рок лет таскаешь на ногах железо! - Опалениха погрозила пальцем невозму-
тимо наблюдавшему за ней Субудаю.
нув ремень, наброшенный на шею. Она остановилась, посматривая на Субу-
дая. Тот обратился к монголу;
там бежали люди, много женщин. Одних мы зарубили, других погнали назад в
наш лагерь.
коры.
ободрать своего начальника? Ты знаешь, что тебе сейчас за это будет?
ми глазами, раскрыв рот:
Пусть хранит тебя вечное синее небо!
расый жеребец. Перед ним лежал ворох сена и соломы.
подвел ему коня. "Неудобно хану идти пешком, касаться ногой земли". Су-
будай верхом пересек улицу. Навстречу бежала толпа нукеров. Все кричали,
толкались, стараясь ближе подойти к монголу в заиндевевшем малахае, си-
девшему на запорошенном снегом коне. Он держал на поводу другого коня.
Поперек седла был привязан человек. Сознание оставило его. Лицо, побе-
левшее от мороза, казалось мертвым.
толпу, свалился с седла и подбежал к замерзшему.
и, припав лицом к платью замерзшего, хватал и ощупывал неподвижное лицо.
Урянх-Кадана! Хоть молодой, а был он отчаянный храбрец.
его прямо на костер и сжечь? Все одно жить ему больше не придется.
ные ворота обратно к крыльцу дома. Всхлипывая, он кричал:
мой дух перейдет в твое тело. Я вырву мое сердце и вложу к тебе в грудь
вместо твоего замерзшего. Лучше я, старый, умру, а ты, молодой, будешь
снова блистать победами... Подожди оставлять этот мир!..
брови, она смотрела на кричавшего Субудай-багатура и поняла: "Косоглазый
сына жалкует!"
сына. Уверенными, спокойными движениями развязала и сняла тело Урянх-Ка-
дана, взвалила себе на плечо и, осторожно придерживая, поднялась по сту-
пенькам, вошла в сени и положила замерзшего на соломе.
замерзшему одежду и приговаривала:
ку, войлок, лампадное масло и миску снега. Нельзя, косоглазый, тащить
его в избу - мясо будет отрываться клочьями.
ках рядом с неподвижным телом и наблюдал, положив палец в рот.
умело растирать побелевшие ступни снегом и войлоком. Два монгола, поняв,
что она делает, начали тереть кисти рук. Опалениха переходила поочередно
от одной части тела к другой, наконец ловко и осторожно занялась лицом.
сказал священник, хозяин дома, протягивая деревянную миску.- Да еще влей
ему в рот винца.
нукеров. Наконец раскрылись глаза, взгляд, далекий и неясный, скользнул
по собравшимся, остановился на искривленном лице Субудай-багатура и зас-
ветился сознанием.
убить... Они не сдаются!..
причинил зло? Я его живого рассеку на мелкие куски.
сыну, славному багатуру Урянх-Кадану! Я дам тебе свободу и награду, ко-
торой ты не видела даже во сне.
нехристь, а душа все же человечья...
ему в ухо, дул в ноздри и слушал, что ему скажет, какой знак подаст муд-
рый конь.
парчовую шубу? Взять ли с собой дальше в поход, или раздеть и вытолкать
в лес? Какая урусутка! Багатур - а не женщина! Я таких еще не видал...
за рукав.
прислушивался к шуму взбаламученного города. Обычная ночная тишина вок-
руг Рязани исчезла. Тысячи огней горели внизу под стенами и на равнине
за рекой, точно щедрая рука разбросала вокруг раскаленные угли. Это та-
тары всю ночь напролет жгли костры, безжалостно растаскивая для этого
избы, сараи и заборы. Вдали, под небосклоном, полыхали огромные пожары.
На низких тучах дрожали их багровые отблески.
за Рязанью! - И он подумал о своих, которым советовал, в случае беды,
бежать к Пахому-рыбаку в Ярустово.
верст! Вишь их сколько! Кругом так и рассыпались. Жгут да грабят погос-
ты...
поднялось высоко и лизало облака.
сеном подожгли.
ни-то без сена пропадут... Куда эти стервецы тогда денутся? Это наши са-
ми сено подожгли. Будем жечь скирды и стога, татар выморим.
петухи. В Рязани отозвались другие. Покрытые инеем воины всматривались в
затухавшее зарево. Татарские костры продолжали мигать тысячами огней.
снежной равнине розовые лучи осветили татарские отряды, черными потоками
направлявшиеся к городу.
с любопытством и волнением толпились рязанцы и гадали, что будут делать
татары. Стали прибывать группы пленных. Вокруг них вертелись татары и
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Акунин Борис
Каменистый Артем
Марко Джон
Круз Андрей