маяк всем нужен. Одна лишь пристрелка по маяку потребует из погребов не
меньше пяти снарядов, каждый из которых обойдется Японии в шестьсот иен. А
мы уже и так разорены войною, потому всем японцам надлежит быть
экономными...
Губницкий состряпал бестолковую телеграмму: маяк разрушен, касса взломана,
деньги целы, - здесь, что ни слово, все неправда. Мне кажется, что эта
ахинея свидетельствовала о нервном состоянии ее автора, который потерял
былую уверенность в самом себе и уже не рассчитывал на безоблачное
будущее... Ну что ж! В русском народе есть старинное поверье: на чужом
несчастье своего счастья не построишь. Вернувшись из Японии в Америку,
миллионер Губницкий только было расположился начать роскошную жизнь, как
злодейка судьба решила - хватит! Жестокая астма схватила жулика за глотку
костлявыми пальцами и не разжала их до тех пор, пока он не посинел.
приамурскому генерал-губернатору Андрееву.
Соломину, - вам следует все-таки побывать на Камчатке. И даже не
отказывайтесь. Я верю, что никто лучше вас не разберется в тамошних делах.
Заодно уж вывезете оттуда Неякина и вручите награды отличившимся в обороне
Камчатки.
городском вокзале как раз встречали большую партию раненых, которых
организация Красного Креста вызволила из японского плена. Какой-то
неприлично разъевшийся генерал держал перед ними речь, а под конец грозил
инвалидам пальцем:
плен не попадайся, а бейся до последнего, как и положено славному русскому
солдатику.
слухам, циркулировавшим в редакциях, он знал, что государственный долг
России возрос на два миллиарда рублей, - народ ожидали экономические
невзгоды. На рейде перед городом дымил крейсер "Алмаз" - дерзостный одиночка
из эскадры Рожественского, который с залихватской удалью прорвался во
Владивосток. Андрей Петрович иногда встречал на улицах матросов с "Алмаза",
глаза у них были какие-то шалые, они не признавали тротуаров и шлялись по
мостовым, мешая движению.
казалось, что ни русские, ни японцы не стремятся более воевать. А в
американской Портсмуте уже велись переговоры о мире. Куда ни придешь, всюду
пережевывают злободневную тему: что потребуют японцы от России и что уступит
им Россия? В городской библиотеке, разговорившись с одним интеллигентным
флотским офицером из штаба, Соломин сказал ему:
будущем у себя под боком могучего противника.
- Вступление японцев в мировой концерт - это удар по престижу и
американскому! Вы думаете, отчего Рузвельт настойчиво хлопочет, чтобы
помирить Токио с Петербургом? Сейчас Америка, пожалуй, больше России
побаивается усиления Японии на Тихом океане, и надо полагать, что наши дети
еще станут свидетелями грандиозных битв между янки и самураями.
равнодушной наблюдательницей. Эта война долго не забудется в русском народе.
народе нервное уныние. Россия была вынуждена уступить японцам южную часть
Сахалина. Но обстановка на море оставалась еще напряженной, рейсов на
Камчатку не было, и лишь в последних числах сентября Соломин на "Сунгари"
отплыл знакомой дорогой на Петропавловск.
государственного ревизора - карать и миловать. "Сунгари" сильно мотало на
пологой волне. В коридоре кают-компании, стоя перед зеркалом, Андрей
Петрович внимательно посмотрел на себя - и не понравился сам себе. Жизнь
накренилась за пятый десяток. "Все уже сделано. Осталось сделать
немногое..." С небывалой для него ранее аккуратностью он расчесал на макушке
последние редкие волосы.
слева по борту плыла японская земля Хоккайдо; чужестранные маяки светили
кораблю вполнакала - слабым дрожащим светом, словно усталые глаза через
застилавшую их горестную слезу. А стол кают-компании украшали дивные голубые
ирисы. Их подарила на стоянке в Хакодате молодая плачущая японка, у которой
муж затерялся в русском плену, - женщины Японии всегда оставались
возвышенно-благородны.
стул, выпрыгивающий из-под него при качке.
креном со стола вилки. - В этом году ранняя зима. Машины на "Сунгари"
состарились, нам трудно выгребать против волны.
НИКОГДА БОЛЬШЕ
выходил на двор кормить собак. В этом году зима пришла на Камчатку раньше
обычного - долины замело снегами. Он возился с собаками, пока из трубы не
начинало выметать искры - это Наталья уже разводила огонь, ставила ему чай.
И было сладостно, вернувшись в домашнее тепло, сбросить груз меховой одежды,
встретить ласковый взор женщины.
покидал зимовье, жил исключительно охотой, ставил капканы с привадой, а
табак и порох ездил выменивать в деревни. Здесь, вдали от людей, Исполатов,
пожалуй, впервые за эти годы испытал покой и ненасытное желание любви,
отчего порою становилось даже не по себе. "Слишком уж хорошо", - частенько
задумывался траппер...
с незнакомым каюром - красивым парнем.
снова появился Соломин.
нему с криком:
ты пропадешь без меня. Я это знаю. Он легко высвободился из ее объятий:
если не вернешься, так и знай...
рассмеялся:
должна быть спокойна. Я люблю твои раскосые глаза, твои маленькие работящие
руки, мне нравятся жесткие черные волосы и застенчивая улыбка твоя... Я
люблю есть все, что ты варишь. Даже вода вкуснее, если ты сама зачерпнешь ее
для меня!
них две тяжелые пули.
того, что я обязательно вернусь. Жди.
упряжка не скрылась вдали, женщина стояла на морозе. Исполатов на прощание
не поцеловал ее в губы - он поцеловал ей руку, и камчадалка этого поцелуя не
поняла.
Петропавловска пекли праздничные пироги из свежей муки, всюду виднелись
счастливые лица взрослых, стариков и детишек. Соломин вручил ополченцам
Георгиевские кресты и медали, казаки получили унтерские лычки, а их урядник
Сотенный обрел первый офицерский чин.
подпоручика к своим плечам. - Хорош гусь... Соломин спросил его, где
гидрограф Жабин.
может, затерло льдами...
Шилова Юлия
Круз Андрей
Контровский Владимир
Никитин Юрий
Херберт Фрэнк
Володихин Дмитрий