большой несправедливостью то, что Витаче и мне довелось жить в одно и то же
время. А то, что нам пришлось познакомиться, было просто потрясением для нас
обеих. Разумеется, она была очень красивой женщиной, да и сегодня такой
остается. У нее ложбинка вдоль спины такая глубокая, что капля пота может
сойти до самого зада, не замочив ни платья, ни пояса. Она была странная по
натуре. Ей не хватало начальной школы жизни -- школы учтивости по отношению
к самой себе. Но зато она напоминала драгоценные душистые масла, которые
прожигают насквозь все, на что попадают. Кроме того, у нее, как у всех
мудрых женщин, было донельзя глупое лоно.
человека в пятницу сотворил, когда пришел и объявил, что хочет жениться.
Причем на девушке старше себя. Я сразу поняла, в чем дело: он уже пропитался
ее запахом.
я быстренько тайком колоду карт, прячу в рукав пятого валета, а сама говорю:
как поступим. Вы еще молоды. На расстоянии пушечного выстрела никто и ни за
какие деньги не определит, есть у вас усы или нет. Даже ваша обожаемая
Витача. Если вы на ней женитесь -- а она старше вас, да с придурью, да еще и
косноязычная, -- вам придется содержать не только ее, но еще и ораву
восьмилетних любовников. Придется вам по утрам вытряхивать из своей кровати
семерых мальчишек, одного за другим, как созвездие Плеяд. Я вам в таком деле
не помощник. Поэтому, если можете выбирать, выбирайте. Или она, или я! Если
выбор вам не под силу, давайте сыграем в карты. Выиграю я -- вы не женитесь,
а выиграете вы -- поступайте как знаете!
на нем скачет. Ну что мне с ним делать? Человека родить -- все равно что
оскопить, думаю, а сама говорю:
меня, свою внучку, и брата моего проиграл еще нерожденными. Играю я с ним,
держу в рукаве этого бубнового валета, а сама все пытаюсь улучить момент и
его подбросить. Выиграла двух валетов, подбросила потихоньку своего третьего
и выложила их. А он выкинул три двойки -- и проиграл Витачу.
как два его тощих взгляда по сне шарят, точно у него в утробе прошлое в
будущее переворачивается: ведь будущее всегда из толстой кишки выходит. А
потом и говорит:
некуда.
великому моему удивлению, карт получилось ровно столько, сколько должно
быть, и мой пятью валет проплыл себе, прижав крылышки, как чайка по
дождливому небу. Как это могло получиться, думаю, ломаю себе голову. Он
ушел, сказав, что жениться не будет, я схватила карты, начала считать и
поразилась. Одной трефовой двойки не хватило, потому и получилось карт
вместе с моим валетом ровно столько, сколько надо.
она вступили в брак, вернее сказать, каждый из них взвалил на себя свой
крест, у обоих были дети -- у нее две дочери, а у него один сын, да еще и
чужой. И тут ему, уже в зрелые годы, стукнуло в голову поехать в Грецию,
кажется на Святую гору. И там, наверное, от целебных подушечек, что набиты
душистыми травами, его вдруг осенило, что мой второй муж, Коста Свилар, не
родной его отец, а Никола Свилар -- не его родной сын. И он уехал куда глаза
глядят. Из дома он взял одну только семейную икону "Иоанн Предтеча бреет
свою отрубленную голову". А мне он стал писать из этой своей новой жизни,
умоляя рассказать, как звали моего спутника в России, его настоящего отца. И
я ему отвечала.
святых отцов, его искали... Ну так я вам для начала скажу, кто вашим отцом
не был. Уж конечно, вашим отцом не был Коста Свилар, бравый вояка, которому
ничего не стоило мочиться на полном скаку, не слезая с коня. Но уж лучше бы
он был вашим отцом. У того же, кто вас на свет произвел, были очень красивые
волосы, но зато под ними -- уши всмятку. Он пел в хоре со ста двадцатью
донскими казаками. Каждый из них держал в руке фальшивое зеркало, собственно
рамку от зеркальца, и через эти дырки они орали в белый свет как в копеечку.
Выпив водку, он надевал рюмку на язык и держал ее языком. Настоящим же его
призванием был чай. Он даже разрисовывал чаем матрешек и деревянные ложки.
По правде вам признаюсь, чего я только не делала, чтобы его дитя не
появилось на свет. Даже бочонок сливовицы по животу катала. Но все же вы
родились.
есть. Вся история о Разине, со всеми его собаками и ошибками, не стоит
шлепка ладони по голенищу... Но вам нечего опасаться, не вы были главной
ошибкой вашего отца. Не так уж много он ради вас потрудился. А вот ради
самой большой своей ошибки ваш отец проехал тысячи верст и расчистил
километры снега, он годами путешествовал, пока не пришел к самой известной
своей ошибке, математической. И все же, при всех его недостатках, он никогда
не был таким губошлепом, как вы. Узнай он, например, о моей смерти, он бы и
глазом не моргнул. Похоронил бы во дворе рядом с любимой лошадью, и баста.
Не то что вы -- всю жизнь одной дурью маетесь..."
стемнеет, он ненадолго превращается в своего отца. И он хотел знать, как эти
десять вечерних секунд называются днем. Он говорил мне: "Раньше у меня не
было потребности иметь отца. Он не был моим Учителем. А теперь стал".
Афанасий взял фамилию своего отца вместо фамилии Свилар, под которой
закончил школу. Он взял фамилию Федора Алексеевича Разина и носит ее по сей
день.
ее в далекие края, и там они повенчались. Отношение Витачи к Афанасию
никогда не было мне до конца ясно. Сестра ее Вида сохранила несколько писем,
из которых понятно, что Витача относилась к моему сыну, то есть к своему
второму мужу, по меньшей мере странно. То, что люди называют большой любовью
(а судя по всему, у них была большая любовь), никогда не делится поровну:
имею в виду, я поясню свою мысль старинной притчей.
она может превратиться в волка. Он же ей обещал без нее никогда не пить, а
не то в козу превратится. Через некоторое время, когда мужа не было дома,
заглянула она в его священные книги. Пока читала, забылась, съела капустный
лист и превратилась в волка. Приходит священник домой, а навстречу ему волк.
Он, конечно, не догадался, что это его жена. Начали они бороться, и
священник ухватил волка зубами за ухо. Брызнула кровь, он, как только ее
глотнул, превратился в козу, волк его и растерзал. Вот вам и равноправие.
Сильный всегда становится слабее.
может служить одно место из ее письма к нему:
своих отражений в воде, пассажиры одного корабля съели гигантскую черепаху.
Через пятьсот лет приплыл на тот же берег одинокий моряк, нашел он панцирь и
устроился в нем на ночлег. Утром, выспавшись, он просунул руки, ноги и
голову в отверстия панциря и, забавляя себя самого, заковылял к морю.
Пятьсот лет спустя в черепашьем панцире снова стали отдаваться удары живого
сердца, он снова поплыл по морю. Так отдается во мне твое сердце".
здесь, как я уже говорила, меня постоянно преследовал страх, что он меня
осрамит.
бояться, что твой сын тебя опозорит? Он такой красивый, движется
стремительно, как святой дух на фресках, завтракает с главами государств;
умница, во рту у него словно два языка друг друга облизывают; финансирует и
коммунистов, и капиталистов; старые свои тропы сумел забыть навек и не
желает к ним возвращаться! Что тебе всякая чушь в голову лезет?
не был особенно серьезным. Он сам говорит, что неверно представлял себе
Америку. По его мнению, можно, несмотря на самые точные расчеты, потерять из
виду целый континент, а неправильными расчетами можно и Солнце открыть. Не
знаю, что он имел в виду под солнцем. Приведу, однако, пример. В нашей
белградской квартире было красивое старинное бюро, все в полированном стекле
с позолоченными рамками, со множеством ящичков. У ящичков вместо обычных
металлических колец были маленькие стеклянные ручки. В одном из ящичков
Афанасий хранил деньги. Как-то раз он хотел взять деньги, просунул руку
внутрь ящика и наткнулся на гвоздь. Пошла кровь, палец пришлось завязать.
Много лет спустя, в Америке, когда у него набралось столько наличности, что
ему потребовались услуги банка, Афанасий отправился искать для себя
подходящий банк в Сан-Франциско. Знаете, что он сделал? Он случайно заметил
здание, очень похожее на наш шкафчик с его стеклами, золочеными рамами и
множеством ящичков, в которых мы когда-то держали свои скромные сбережения.
Оказалось, что это банк. Афанасий вошел в просторный вестибюль и поднял
глаза. Там был для украшения подвешен самолет в натуральную величину. Но
Афанасий не обратил никакого внимания на сверкающую модель. Он смотрел в
левый угол вестибюля, на то место, где примерно в ящике нашего бюро должен
был находится уколовший его гвоздь. И действительно, на этом месте торчало
копье с флагом. На кончике его виднелись черные пятна, похожие на запекшуюся
кровь.
свои дела и по сей день пользуется его услугами.
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Василенко Иван
Суворов Виктор
Афанасьев Роман