епископа мар Акакия, к которому приходил Авраам сразу по приезде из
Нисибина. И церковь с синагогой стояли напротив. Говорили, что спор издавна
шел между ними, чья крыша выше, а гонитель христиан и иудеев -- вазирг
Михр-Нарсе хорошо пополнил когда-то свою и царскую казну. За каждый
разрешенный вверх ряд кирпича он брал с той и другой общины столько же
серебра по весу, пока раввин с епископом сами не договорились оставить
соревнование...
согдийскими коврами, сияло арийской бронзой. Сзади было проще: один большой
Такой же струганый стол для единоверцев сотрапезников видел Авраам и у
епископа.
братом Вениамином помыкал, и тот послушно все исполнял. Широколицего
крепкого Вениамина Авраам встречал на торговом дворе у своего родственника
Авеля бар-Хенанишо, который водил караваны и имел общее дело с экзилархом
потертой ермолке Он тут же сообщил, что Абба не просто какой-нибудь там
Абба, хоть он царский диперан и такой ученый человек Абба -- это прямой
росток дома Давидова, потомок того самого царя Давида, настоящего
помазанника божьего, а не какого-нибудь
ладонью ро г Но слова прорвались и опять потекли, потому что молчать старик
просто не мог, и руки его летали, как взбудораженные ночные птицы при свете
дня . Рав-Кагана был экзиларх, потом мар Гуна, брат его. А после него стал
экзилархом евреев Эраншахра другой Рав-Гуна, сын Рав-Каганы по закону, ибо
был от прямого ствола Давида. А жена Рав-Гуны была дочерью главы академии в
Вавилоне -- ученейшего Рав-Ханины. Понимаете? .
по спорным вопросам талмуда, но не допустил его Рав-Ханина. И вызвал тогда
экзиларх этого Рав-Ханину в Махозу, как называют евреи Ктеси-фон, и велел
стоять ему день и ночь у Западных ворот. Приказал экзиларх, и вырвали все
волосы бороды его, и приказал не давать ему пристанища. Пошел Рав-Ханина,
сел в большой синагоге Махозы и плакал; наполнилась чаша слезами, и выпил он
ее. И в тот же час случилась смерть в доме экзиларха: все умерли в одну
ночь. Остался только вот этот самый Абба в чреве матери его. Понимаете?..
сне, что зашел в сад кедровый, взял топор и срубил все кедры, которые были в
нем. Остался лишь один кедр маленький под землей. И поднял он топор, чтобы
срубить его, как вдруг появился красный ста-
сад. Ты, что надо тебе было в нем, зачем срубил ты его?" Ударил его старец,
и повернулось его лицо назад. Проснулся академик Рав-Ханина и видит свою
спину. Спросил он тогда своих ученых Рав-Сама и Рав-Исаака: "Остался ли из
дома Давидова хоть один?" Ответили ему: "Не остался из них ни один, кроме
дочери твоей, которая беременна". Пошел Рав-Ханина и стерег у дверей ее в
дождь и солнце, пока родила она мальчика...
вот, как родила она, выпрямилось лицо Рав-Ханины. А экзилархом, когда вымер
дом Давидов, стал Рав-Пахда, зять покойного Рав-Гуны, давший много денег
царю царей и вазиргу персов. Только ненадолго : божья муха влетела ему в
ноздрю -- опух и умер. И стал тогда законным экзилархом мар Зутра, брат
покойного Рав-Гуны, и Аббу малолетнего взял в дом свой от Рав-Ханины, из
Вавилона...
заинтересовался Авраам.
Давидова, показывается в какой-то день столб огненный, и они могут идти с
ним на врагов, обращая в пепел...
которая могла бы убить этот безумный блеск. Уходивший зачем-то Абба еле смог
оторвать его от Авраама.
положил на его руку свою. Так они сидели долго...
содержал большое торговое подворье, разговаривал Авраам. Он пришел в
очередной раз к своему родственнику и увидел большого иудея с густой бородой
вкруг всего лица. Холодные темные глаза были у него и властные движения.
Авель бар-Хенанишо, приходившийся троюродным дядей Аврааму, собирался как
раз с бесчисленным караваном в далекий путь. Гремя колокольчиками, один за
другим выходили из высоких
бронзой, слоновой костью из страны эфиопов, светлой ромейской шерстью.
Хирские всадники умчал'ись вперед, расчищая порогу. Где-то в Мерве, на краю
Хорасана, охрану примут у них туранские кайсаки, в далекой Согдиане на смену
придет китайская стража, с которой и войдут они в пределы Поднебесной
империи. И обратный путь предстоит им такой же, на полгода, через пески и
пропасти, только будут гружены верблюды шелком да еще нежной голубой
посудой, которую так любят ромеи.
праздники христовы и никогда не снимавший с шеи тяжелый деревянный крест.
Дав обычно Аврааму положенное от себя серебро и пос гояв с ним недолго,
снова углублялся он в расчеты. Аврааму скучно было слушать его бесконечный
разговор с мар Зутрой. Скупо и негромко роняли они арамейские слова, и почти
всегда это были цифры. Не было у Авраама родственной близости к этому
человеку...
большой важный экзиларх мар Зутра. Когда последний верблюд вышел из ворот и
начал удаляться от них, показывая широкие белые ступни, Авель бар-Хенанишо
повернулся к иудейскому экзилар-ху, и молча прижались они друг к другу
лицами. Край деревянного креста торчал, запутанный в их бородах...
рыжего коня и поехал не оглядываясь. Улица от торговой площади шла прямо к
Восточным воротам. Мар Зутра неотрывно смотрел вслед уходящему каравану и
вдруг заговорил негромким ясным голосом:
мире, ибо все человеческие чувства рождаются при таком общении. Обмен
плодами трудов человеческих -- основа всего, потому что нет уз более
крепких, чем вещественные. Война и мир на земле завися! от них. Чем больше
ромейских торговых людей входит в их дело, тем дальше отодвигается война с
кесарем. А чем большую прибыль получают от их дела торговые люди в Согдиане,
тем спокойнее на туранских рубежах. Разве испокон веку вес войны с ромеями
были не потому, что персы рвались к морям -- Красному, Черноьгу
этого общения между народами всегда процветает -- нравственно и
государственно. Как только обрубаются эти питающие артерии, страна и народ
вянут, дичают и быстро уходят из истории...
производящие и торгующие -- суть истории? Что же тогда означает воитель
Ростам с его подвигами?.. Так или иначе, Аврааму было приятно, что экзиларх
говорил с ним как с равным и понимающим.
бесчисленные родственники и множество детей -- те, что постарше, ели со
взрослыми, а маленькие -- на другой половине стола, с женщинами. Неистовый
шум, плач, смех и восклицания неслись оттуда, но никто и бровью не повел.
Обед был скупой, с положенными для иудеев и христиан запретами. Мар Зутра,
великий экзиларх, имеющий доступ к самому царю царей, сидел молчаливый и
важный во главе стола. Только раз уловил Авраам, как потеплели его холодные
глаза, когда посмотрел он на своего племянника Аббу...
азаты. Стихли за стеной шумливые рабы, собиравшие оливки. И сразу вдруг
перестали пахнуть цветы. Она шла той же дорогой, что и ночью, закутанная в
светлое шелковое покрывало, и только часть лица и еще узкая белая рука с
зелеными и золотыми камнями на пальцах отданы были солнцу.
Никитин Юрий
Березин Федор
Володихин Дмитрий
Семенова Мария
Каменистый Артем
Лукьяненко Сергей