вино...
немного позади ханум.
со смотра пойдет войско в поход, и завтра с утра должны быть собраны шатры.
Кругом говорят об этом, так что нетерпимо промедление. Но рядом с султаном
Абу-л-Ганаим, и передумано может быть все за ночь. Тем более что здесь
Тюр-чанка.
истощение духа произошло в доме Сельджуков. Видом и статью схож с отцом
нынешний султан, но никогда не менял своих решений грозный Алп-Арс-лан. Даже
если предстояло умереть, как в теснине у Мелазгерда...
что румийский кайсар привел туда войско в двести тысяч. Но дал уже себе
слово султан, что начнет битву, и не стал уклоняться. Как атабека, его
вместе с наследником отправил Алп-Арслан в Хамадан, сам же вышел к войску и
заплакал. Увидев это, заплакали пятнадцать тысяч тюрков. "Кто хочет уйти --
пусть уйдет, ибо нет здесь сейчас султана, который приказывает и запрещает!"
-- вскричал Алп-Арслан и бросил на землю лук и стрелы. Взял он меч с булавой
и собственной рукой завязал в знак траура по себе хвост своего коня. То же
вслед за ним сделали тюрки. Потом султан надел на себя белую одежду и
надушился, как поступают с покойником. А подъехав к бесчисленным рядам
румий-цев, слез с коня, посыпал себе лицо землей, плакал и молился.
кайсар Роман Диоген приведен на аркане. Трижды кнутом ударил его султан и
отпустил на волю. Вот так делалось им в подобных случаях. Откуда же
неуверенность у его сына?..
дерн, и серость травы радовала глаз. Все становилось на свое место. Как
нетронутая бумага чисты были глаза юноши...
ледяные горы и железо таится в рукаве. Добрый старик ежедневно подходит к
нему, а он все больше привыкает к запаху хлеба. Лица людей начали отличаться
одно от другого, и радостное предчувствие охватывает его.
руки и ноги. Он идет, не замечая дороги. Солнечные столбы теснятся в садах,
выстраиваются вдоль улиц. И вдруг ударяется он о невидимую стену. Высоко в
небе повис Большегубый...
комья. Но потом убыстряет шаг. Караван преграждает ему путь, и солнечный
звон разносится от мерно ступающих верблюдов. Снова с разбега скачет он
через арык и забывает про все...
нее: глаза, нос, губы. И царапина еще не прошла у локтя. Он срезает для нее
сочные стебли, складывает в корзину, которую держит старый маленький человек
с пухлыми щеками.
тюльпаны, трогает его за руку. Потом говорит ему, чтобы завтра был здесь, в
саду...
Туркан-хатун, младшая жена султана, идет из сада. Знак ее в мире
подтверждается огромной корзиной с тюльпанами, что несет за ней мудрый
Шахар-хадим. На ступенях розового дома она оглядывается, и победно
оттопыривается у нее нижняя губа. Там, куда она смотрит, стоит красивый
шагирд, и руки опущены у него...
улыбается. Некая тайна всегда
из всех прочих надимов. И он запахивает свой синий халат, улыбается в ответ.
не понимая всей глубины счастья, отпущенного ему богом. Свет от великой
женщины разлит в саду, и на шагирде отблеск его...
Большой непослушный султан рядом с ней, а сбоку, будто на шелковой нитке,
новый ва-зир Абу-л-Ганаим. Но появляется агай в утверждение порядка. Она
фыркает и уходит, не спросившись султана...
и он дает объяснения всем троим о связи движения планет и светил с
человеческим временем. Отныне по всей земле оно будет едино, а распорядок по
поясам для царств и народов установят "Таблицы Малик-шаха". Сонно внимает
султан его речи, ибо все предложенное агаем правильно. Только крупные
зеленые глаза подлинного сельджука ищут что-то в закатном небе.
системе ничто не делается прямо. Только повод -- звездные таблицы, а речь
идет о другом.
говорит великий вазир, которое должно быть исполнено. Не называет он ничего
по имени, хоть все знают, что прямо с площади Йездан пойдет завтра войско в
поход. И новый вазир Абу-л-Ганаим тоже ничего не говорит про это. Он
касается бронзовой чернильницы, висящей через шею, и соглашается с агаем:
"Да, это так... Ударим завтра камнем по кувшину, посмотрим, что произойдет!"
головы. Такова пирамида агая, что и ему некуда деться. Войско выступит, как
намечалось, и будет война с дейлемскими исмаилитами. Великий вазир касается
в подтверждение своей золотой чернильницы -- давата.
Каждый должен получить свое согласно правилам, и новый вазир говорит об
иудеях, которые взбудоражены чьим-то требованием к их субботней здравице.
Уже проникли они к новому вазиру...
своего учителя. Агаю нечего делать, и он молчит. А султан быстро прибавляет,
что и завтра садовник-шагирд, в чьем ведении тюльпаны, обязан прийти в этот
сад...
вечности, о таинствах души, о быстролет-ности земной славы, которую
перерастает простое дерево в саду. Соблюдая свое место, не участвует он в
разговорах великих мира сего. Лишь некий маленький звездочет здесь он, чье
гябрское прозвище -- Хайям.
представлении их людям с чистой верой, достойным, а маловерам и плоховерам
должностей не давать, от себя удалять...
верховодила над ним, ничего не бывало, кроме мятежей, смут, восстаний и зла.
Мы вспоминаем относительно этого лишь немногое, чтобы взгляд упал на многое.
Первым мужем, подпавшим под власть женщины, отчего и впал в невзгоды и
трудности, был Адам -- мир ему! Подчиняясь приказу Евы, поел он пшеницы, за
что изгнали его из рая. Двести лет он плакал, пока Всевышний не сжалился над
ним и не принял его раскаяния...\
Всегда при нем будет находиться тот отныне. Руку опять кладет он на голову
шагирду и говорит, чтобы шел еще сегодня в султанский сад, к тюльпанам.
Бледнеет по-обычному юноша и припадает к руке.
дороге времени на это. Останется тогда на дорогу лишь поучение в отношении
батинитов и прочих нынешних врагов веры. Из Эраншахра -- от древних
маздакитов выведет он их корни. И будет пока-
растение. Ибо хоть закопал их в землю ногами вверх Хосрой Ануширван, но дал
разлететься семени по свету. И когда потом злокозненный Муканна восставал на
государство в Мерве, и вернувшийся к поклонению огню Бабек 1 неистовствовал
в Дейлеме, и карматы в своей пустыне делали все наоборот божьему порядку, то
прямо от маздакитов было это. Теперь же одним ударом уничтожено будет гнездо
Корнев Павел
Суворов Виктор
Березин Федор
Буркатовский Сергей
Орлов Алекс
Зыков Виталий