Чтение 38–й страницы книги ~Маслав~

Нас привели к настоятелю монастыря Альберту, который спросил нас о
цели путешествия, и когда мы сказали ему, что нас привело сюда желание
увидать лично святые места и поклониться им, - приказано было принять нас
в монастыре.

Когда мы въезжали во двор, некоторые из наших случайно встретились с
королевским слугой Грегором и узнали его; после этого мы уже были вполне
уверены, что найдем здесь и самого короля.

С бьющимися сердцами шли мы на трапезу в общую столовую. Уж много лет
многие из нас не видели Казимира, но все хорошо помнили черты его
юношеского лица, и когда он вошел в черной одежде и занял назначенное ему
место подле настоятеля, - все внутренности наши перевернулись. А сам
королевич, хоть уж конечно, не ждал, что мы искали его, и, может быть,
даже и лиц наших не помнил - все же, заметив нас издали, задвигался на
месте, словно что-то вспомнив. Но наше молчание успокоило его, и он
перестал обращать на нас внимание.

Когда трапеза окончилась, и была произведена благодарственная
молитва, Казимир поднялся и пошел вслед за другими. Но нами овладело
беспокойство, и нам уж трудно было оставаться в неизвестности; мы
заступили ему дорогу и пали перед ним на колени.

Он испугался и отступил, сложив руки и говоря:

- Что вам нужно от меня? Кто вы такие?

Монахи тотчас окружили его, словно собирались защищать от нас. Тогда,
целуя край его одежды, я решил заговорить, прося его смилостивиться и
спасти нас так, как будто через меня умоляла его вся наша страна:

- Государь наш милостивый! Смилуйся над нами! Тебя скрыли здесь от
нас, но мы и сюда пришли за тобой. Сжалься над опустевшим краем, в котором
ты родился, сжалься над разрушенными костелами, где находят себе приют
дикие звери, сжалься над рыцарством своим, осужденным на резню, над не
отомщенной кровью и слезами. Вернись к нам, умоляем тебя об этом, вернись
и царствуй над нами!

Слезы потекли из глаз королевича, и он сказал растроганным голосом:

- С вами случилось только то, что вы заслужили своей изменой мне и
матери моей. Вы сами изгнали от себя кровь ваших королей. Оставьте же меня
мирно окончить здесь мою жизнь. Я навсегда отказываюсь от земной короны,
чтобы приобрести в замет нее корону небесную. Хочу жить в тишине и служить
только Богу.

Но когда он отступил, как бы собираясь уходить, мы на коленях
поползли за ним и преградили ему дорогу.

- Если не нас, то хоть детей наших пожалей, спаси веру христианскую,
- вскричал я, - протягивая к нему руки. - Ту веру, которую привил нам
своей кровью твой дед и прадед, и которую ты должен беречь и охранять. Ты,
государь, рожден не для тишины монастыря, а для суда и расправы над нами,
для власти и для борьбы. К тебе протягивает руки несчастная страна -
спаси, мы гибнем без тебя!

- Спаси нас! - закричали за мной и все остальные, обнимая его ноги.

Рыданья прерывали наши речи, и с нами вместе плакал королевич и все
бывшие с ним монахи. Но на все наши мольбы Казимир повторял только одно:

- Я не могу идти с вами... Я исполняю приказание императора, волю
моей матери и мою собственную, принося мою жизнь в жертву Богу.

Но мы лежали у ног его и просили неотступно, так что он под конец
смягчился и стал колебаться в своем решении.

Потом мы проводили его до его жилища, которое находилось рядом с
монастырем, и он расспрашивал нас о Польше, о костелах и замках и о всех
наших несчастьях.

Он жил здесь, как духовное лицо, почти как монах, окруженный
небольшим двором, совершенно не соответствовавшим его княжескому сану, ел
за общей трапезой со всеми монахами и присутствовал на их общих молитвах.
Казалось, он не желал ничего другого и совершенно не стремился к власти.

- Милостивый государь! - говорили мы ему. - Мы приносим тебе не
золотую, но терновую корону, и ты должен принять ее во имя Христа, который
носил ее. Смилуйся над бедными!

Чехи опустошили нашу землю, язычество подняло голову и повсюду взяло
верх. Маслав с пруссаками ведет с нами борьбу и берет в плен твоих
рыцарей. Неужели дело, за которое мы проливали нашу кровь, так бесславно
погибнет?

- Если бы я отдал вам всю мою кровь, возразил Казимир, - то и это не
принесло бы вам пользы. Моих двух рук недостаточно для борьбы с
тысячеруким врагом.

И только тут я признался ему, что прежде чем придти сюда, мы побывали
у императора и заручились его помощью.

Тогда он оживился и стал расспрашивать, были ли мы у королевы матери,
- номы искренне отвечали ему, что до сих пор не были у нее, зная, что наши
мольбы будут напрасны.

Поздно ночью, когда уж звонили к молитве, мы расстались с ним, не
получив от него никакого обещания. На другой день утром мы все отправились
к обедне в костел св. Иакова, и здесь застали Казимира, распростертым на
земле.

По окончании службы он сделал нам знак, чтобы мы следовали за ним в
его жилище. Мы еще не знали, что нас там ожидает.

При входе он сказал нам:

- Я искал в костеле откровения воли Божьей, и Бог повелел мне идти с
вами. Пусть не говорят, что я пожалел для вас своей жизни и крови. Вот я -
берите меня с собой.

Обливаясь радостными слезами, мы все пали перед ним на колени.

Нельзя описать словами нашего счастья! Тотчас же мы начали готовиться
в путь, хотя аббат Альберти и монахи пытались нам оказать противодействие,
обратившись за помощью к епископу Нитхарту, - чтобы тот задержал Казимира
и не отпускал с нами.

И вот, вызванные в епископский замок, мы должны были явиться к этому
владыке, который из руки императора принял духовную и светскую власть. В
одной руке он держал крест, а в другой - меч, и так, в рыцарских доспехах
отправляет богослужение и заседает на епископском троне, как король.

Выслушав наш рассказ о том, как унижена и загнана вера христианская,
он приказал выдать нам короля. Да и сам Казимир, раз уже согласившись
ехать с нами, был непреклонен в своем решении, и на третий день мы выехали
вместе с ним в Регенсбург к императору Генриху - напомнив ему о данном им
обещании.

Император принял нас чрезвычайно ласково и слово свое сдержал. Он
приказал достать из своей сокровищницы обе короны и дать их нам и
предоставить в распоряжение нашего короля.

- Что же такое случилось с немцем, что он вдруг так разжалобился над
нами? - пробормотал Лясота.

- Уж наверное, он это сделал не из любви к нам, - произнес Топор, -
но из справедливого опасения, как бы Бретислав не слишком усилился и не
распространил своих владений за чешскую границу.

Из Регенсбурга король решил ехать к матери, чтобы проститься с ней и
взять у нее благословение. Напрасно старались мы отклонить его от этой
мысли: он, как любящий послушный сын, не хотел идти без ее ведома и
разрешения.

Пришлось нам уступить его желанию.

Королеву Рыксу мы нашли в Кобленце, где она была всецело занята
постройкой небольшого костела. Ее уже уведомили о том, что сын выехал без
ее разрешения ко двору императора, намереваясь отправиться в Польшу. Мы
застали ее сильно разгневанной и возмущенной.

Казимира, прибывшего вместе с нами и окруженного императорской
свитой, она не сразу допустила к себе. Но он терпеливо ждал, когда она
назначит ему свидание, а вместе с ним ждали и мы. Вошли мы все вместе и
видели, как он склонившись к ее коленям, нашел у нее материнский прием.

- Вижу, милостивый государь, - сказала она, - что уговоры тех,
которые уже раз изменили нам, имеют для вас большую цену, чем
предостережения и воля матери. Вы снова хотите вернуться в неблагодарную и
дикую страну на жертву язычникам для новой измены, и оставляете здесь
спокойное пристанище и счастливую жизнь. Что же я могу еще сказать, чтобы
слово мое имело для вас значение? Император дал свое согласие, ваша
милость рвется ехать, подвергая себя ненужным опасностям, и у меня нет
силы, чтобы задержать вас. Я повторяю вам еще раз, что все это делается
против моей воли, что я этого не хотела и не хочу. И так как ваша милость
не хочет считаться с волей матери, то и мать распорядится своим наследным
состоянием во славу Божию, а не в пользу вашей милости. Эти люди позорно
изгнали меня и принудили вашу милость удалиться, - и мы после этого будем
еще добиваться этого жалкого королевства?

Так говорила королева, и, конечно, если бы не то откровение Божие и
не воля императора, Казимиру трудно было бы устоять против просьб и
убеждений матери.

До последней минуты она продолжала уговаривать сына, а из сокровищ,
вывезенных из Польши, не хотела ничего дать ему, повторяя, что
предпочитает употребить их во славу Божию, нежели отдать на разграбление
язычникам.

Так мы и расстались с неумолимой королевой, и Казимир поехал с нами.

- И Господь Бог уже дал ему победу! - воскликнул Лясота.

- Около него соберется все рыцарство, ободрятся все наши сердца, а в
войске Маслава, поднимется тревога... Бог с нами!

Бог с нами! - прозвучало в горнице, и, словно окрыленные новой
надеждой, все стали с места, подняли руки кверху и воскликнули:

- Бог с нами!