все убытки. Разве не привезли ятрибцы в уплату за общение с Каабой тот шелк,
который взяли с его каравана!.. Но у тех, кто идет сейчас за ним, нет
караван-сараев. Они живут торговлей, и бак-шиш ятрибцы сдирают с них!..
хозяином, этот бог. И меч ему в правую руку. Десять молодых рабов в одной
цене сейчас с верблюдом шелка. Или с тремя верблюдами шерсти. Или с
двенадцатью верблюдами хлопка. Или с пятью верблюдами под седлом с твердыми
ногами и влажными губами...
Можно в конце концов передать богу и Вечный Камень. Пусть успокоятся
владеющие караван-сараями. Они тоже не останутся внакладе. Бог еще молод и
не сообщил пока все свои веления людям... Пророк усмехнулся...
твердостью стиха угадывалось сомнение. .
несовместимы. В камне могла выражаться лишь точная уверенность смерти.
Как нигде утверждалось здесь отрицание камня. Покинутые людьми стены
распадались, крошились. С тихим шорохом оплывали в ночи тяжелые глыбы.
Камень оживал в своем разрушении...
предчувствием. Впереди был огонь. Колеблющийся, бесконечно уходящий...
переплетения, шел он вверх. Дорога ста-
огню. Тени менялись. Расплывалась геометрия тела. Бесконечно обнажаясь, оно
каждое мгновение сбрасывало оковы классической точности В задумчивых глазах
ее непрерывно умирал и возрождался бог...
старого города, где содержали приюты греха, поклоняющиеся огню...
пахнущее потом тело. Грудь ее отбрасывала точные тени, бесстыдные руки
притворялись, в глазах желтела примитивная хитрость. Она тут же
почувствовала необычное и, воспользовавшись, стащила с его пальца тяжелое
кольцо...
заштопанном балахоне подливал в жертвенник маслянистую вонючую жидкость.
Где-то неподалеку ссорились женщины...
старику, видел с испуганным юношей. Однажды она подралась с соседкой и долго
ходила с расцарапанным лицом...
землю. Теплым молоком струились поющие радостные блики. Ребенок жадно
прильнул к ней, и грудь, руки, глаза Рей щедро излучали переполнившего ее
бога.
бесконечно обновлялась в своем падении ..
страшны были застывшие кубы мечетей. Скованные холодным камнем причудливые
узоры кричали в немом бессилии. Резные орнаменты усложнялись, повторяясь от
порогов до верхушек минаре-
базаре. У купца было неподвижное лицо и сухие искусственные косички. Шумел
пыльный базар. Купец упорно раскладывал свой товар...
серебряной подставке. Миллионы тончайших линий симметрично закруглялись,
создавая невыносимую иллюзию примирения мысли со смертью. Что ушло на
выточку этих узоров? Человеческая жизнь?.. Что этим было доказано? Как ни
истязала себя мысль, в камне она оставалась мертвой...
узкоглазого божка равновесия, тазик фокусника. Каменные болванчики в такт
кивали головами, поднимали и опускали руки. Зачем? Чтобы создать иллюзию
движения?.. Как будто моокно обмануть бога!..
убить саму Рей. Маленькой девочке надевали на ноги деревянные колодки.
Вырастая, она не могла двигаться... Вечный покой всегда был воинствующей
философией этой усталой страны.
такт кивающие болванчики?
Те же узоры повторялись в коврах, халатах, тюбетейках. Камни притягивали
бабуров...
раз сам он вписывал бессмысленные узоры в камень. Невозможное казалось
достигнутым. Но в последний момент симметрия нарушалась, камень давал
трещину, мысль вырывалась в бесконечность. Он так и не научился ползать...
сначала. Разве сам он не объяснял когда-то зависимость истины от геометрии
светил, не кивал головой в такт болванчикам, не грелся в тени каменного
бога?! Нет, не бога он хотел обмануть. Садыка!..
вызывал он иллюзию освобож-
прокаленной огнем глине начинали позванивать отголоски неведомых жизней...
умножения. Цветистые и значительные, слова эти были бесплодны, как бумажные
вееры в руках болванчиков.
цитаты, книги. Языки умирали. С ними умирали народы...
линии. Там терялись очертания, обновлялись формы, термины становились
противоположностями. Чем больше слов вырывалось в бесконечность, тем
уверенней был язык.
потенция сопротивления. Ободранные в кровь, слова выбирались из-под камней и
тут же устремлялись в небо. Даже раздавленные, они кричали.
укладывались в размеренные квадраты. Строфы, рифмы, ритмы выражали прямую
линию. И обманутый каменный бог благосклонно принимал их в свою тень...
каменного бога. Голая мысль была беззащитна перед его тупой тяжестью. Слово
бросало ему вызов. Оно упорно просачивалось в камень, взрывая его изнутри.
От волшебного слова раздвигались горы. Люди оживали, и это не было просто
сказкой.
можно было успокоить разбитые пальцы, молиться Рей. И вдруг каждое слово
молитвы стало безудержно преображаться. Внешне покорное, оно таило
вулканическое сомнение. Камни плавились от его скрытого жара!..
принимало: бурю переменных величин, неиссякаемую Рей, вечное сомнение бога .
лопались цветистые камни. От них ничего не оставалось в памяти. А ведь
искусственные слова высекались на красивых твердых камнях Чтобы время не
стерло, их щедро освящали кровью!
неизмеримо больше, чем видел он в жизни. В последнюю их встречу седой Бабур
с восторгом расспрашивал о пьяных любовных приключениях, и лицо его потело
при этом.
форме, в камне Они искренне считали его веселым пьяницей, ищущим мудрости в
пивных Чувствуя то неясное, бесконечное, что было скрыто за звонким барьером
рубои, и не понимая, они понимающе переглядывались. Как обезьян к сетям, их
влекла не мысль, а ее скандальность И через тысячу лет бабуры разных стран
будут в честь него создавать клубы, пить там вино и, подвывая, читать рубои
По ним и угадают его...
Ларссон Стиг
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Корнев Павел