Чтение 21–й страницы книги ~Повести древних лет~

Лесные звери стронулись в обе стороны от облавы. Тем, кто остался
снаружи облавы, уходить хорошо. А кто захвачен? Они топтали след от свиста
и стука к засаде.

Облавники не торопились, переходили, ждали, опять переходили.

В начале облавы не нужно делать большого шума и нельзя кричать. Зверя
не гонят, а отжимают.

А следу, следу-то сколько! В осинниках кормились сохатые: как на
скотном дворе, натоптано копытами, обглоданы ветки, лежит теплый помет.

Здесь росомаха протащила толстое брюхо на коротких ногах. Встречаются
старые и новые волчьи пересеки. А что натоптали зайцы и наследили пушные
зверьки, не сочтешь! Черный лес богат и может платить хорошую дань.

Живая петля сжималась. Облавники видели, что следы мечутся в разные
стороны, и замечали один другого. Пора, звери огляделись и опомнились.
Если упустить срок, звери рванутся обратно, через облаву.

Охотники закричали во всю мочь. Цепь заверещала, заулюлюкала, завыла.
Каждый старался заорать погромче и пострашнее. Звери потерялись и ринулись
на засаду. Облавники пустились бегом, засадные спустили собак:

- Держи, держи, держи-и!..

Взяли тридцать семь голов лосей, десяток волков, восемь
рысей-пардусов, пятнадцать оленей. Наловили собаками и побили стрелами
больше восьми сороков зайцев. Досталось семь соболей, пять куниц:
случайная добыча, это не облавные звери. Черный лес дал пушниной не дань,
а задаток.

Между делом облавники присмотрели две берлоги. После облавы, не теряя
времени, ватажники горячей рукой взяли на первой берлоге медведицу с
пестуном, а на второй - старика.

Черный лес дал хорошо, но и взамен потребовал плату. Одного облавника
нашли в цепи с разбитой головой и проломленной грудью. Кругом тела и на
выходных следах было написано, как бык скакал на цепь и как облавник
наставил рогатину. Эх, что же ты! Не так надо. В сторону отскочи и
наставляй наискось, под лопатку. Нет. Облавник хотел взять быка, как
медведя. А бык - на дыбы. Он ловок, уклонился от рогатины, отвел рожон.
Страшная сила, когда матерой лось ударит сверху передними ногами...

Товарищи убитого пошли по следу, окропленному свежей кровью. На следу
нашлась стрела. Здесь лось чесался о дерево и сбил занозу. Это ему кто-то
другой засадил, а не убитый облавник. Дальше пошел чистый след. Сохатый
справился и ушел, его не догонишь.

На привале спешили ободрать и разрубить добычу пока она не застыла.
Свежинку варили и жарили в охотку после сухой рыбы и вяленого мяса
лакомились сочным мясом. Туго набитые лосиные и оленьи желудки делили на
всех. Это невкусная, но дорогая еда. Она спасает от зимней болезни -
опухоли тела, десен и выпадения зубов.

Ватажники поминали тех товарищей, которые застыли в пути, и того, что
погиб на облаве. От него осталась молодая жена, именем Иля. Вдове пойдет
равная доля общей добычи, таков ватажный закон. Если она найдет нового
мужа, это ее дело. Но ватага никому не позволит неволить бабу. По
Новгородской Правде любовь - дело вольное.

Глава вторая

1

Богатые владельцы ставят высокие заборы, навешивают тяжелые засовы и
крепкие замки.

Черный лес загородился чащобами, закрылся озерными водами, затворился
болотами. Зимой не разберешь, чего больше: твердой земли или топи. Лес
хвойный с березой, осиной, ольхой, с густым подлеском. В нем трудно
ходить.

Ватажники видели, что Доброга верно говорил о трудности летних дорог
через Черный лес. Но и зимнюю дорогу было не легко пробивать. Вначале
ватага летела, потом шла, а теперь потекла.

С первой дневки выслали дозорных, которые наметили стежку по местам,
где было можно пройти с санями. За дозорными пошли ватажники расчищать
топорами трудные места. Дозорным и тем, кто чистил дорогу, высылали
подсменных. А обоз подтягивался день за днем. Так и закружилось без
перерыва, как прялка в умелых руках.

Ватага пробиралась местами, указанными на берестяных листках Доброги,
и не торопилась. Не тот делает быстро, кто спешит, а тот скор, кто не
переделывает однажды сделанного.

На хмуром зимнем небе не каждый день бывает Солнышко, и не каждую
ночь удается найти звезду Матку. Но новгородцы умеют ходить в лесах.
Лесная наука берется тяжелым охотницким трудом.

День погонял день. Часть саней пришлось бросить и тащить груз на
волокушах. А груза не убавлялось. Запасы пищи пополнял лес. Оружие, снасти
и хозяйственный припас не уменьшались. Ватажники тщательно берегли зашитые
в кожу мешки из домотканины с семенами ржи, ячменя и овса для будущих
огнищ.

2

Оттепель опустила снег, он потемнел было, покрывшись узорной росписью
хвойных игл, шелухой шишек и чешуйками коры. Вернулась стужа, упал свежий
снег, и опять, как по первой пороше, писали звериные лапы и лапки свои
рассказы. Не до них.

Ватага текла. Короткий денек минул. Солнышко повернуло на лето, а
зима - на мороз. Мороз крепчал, крепчала и дружба между ватажниками. Они
сбивались внутри общей ватаги своими ватажками-артелями, вместе ночевали,
дневали и работали.

Доброга, Сувор, Радок, Заренка, Карислав, Отеня и несколько других
ватажников составили свою дружинку. А Одинец отстал, он не чуждался ни
своих прежних друзей, ни Доброги, но не искал с ними встречи. Он все время
шел в переднем дозоре и не нуждался в смене. Ватажный староста возвращался
на ночевки в свою ватажку к обозу, а Одинец обычно и ночевал впереди, в
лесу.

После первой дневки в Черном лесу Одинец без договору сделался
передовым помощником ватажного старосты. Доброга намечал, куда идти, а
Одинец умел без ошибки пробивать стежку. К нему подбилась своя дружинка из
самых сильных и бойких парней. Они о себе говорили: "Мы с Одинцом".
Доброга видел, что на Одинца можно было положиться. Парень имел лесное
чутье, как видно, отроду, Одинцова дружинка умела на ходу подхватывать и
дичь и пушнину. Они походя поймали полсорока соболей и куниц.

Много, много было всяких зверей на полянах, прогалах, на опушках
мерзлых болот, среди корявых березок, в зарослях тальника, в камышовых
займищах. И то сказать, что одно болото показалось шириной с Ильменское
озеро.

Ватага проходила местами, богатыми пушным зверем. Ватажники
заколебались. Чего тащиться дальше? И здесь хорошо. На дневке собралось
ватажное вече. Почти половина ватаги, человек около сотни, захотела
отделиться: "Пусть кто хочет, тот бредет дальше, а нам хорошо и здесь".

Согласные пошли на несогласных с кулаками. Ватажники схватились за
топоры и рогатины. Спасибо. старостам помог Одинец со своими ребятами.

Новгородский мужик, когда разойдется, становится зверь зверем. Но
когда успокоится, то нет человека разумнее его. Доброга убедил людей, что
им нет расчета оставаться в лесу. Летом здесь шага не ступишь из-за топей
и болот. Негде пустить пал и сеять хлеб. Да и недолго спины ломать, -
заповедная река близко. Кто захочет, сможет оттуда легко бегать на зимние
ловли в эти места.

- Что же ты раньше не говорил, что близок конец?

Драчуны разошлись и пошучивали:

- Что-то у тебя нос разросся!

- Свой пощупай, у тебя не лучше.

В сваре пострадал один человек - за деревом нашли старшего Ставрова
приказчика со свернутой шеей. В чужом пиру похмелье. А как его уходили -
никто не мог сказать. Видоков не было, и не пришлось вести розыск.

Доброга про себя подумал на Одинца. Но ватажный староста помнил, что
парень был все время на виду и растаскивал сцепившихся ватажников. За ним
было легко уследить: таких рослых, как он, в ватаге насчитывалось немного.

Мертвого не воскресишь. Доброга напомнил ватажникам, что придется
побольше поберечь оставшегося младшего приказчика.

Через много лет выяснилось, что с приказчиком расправился один из
охотников, которого приказчик обманул на торгу еще в Новгороде.

Доброга же сказал Заренке, что кто-кто, а Одинец не причастен к
убийству. Но девушка с той поры сделалась еще холоднее к Одинцу.

Вскоре случилось, как, идя в передовых, Одинец услышал чей-то
короткий вскрик и метнулся на голос. На снегу - матерая рысь-пардус на
человеке, которого она сбила с ног броском с дерева.

Одинец одной рукой схватил зверя за короткий хвост, другой - за спину
и хряснул о сосну двухпудовым жилистым телом.

Хищная лесная кошка изогнулась в смертной судороге, а из сугроба
поднялся Доброга. Рысь разодрала шапку и высокий ворот полушубка, но не
успела прокусить шею старосты.

- Ты?! - не то спросил, не то утвердил Доброга. Было видно, что рысь
его ничуть не испугала. - Видно, голодная, - махнул он на зверя. - Ну и с
людьми еще не встречалась... А ты - благодарствуй?

- Ничего, - ответил Одинец, с чем они и расстались.