Чтение 5–й страницы книги ~Маздак~

Цыганенка и след простыл...

Поворачивая коня к дороге, всадник бросил быстрый взгляд на ромеев.
Башлык сдвинулся в сторону, и сенатор увидел красивое твердое лицо со
светлым пушком вокруг рта. Агафий Кратисфен вздрогнул, потер себе глаза, но
всадник уже поскакал...

Перед самыми воротами их шепотом окликнули. Сенатор обернулся и под
стеной в колючих кустах разглядел цыганенка. Тот весело скалился, стирая
листьями мяты кровь с лица и трогая надорванное ухо.

-- Богатый дядя, дай что-нибудь... Дай, а то они мою курицу отняли!..

Леонид Апион бросил несколько монет. Цыганенок поймал их все сразу и
тут же исчез...

Рабы окапывали оливы, пропускали к ним воду. Мутными пенящимися
ручейками текла она под могучие старые деревья. Сенатор медленно ехал по
узкой дороге и никак не мог вспомнить, где видел он быстрые глаза
всадника...

К концу недели посольства их позвал к себе эранспах-бед Зармихр,
главный стратиг персов. Пир проходил в большом белом дворце Каренов, первом
от дворца царя царей. На воротах, дверях, в простенках угрожали широкие
бычьи головы с бронзовыми завитушками между рогов. У главного входа темнел
недоделанный рельеф: Зармирх Карен на тяжелом кдне принимает венок
покорности от царя Иберии Вахтанга. Такое в Эране до сих пор высекалось лишь
прямыми потомками Сасана, основателя династии...

Все западное изгоняли у себя в последний век персы и от парфян оставили
только греческие и римские ложа.

Очень уж много варварской бронзы сияло на стенах и потолке, даже
толстые каменные колонны были выкрашены ею сверху донизу. Для почетных
гостей стоял, уже на гуннский манер, высокий помост с отдельной тахтой.
Туда, к большому Зармихру, и сел сенатор.

В первый раз он ел белую болотную пшеницу из Индии. Продолговатые
жемчужные зерна разбухли и пропитались жиром. В сочетании с сочным мясом и
сладкими кореньями они таяли во рту и не отягощали желудка. Как всегда, у
персов горами были насыпаны белый и цветной виноград, колотый миндаль,
фрукты. Пили выпаренное армянское вино, настоянное на таврском дубе. Рабы
бесшумно разносили узкогорлые благородные кувшины с восковой печатью города
Двин. На этом вине разорялись когда-то римские кутилы. Персы выпивали его
целыми кубками. Обычное вино они тоже пили из золоченых рогов по-варварски,
не разбавляя в необходимой пропорции водой. Оттого и произошел скандал...

Когда персидский певец -- гусан -- начал первую по закону песню в
возвеличение царя царей, то Фаршедвард Карен, младший брат Зармихра, прыгнул
с ложа и вырвал у него из рук чанг для аккомпанирования.

-- Имени жугута пусть не слышат благородные стены! -- закричал
Фаршедвард и по-арийски мерзко выругался.

Сенатор все понял. Жугутами здесь в поношение звали иудеев. Сыном
Ездигерда Первого от иудейки был Бахрам Пятый -- знаменитый прадед нынешнего
царя царей. Бахрам Гур, дикий осел, как прозвали его за буйство в бою и в
постели. И Гург называли его, что значит волк... Тянет персидских царей на
иудеек. Еще предок их Ксеркс Ахеменид влил иудейскую кровь в царские жилы.
Эсфирь, как явствует из писания, была ему дороже первого министра. Персы
освободили народ божий из вавилонского плена, и особый день в честь
персидского царя празднуют иудеи...

Стратиг Зармихр сидел прямо, неподвижно. Лицо усмирителя Кавказа было
мясистое, широколобое, с солдатскими морщинами у рта. И вправду в нем
проглядывало бычье. Эрандиперпат тоже молчал, глядя куда-то вверх. Кроме
быка на родовых кулонах сидящих скалились в большинстве тигр и черная
пантера. Не видно было ни одного леопарда Михранов. Из знатных лю-

дей Эрана не было знаков гирканских Испахпатов, Суре-нов, Зиков.
Молодой Карен продолжал выкрикивать что-то плохое, теперь уже о главном
вазирге Шапуре. Непрочно все было в государстве персов...

"В четвертом году правления Кавада..." Да, не станет сенатор
подписывать этот договор, который сейчас перед ним на сирийском столике в
родовом дворце Спендиа-тов. Леонид Апион с самого начала сказал, что деньги
персам за охрану перевалов пропадут впустую. Другое дело -- не бросятся ли
туранцы на империю, если рухнет Эран? Действительно, как привязанные друг к
другу две вселенские державы!..

Маг на площади перед храмом огня утвердил сенатора в решении не
надеяться на персов в кавказских проходах. Когда такое говорят открыто, да
еще священнослужители, -- значит, государство непрочно. Еще два раза слушал
сенатор красноречивого пророка и не мог уйти...

Эрандиперпат Картир, внук Михр-Нарсе, с первой встречи понял, что не
подпишут ромеи договора в Кте-сифоне. Его умное безразличное лицо со
староперсидскими усами ни разу не изменилось, пока сенатор день за днем
копался в бесчисленных пунктах старых соглашений о Нисибине, городе на
границе. Персам придется ехать в Константинополь к самому императору Зенону.

Весь Ктесифон объездил сенатор за эти дни, побывал на том берегу, в
Селевкии. Голодные все прибывали. Они шли уже из Мидии и Хузистана. В
прошлый год бешеный Пероз открывал для дехкан амбары знатных людей. Делал
это на свою беду и Валарш. В дасткартах вокруг Ктесифона есть старый хлеб.
На заднем подворье Спендиатов видел сенатор широкие каменные хранилища,
полные зерна и кувшинов с маслом. Сможет ли приоткрыть их молодой царь для
свободных дехкан, которые бросают свои деревни -- дехи и вместе с рабами
бегут в города. Из них ведь его азаты -- всадники и пешие латники. Что без
них царь царей против быков и тигров, скалящихся на трон Сасанидов. Поберечь
бы ему свои красивые глаза...

То, что говорил голодным людям маг на площади, было неслыханно. Не
пробиться уже стало к храму

в день жрецов персидской недели... Отнять у богатых и разделить
поровну. Вечный языческий идеализм. Все то же персидское величие духа при
забвении грешной материи. Мертвых они утаскивают поскорее с глаз и сваливают
в смрадные каменные ямы. Так здесь избавляются от всяких реальностей. Восток
не понимает равновесия...

Темнеть стало в комнате с золотыми слонами под потолком. Агафий
Кратисфен подошел к узкой оконной нише, сдвинул плетенные из камыша ставни и
невольно потянулся рукой к глазам. Прямо перед ним в родовом саду Спендиатов
стоял тот самый маг из храма огня!..

Да, это был пророк, которого все называли Мазда-ком. В своей обычной
красной тоге, он говорил что-то, как и на площади выбрасывая вперед правую
руку. Эрандиперпат слушал, сидя на тахте у водоема, и лицо его было
безразлично...

Только потом обратил сенатор внимание на третьего. В саду стоял юноша,
который защитил цыганенка. Темный огонь вспыхивал в его глазах при каждом
взмахе руки мага Маздака. Снова почудилось сенатору, что он видел уже где-то
этот твердый арийский подбородок, резкий изгиб бровей. Бронзой уходящего
солнца осветилось лицо юноши. Фарр засиял над его головой... Сенатор Агафий
Кратисфен узнал. Это было лицо царя персов!

Как можно скорей захотелось сенатору покинуть Ктесифон. Уже через день
тронулись они в обратный путь. В сопровождении двух сотен азатов ехало с
ними посольство персов. Сам Эрандиперпат Картир Спендиат возглавил его для
пути в Константинополь. Впереди шел большой белый слон -- личный подарок
царя царей и бога Кавада вечному августу -- императору и автократору --
самодержцу Зенону.

Когда проезжали базар, увидели пеших латников, теснивших толпу от храма
огня. Знак быка был на их щитах. С гиканьем и свистом носились по площади
конные гирканцы с волчьими хвостами на башлыках...

* Часть I. МАЗДАК *

С того пути, которым шли пророки, Цари, вожди, мобедов круг высокий,
Свернул, Маздаку вняв, отважный шах:

Узнал он правды блеск в его речах!

Фирдоуси, "Шах-Наме"

В странном, сладком испуге дрогнуло что-то под ребрами... Девочка
приподнялась на носки, и нежная тень отчетливо обозначилась у нее под рукой.
Да, гречанки не бреют там волосы, он же знает. Но не думал, что у нее
тоже...

До колен видны обе ее ноги, когда она тянется так. Изгиб под хитоном и
непонятная, заставляющая краснеть округлость там, где грудь. Какие все же
хитоны у ромейских девочек!..

Вот уже целый год бегает он сюда, в кусты сирени у старой крепости. К
самой стене примыкает двор ритора Парцалиса. Он знает ее голос, быстрые
маленькие шаги, поворот головы. И глаза, полные густого солнца...

Смеется она и прямо с ветки ест черешню. Возле левой брови у нее
пятнышко, которое не видно отсюда. К нему только прикасается он губами,
когда представляет себя рядом с ней. А потом уже целует тоненькую шею, руку
с зажатой в ней черешней, стройные ноги до самой земли, на которой стоит
она. Стараясь не задеть мешающих выпуклостей под хитоном, поднимает ее на