Белозерских, Новогородских, Муромских, Рязанских, вручил предводительство
юному Георгию Новогородскому, тогда уже единственному его сыну, и Вельможе
Борису Жидиславичу.
Владимир.
Князей, подчиненных Андрею: Кривских, или Полоцких, Туровского,
Городненского, Пинского, даже и Смоленского: ибо Роман не смел ослушаться
Великого Князя, сколько ни любил братьев. Все полки соединились в
Черниговской области, и старший из Князей, Святослав, внук Олегов, принял
главное начальство. Михаил и Всеволод Георгиевичи, вместе с тремя
племянниками, встретили их на берегу Днепра. Они вступили в Киев без
сопротивления: ибо Рюрик удалился оттуда в Белгород, а Мстислав с
Давидовым полком заключился в Вышегороде; сам же Давид уехал в Галич
требовать вспоможения от Ярослава Владимирковича. Взяв с собою еще
множество Киевлян, Берендеев, Торков, Святослав Черниговский и более
двадцати князей осадили Вышегород. Шумный, необозримый стан их был
предметом удивления для жителей Днепровских. Ничтожная крепость,
обороняемая горстию людей, казалась целию, недостойною такого великого
ополчения, которое могло бы разрушить или завоевать сильную Державу; но в
сей ничтожной крепости бодрствовал Герой, а в стане осаждающих недоставало
ни усердия, ни согласия. Одни Князья не любили самовластия Андреева,
другие коварства Святославова; некоторые тайно доброжелательствовали
Ростиславичам. Стояли девять недель, от 8 сентября [1173 г.] до самой
глубокой осени; бились ежедневно, с обеих сторон теряя немало людей. Вдруг
показались вдали знамена: Мстислав ожидал Галичан; но пришел Ярослав
Изяславич Луцкий, также союзник Андреев. Сей Князь решил судьбу осады.
что Ольговичи намерены присвоить оную себе, вступил в тайные переговоры с
Рюриком и Мстиславом, которые охотно согласились на все его требования.
Когда же Ярослав явно взял их сторону и с полками своими двинулся к
Белугороду, чтобы соединиться с Рюриком, стан осаждающих представил
зрелище удивительной тревоги и наконец всеобщего бегства. Не слушая ни
Воевод, ни Князей, малодушные вопили: "Мы гибнем! Ярослав изменил,
Берендеи изменят, Галичане идут; будем окружены, побиты наголову!" - и
ночью бросались толпами в реку. Герой Мстислав стоял на стене:
многочисленного, как бы сверхъестественною силою гонимого, низвергаемого
во глубину Днепра, он едва верил глазам - поднял руки к небу; восхвалил
святых заступников Вышегорода, Бориса и Глеба; сел на коня и спешил
довершить удар; топил, пленял людей; взял стан неприятельский, обозы - и с
того времени считался храбрейшим из Князей Российских. Летописцы, осуждая
надменность Андрея и союз его с Ольговичами, ненавистниками Мономаховой
крови, превозносят хвалами Мстислава, ознаменованного чудесным
покровительством Неба в ратоборстве с сильными.
Владимир с неописанным стыдом, без сомнения, весьма чувствительным для
отца; но, умея повелевать движениями своей души, Андрей не изъявил ни
горести, ни досады и снес уничижение с кротостию Христианина, приписывая
оное, может быть - равно как и бедственную осаду Новагорода - гневу Божию
на Суздальцев за опустошение святых церквей Киевских в 1169 году. Сия
мысль смирила, кажется, его гордость. Он не хотел упорствовать в злобе на
Ростиславичей, не думал мстить Ярославу за измену и не мешал ему спокойно
властвовать в Киеве, к прискорбию Святослава Черниговского, коего
искусство государственное состояло в том, чтобы ссорить Мономаховых
потомков. [1174 г.] Сей Князь, не имея надежды вооружить Андрея, начал
требовать удела от Ярослава, говоря: "Ты обещал под Вышегородом дать мне
область, когда сядешь на престоле Святого Владимира; ныне, сидя на оном -
право ли, криво ли, не знаю, - исполни обещание. У нас одни предки: я не
Лях, не Угрин". Ярослав сухо ответствовал, что он господствует в Киеве не
по милости Ольговичей и что род их должен искать Уделов только на левом
берегу Днепра.
Ярослава, пленил его жену, сына, Бояр и, ограбив дворец, ушел назад.
Киевляне оставались равнодушными зрителями сего разбоя в ожидании, кто
захочет быть их Князем. Ярослав возвратился; и, думая, что они сами тайно
призвали Святослава, обложил данию всех граждан, даже Попов, Монахов,
иноземных купцов, Католиков.
Князь и, наказав Киевлян, виновных единственно своею к нему холодностию,
заключил мир с Святославом, который жег тогда область брата, Олега
Северского.
на Киев, несправедливостию. Огорченные Андреем, но внутренно уважая в нем
старейшего из Князей, достойного быть их Главою, они изъявили ему желание
забыть прошедшее и взаимным искренним согласием успокоить южную Россию:
для того хотели, чтобы Великий Князь, как ее законный покровитель, снова
уступил Киев Роману Смоленскому, и брали на себя выслать оттуда Ярослава,
не любимого народом и неспособного блюсти древнюю столицу Государства.
Андрей, довольный их уважением, обещал посоветоваться с братьями,
Михаилом, Всеволодом; писал к ним в Торческ и не дождался ответа, кончив
жизнь от руки своих любимцев.
убиенного Боярина Кучка, осыпал милостями ее братьев. Один из них
приличился в каком-то злодействе и заслужил казнь. Другой, именем Иоаким,
возненавидел Государя и благотворителя за сие похвальное действие
правосудия; внушал друзьям своим, что им будет со временем такая же
участь; что надобно умереть или умертвить Князя, ожесточенного старостию;
что безопасность есть закон каждого, а мщение должность. Двадцать человек
вступили в заговор. Никто из них не был лично оскорблен Князем; многие
пользовались его доверенностию: зять Иоакимов, Вельможа Петр (у коего в
доме собирались заговорщики), Ключник Анбал Ясин, чиновник Ефрем Моизович.
В глубокую полночь [29 июня 1174 г.] они пришли ко дворцу в Боголюбове
(ныне селе в 1 1 верстах от Владимира), ободрили себя вином и крепким
медом в Княжеском погребе, зарезали стражей, вломились в сени, в горницы и
кликали Андрея. С ним находился один из его Отроков. Услышав голос
Великого Князя, злодеи отбили дверь ложницы или спальни. Андрей напрасно
искал меча своего, тайно унесенного Ключником Анбалом: сей меч принадлежал
некогда Святому Борису.
ног, и товарищи в темноте умертвили его вместо Князя. Андрей долго
боролся; уязвляемый мечами и саблями, говорил извергам: "За что проливаете
кровь мою? Рука Всевышнего казнит убийц и неблагодарных!"... Наконец упал
на землю. В страхе, в замешательстве они схватили тело своего товарища и
спешили удалиться. Андрей в беспамятстве вскочил, бежал за ними, громко
стеная. Убийцы возвратились; зажгли свечу и следом крови Андреевой дошли в
сенях до столпа лестницы, за коим сидел несчастный Князь. Петр отрубил ему
правую руку; другие вонзили мечи в сердце; Андрей успел сказать: "Господи!
В руце Твои предаю дух мой!" и скончался.
казною государственною, золотом, драгоценными каменьями; вооружили многих
Дворян, приятелей, слуг и послали объявить Владимирской дружине или
тамошним Боярам о смерти Великого Князя, называя их своими
единомышленниками. "Нет, - ответствовали Владимирцы: - мы не были и не
будем участниками вашего дела". Но граждане Боголюбские взяли сторону
убийц; расхитили дворец, серебро, богатые одежды, ткани. - Тело Андрееве
лежало в огороде: Киевлянин, именем Козма, усердный слуга несчастного
Государя, стоял над оным и плакал. Видя Ключника Анбала, он требовал
ковра, чтобы прикрыть обнаженный труп. Анбал отвечал: "Мы готовим его на
снедение псам". Изверг! сказал сей добродушный слуга: Государь взял тебя в
рубище, а ныне ты ходишь в бархате, оставляя мертвого благодетеля без
покрова. Ключник бросил ему ковер и мантию. Козма отнес тело в церковь,
где крилошане долго не хотели отпереть дверей: на третий день отпели его и
вложили в каменный гроб. Через шесть дней Владимирский Игумен Феодул
привез оное в Владимир и погреб в Златоверхом храме Богоматери.
как бы обрадованный убиением Государя, везде грабил домы Посадников и
Тиунов, Отроков и Мечников Княжеских; умертвил множество чиновников,
предавался всякого рода неистовству, так, что Духовенство, желая
восстановить тишину, прибегнуло наконец к священным обрядам: Игумены,
Иереи, облаченные в ризы, ходили с образами по улицам, моля Всевышнего,
чтобы он укротил мятеж.
гнусные убийцы торжествовали.
же, некогда вообще любимый, по сказанию Летописцев, был не только набожен,
но и благотворителен; щедр не только для Духовных, но и для бедных, вдов и
сирот:
Княжеского. Но в самых упреках, делаемых Летописцами народу
легкомысленному, неблагодарному, мы находим объяснение на сию странность:
вы не рассудили.
силах искоренить зла человеческого; что где закон, там и многие обиды.
Следственно, общее неудовольствие происходило от худого исполнения законов
или от несправедливости судей: столь нужно ведать Государю, что он не
может быть любим без строгого, бдительного правосудия; что народ за
хищность судей и чиновников ненавидит Царя, самого добродушного и
милосердого! Убийцы Андреевы знали сию ненависть и дерзнули на злодеяние.
Лондон Джек
Прозоров Александр
Конюшевский Владислав
Глуховский Дмитрий
Роллинс Джеймс
Перумов Ник