силой ненависти я еще держусь на этой земле.
в стене и служившей ему одновременно и ложем и единственным сиденьем.
Мыслью он беспрестанно уносился ко дням детства, ко дням юности, к тому, что
было пятьдесят лет назад, когда он спустился с отрогов родных Юрских гор в
поисках великих приключений.
длинный белый плащ с черным крестом - традиционное облачение
рыцарей-тамплиеров. Уже от самого слова "тамплиер" веяло духом дальних
странствий и подвигов, оно вызывало в воображении корабли, идущие на Восток
с гордо раздутыми парусами, страны, где вечно сини небеса, коней, мчащих
всадников в атаку через пески пустыни, все сокровища Аравии, богатый выкуп
за пленников, отбитые у врага города, отданные на поток и разграбление,
крепости, к которым от морского берега ведут гигантские лестницы. Говорили
даже, что у тамплиеров есть свои тайные гавани, откуда они отплывают в
неведомые земли...
которого спадали до золотых шпор, он горделиво шагал по далеким городам...
надеялся достичь, получил все титулы и наконец по выбору братьев-тамплиеров
занял высший пост Великого магистра Франции и заморских стран, имел под
своим началом пятнадцать тысяч рыцарей.
долю выпадала такая неслыханная удача и на смену ей приходило столь глубокое
унижение.
долженствующие изображать план крепости, как вдруг в коридоре, ведущем в его
темницу, послышались тяжелые шаги и звон оружия.
овладела им.
четырех лучников в коротких кожаных камзолах и с пиками в руке. В нетопленом
коридоре от их дыхания поднималось легкое облачко пара.
поднялся со скамьи.
отбил заклепку, приковывавшую цепь к железным кольцам весом в четыре фунта,
охватывавшим щиколотки узника.
превратившийся в жалкую вылинявшую тряпку; украшавший его черный крест висел
лохмотьями.
шатаясь, с трудом переступая закованными в железо ногами, подымался по
лестнице башни, еще чувствовался военачальник, отбивший в последний раз
Иерусалим у неверных.
И чтобы вернуть себе эту желанную силу, он твердил имена трех заклятых своих
врагов: Климент, Гийом, Филипп.
крепостной стены, струился сквозь бойницы, скрывая своей белесой пеленой
колокольню соседней церкви...
повозку; они вполголоса переговаривались.
прорезало пронзительно грустное конское ржание.
королевских лучников, тот, кто самолично присутствовал при всех казнях, тот,
кто сопровождал всех заключенных в судилище и на пытки; его невозмутимо
спокойное лицо не выражало ничего, кроме скуки. Алэну де Парейлю было под
сорок, короткие, преждевременно поседевшие волосы спадали прядями на его
квадратный лоб. На нем была кольчуга, на боку висел меч.
почувствовал, что бледнеет, если только могло побледнеть это
мертвенно-бледное лицо.
обходились и без повозки, и без вооруженных стражников. Несколько
королевских приставов являлись за обвиняемыми и переправляли их на лодке на
другой берег Сены, чаще всего в сумерки. Присутствие Алэна де Парейля
говорило о многом.
что значится в приговоре?
Богоматери, где будет оглашено решение суда. Воцарилось молчание, которое
нарушил Жак де Молэ:
сановников Ордена: генеральный досмотрщик, приор Нормандии и командор
Аквитании.
бородами, в таких же лохмотьях, прикрывавших такие же хилые тела, трое
сановников Ордена неподвижно стояли посреди двора, растерянно хлопая веками
в провалившихся орбитах, похожие на огромных ночных птиц, ослепленных
дневным светом. В довершение сходства левый глаз командора Аквитании
затянуло бельмом, и старик действительно напоминал филина. Вид у него был
совсем безумный. У генерального досмотрщика - лысого старика - от водянки
чудовищно распухли ноги и руки.
он бросился к Великому магистру и обнял его. Долгая дружба связывала этих
людей. Жак де Молэ покровительствовал Шарнэ, который был моложе его на
десять лет, и видел в нем своего преемника.
которой ударом меча ему рассекло лоб и повредило нос. Мужественный старец
уткнулся изуродованным войной лицом в плечо Великого магистра, чтобы скрыть
слезы.
объятиях. - Мужайтесь, братья мои, - повторил он, обнимая по очереди двух
остальных своих сотоварищей.
на них надели цепи - на тюремном языке расковали или заковали, - должны были
отдать один денье из тех двенадцати, что отпускала им казна для уплаты за
скудную, несъедобную пищу, за солому для ложа и за стирку белья. Еще одна
насмешка, еще одно проявление жестокости со стороны Ногарэ... Ведь тамплиеры
находились под следствием, им еще не вынесли обвинительного приговора. Они
имели право на бесплатное содержание. Двенадцать денье, когда кусок мяса
стоил все сорок! Другими словами, четыре дня в неделю они сидели вовсе без
пищи, спали на голых камнях и гнили в грязи.
два последних денье и швырнул монеты на землю - один денье за расковку его
самого, один за Великого магистра.
тут даже никакой моей заслуги нет.
костях. Но еще сильнее болело сердце, куда, казалось, прихлынула вся кровь.
их предадут и суждено ли им испытать еще неизведанные пытки.
возразил генеральный досмотрщик, разминая вспухшие от водянки руки. - А
вдруг папа решил нас помиловать?
пришепетывал; от долгого пребывания в темнице разум его помутился - старик
впадал в детство.
вокруг повозки.
Он засучил рукав, обнажив изуродованную руку.
заговаривали о пытках, он в смущении опускал глаза. Ведь он не выдержал, дал
ложные показания и не мог простить себе своей слабости.
гнездовьем, символом его могущества.
церковь, в последний раз обнимал взглядом ее дворцы, дома, дворы и сады -
настоящая крепость в самом сердце Парижа.
находили они ночлег, здесь обсуждали планы дальних походов, здесь, в этой
башенке, хранилась казна Французского государства, вверенная их попечению и
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Марко Джон
Шилова Юлия
Шилова Юлия