беду...
для того, чтобы бегать от врагов, а для того, чтобы враги бегали от нас.
Так, анда Джарчи?
скосоротился, вперед пролез говорун Хорчи.- Когда я увидел вещий сон, что
ты станешь ханом, ты обещал мне в жены тридцать девушек. Я все жду... И
вот сейчас думаю, если Коксу-Сабрак прикончит Ван-хана и мы останемся
одни, не видать мне тридцать жен.
кэрэитов лежит дорога к нашим куреням. Но я не об этом... Совсем случайно
получилось так, что мы можем крепко намять бока Коксу-Сабраку. Он не
знает, что мы за его спиной. Его воины нагружаются добычей, становятся
неповоротливыми, как тарбаганы перед спячкой. Ван-хан и Джамуха попробуют
его остановить. В это время мы должны ударить.
Все повернули головы к нему. Тэмуджин встревоженно подумал: этот человек с
узким лицом до сих пор не очень понятен ему, шаман, если только захочет,
все может повернуть по-своему, с ним совладать будет труднее, чем с
Алтаном и Даритай-отчигином, его слово ценят и нойоны, и простые воины.
Теб-тэнгри, зайди ко мне в юрту.- Пропустив шамана вперед, он закрыл
дверной полог.- Ты говорил, что водить дружбу с Ван-ханом и Джамухой
опасно. Но ты не против того, чтобы мы помогли им...
горячие угли, подождал, когда вспыхнет пламя.
врагов первым уничтожай наиболее опасного.
это.
Тэмуджин. Прими мой совет и не ходи сам на Коксу-Сабрака.
Этим ты покажешь Ван-хану и всем другим, что не только ты сам, но и каждый
твой нукер способен на великое дело... Ты возвысился над своими нойонами -
твоя семья и твои друзья живут спокойно. Ты возвысишься над ханами -
спокоен будет твой народ.
Боорчу и Мухали. Но врагом Ван-хану я не буду!- Он протестующе двинул
рукой.
Нилха-Сангун. А наследником будет кто-то один.
проникал в глубины души и видел там те, что было скрыто не только от
людей, но и от самого себя.
звучно скрипел под подошвами гутул, и стылый воздух отзывался звоном.
Джамуха был в тяжелой шубе и в теплой беличьей шапке. От дыхания на
воротнике пушился мягкий иней. Иней оседал и на бровях, на ресницах. Холод
и немота пустынной степи угнетали Джамуху. С сожалением вспоминал тепло
очага своей юрты, заботливую Уржэнэ. Зимняя пора, пора спокойного отдыха и
веселой охоты, превратилась для него в пору труда. После того как
провалился хитроумный замысел убрать Тэмуджина, он понял, что бездействие
гибельно. До тех пор, пока жив анда, ни один из нойонов не может
чувствовать себя в безопасности. Была редкая возможность уничтожить его
руками Коксу-Сабрака, казалось, никто не отвратит его гибели, но, видно,
духи зла в сговоре с ним - увернулся от смертельного удара. Мало того, что
увернулся,- извлек из всего этого великую выгоду.
даже попали жена и дети Нилха-Сангуна. Собрав людей, каких только было
возможно, Ван-хан решил дать последнее сражение. Но исход битвы был
предопределен, и все знали это. Хан стал в строй простых воинов и поклялся
умереть вместе с ними.
чего никто не ожидал. На Коксу-Сабрака, уже торжествующего окончательную
победу, обрушились воины Тэмуджина. Они не дали найманам ни перестроиться,
ни развернуться, били в спину стрелами, кололи копьями, рубили мечами...
Боорчу и Мухали отняли пленных, стада, юрты, повозки и все это преподнесли
Ван-хану как подарок. А разбитый Коксу-Сабрак снова едва успел уйти.
за легковерие, толкнувшее на отступничество. Успокоившись, приказал из-под
земли достать <наймана>, оклеветавшего Тэмуджина. Опасаясь, что обман
может открыться, Джамуха велел удавить Хунана бросить труп в реку. Тайна
осталась нераскрытой. Но Ван-хан и без этого охладел к нему. Может быть,
что-то все-таки заподозрил.
умножаемая молвой, облетала степь. И вновь к нему из всех улусов повалили
люди - лихие удальцы, чтобы использовать свое единственное достояние -
отвагу; владельцы стад, чтобы под его сильной рукой спокойно умножать
богатство; обиженные, чтобы обрести защитника. Теперь к анде люди шли не
только из куреней и айлов тайчиутов, но и многих других племен -
салджиутов, хатакинов, дорбэнов, хунгиратов, куруласов... Его силы росли,
увеличивались, теперь уже ни одно племя не сумело бы совладать с ним в
одиночку.
грядущими бедами. Но мало чего добился. Сильнее страха перед Тэмуджином
оказалась неодолимая гордыня. Нойоны соглашались свести свои силы, не
отказывались и от драки с андой, но никто не хотел никому подчиняться, все
подозревали друг друга в скрытом стремлении под шумок возвыситься над
другими.
Таргутай-Кирилтуха. Старый враг Тэмуджина, возможно, окажется дальновиднее
других. Джамуха направился к нему.
тоже вскочили в седла. Передохнувшие кони пошли быстрой рысью.
суля желанное тепло и горячую пищу. Утоптанный снег прозвенел под
копытами, как лед, прокаленный морозом.
раскалились докрасна. И только тут Джамуха почувствовал, как он промерз,
устал и как голоден. Таргутай-Кирилтух встретил его без всякого радушия.
Зажиревший, с мягким подбородком, свисающим на засаленный воротник
шелкового халата, и заплывшими угрюмыми глазами, он чуть шевельнулся,
будто хотел встать, что-то пробормотал, и Джамухе пришлось, не дожидаясь
приглашения, раздеваться, без зова идти к этому бурдюку с жиром и гнуть в
поклоне спину. Рядом с Таргутай-Кирилтухом сидел его сын Улдай, тоже
упитанный почти как отец, Аучу-багатур и два молодых воина, позднее
Джамуха узнал - сыновья Тохто-беки, Хуту и Тогус-беки. Джамуха сел спиной
к очагу, вбирал тепло, обдумывал предстоящий разговор, предчувствуя, что
он будет нелегким. Его ни о чем не спрашивали, молча рассматривали:
Таргутай-Кирилтух и его сын - равнодушно, Аучу-багатур - с откровенной
неприязнью, сыновья Тохто-беки - с любопытством. Молчание начинало
тяготить, и он задал обычный вопрос:
дома.
ошибаешься. Не забота о пище гонит меня по зимней степи. Пока что у меня
есть и еда и питье. Только скоро, может случиться, ничего этого не будет.
И у меня, и у вас.
Таргутай-Кирилтух.
Прозоров Александр
Шломо Вульф
Соломатина Татьяна
Афанасьев Роман
Доставалов Александр
Шилова Юлия