но это частный
случай, а не общее правило. Зато климатические условия в центре Евразийского
континента менялись очень сильно. Достаточно отметить, что уровень Каспийского
моря в VI в, стоял на абсолютной отметке - минус 34 м: в начале XIV в. - минус
19 м, а сейчас - около минус 28 м. Мощная трансгрессия XIII в., когда Каспий
поднялся на 15м, весьма резко отозвалась на судьбах Хазарии, а следовательно,
и пограничных с нею стран. Большая часть плодородной земли, кормившей
хазарский народ, оказалась под водой. Также весьма отличны от современных
исторические условия возникновения китайской цивилизации [+7].

Установление В.Н. Абросовым [+8] гетерохронности увлажнения лесной и степной
зон Евразии позволило сопоставить климатические колебания с историческими
судьбами кочевых народов и с колебаниями уровня Каспийского моря. Поскольку
Каспий наполняется Волгой (81%), несущей воду из гумидной зоны, повышение его
уровня совпадает с усыханием окружающих степей, и наоборот: наполнение Арала и
Байкала реками аридной зоны означает усыхание среднерусской равнины. Однако
для того, чтобы получить полную картину, необходимо учитывать не две, а три
возможности прохождения циклонов, несущих влагу от азорского и исландского
максимумов в Евразию: южный путь по аридной зоне, средний - по гумидной и
северный - по арктической. Зависимость климатических условий от путей циклонов
сведена нами в следующую таблицу.

_Местоположение постоянного центра действия атмосферы_ _1. Северное_
_2. Среднее_ _3. Южное_
В арктической зоне Влажно Засушливо Засушливо