Чтение 4–й страницы книги ~К "последнему" морю~

Поэтому, Дуда Праведный, приведи его сюда, прямо ко мне, а я решу,
послать ли мне юношу к хану татарскому, или же я ему дам другое
поручение.

- Я с радостью исполню твое приказание, - сказал Дуда, - и
приведу к тебе в самом скором времени молодого Абд ар-Рахмана.

- А теперь, Дуда Праведный, расскажи мне, как ты нашел этого
юношу, и все, что ты о нем знаешь.

Глава пятая. ТАЙНА ВОЛЬНОГО ОХОТНИКА

Дуда Праведный соединил концы пальцев и начал свой рассказ:

- Ты, конечно, слыхал и помнишь о великой битве народов
пятьсот лет назад, когда славные непобедимые арабские войска,
покорив Испанию и перейдя через Пиренейские горы, разлились, как
бушующее море, по цветущей равнине франков?.. Ты, конечно,
помнишь, всезнающий и прозорливый, что эта битва была сперва
победоносна для наших львов, но франки тоже сражались, как
разъяренные бешеные волки, и знамя победы все время клонилось то в
одну, то в другую сторону... Предводительствовал войсками франков
закованный в железные доспехи смелый полководец по имени Карл
Мартел, что означает "молот"... Казалось, милостивый глаз
всевышнего засветился радостью, что его правоверные всюду
побеждают... Но случилось непоправимое: в разгаре битвы пал вместе
с конем наш славный вождь Абд ар-Рахман, и рядом с ним пал его
верный знаменосец. Зеленое знамя пророка, реявшее над бесстрашными
шахидами, в пылу битвы было затоптано конницей.

- О, какое несчастье!.. - вздохнул халиф.

- Не видя больше своего знамени, наши. всадники заметались, и
часть, остановив свой натиск, стала выжидать нового дня. А франки,
понесшие большие потери, были утомлены жестоким сражением и ночью
ушли к востоку, думая, что они проиграли битву... Напрасно наши
верные витязи разъезжали по равнине и тщетно разыскивали тело Абд
ар-Рахмана; они так и не нашли ни его, ни его оружия, ни его
коня... Вероятно, Азраил, ангел смерти, живыми унес их к престолу
аллаха... Если бы тогда нашелся смелый вождь и, собрав наши
войска, снова повел их вперед на отступавших франков, то мы бы
легко одержали полную победу и овладели всей франкской землей. Но
вожди, собравшись на ночной совет, долго рассуждали и решили так:

"Мы всегда успеем собрать наши войска, привести в порядок
расстроенные ряды и снова вернуться в землю франков, чтобы
окончательно разгромить и покорить нечестивых". И - увы! - наши
войска двинулись обратно.

- Это было неразумное, недостойное нашего народа решение!

- Прошли годы, целых пять столетий, - продолжал Дуда, -
арабские шейхи враждовали между собой, и среди них не было нового
Абд ар-Рахмана, чтобы всех объединить под своей могучей рукой, под
Великим зеленым знаменем и снова сокрушительными волнами бушующего
моря обрушиться на цветущие равнины неверных...

- Неужели не сохранилось никаких известий о славном Абд ар-
Рахманс? - спросил халиф задумчиво.

Дуда развел руками:

- Я много расспрашивал всех, кого мог: старых имамов,
мудрейших ученых в медресе, бродячих певцов и знающих древние
сказания дервишей... Вое говорили разное, но никто ничего точно не
сказал. Ведь когда сидишь на ступеньках мечети, воздвигнутой
благодаря твоим заботам, - да будет твое имя во веки прославлено!
- то мимо проходит много разных людей со всех восьми сторон света,
и не раз услышишь дивное...

- Вот теперь ты мне и расскажи дивное.

- Однажды ко мне пришел путник с сумрачным лицом, глаза у
него горели затаенной мыслью. Меня поразило, что он заказал мне
вырезать на золотом перстне надпись... - Дуда замолк.

- Какую надпись? Говори скорее! - воскликнул халиф глухим,
дрожащим от скрытого гнева голосом.

- Он приказал написать: "Абд ар-Рахман-Франкобоец - надежда
верующих"...

- И ты сделал такую надпись?

- Что мне заказывают, то я и делаю.

- Какой он был с виду? Встречал ли ты его потом? Здесь ли он,
в Багдаде, или уехал в иные страны?

- Я его видел несколько раз. Жизнь моя длинная, - чего только
не увидишь! В последний раз я увидел, как этот человек, уже сильно
поседевший, входил в мечеть. С ним рядом шел жизнерадостный юноша,
держа в руках священные книги. Я запомнил этого юношу. Он стал
усердно посещать медресе. Раз как-то я его окликнул. Он подошел и
сел рядом. Я угостил его свежими финиками. Мы разговорились и
стали друзьями. Он даже заходил ко мне на дом и у меня ночевал.
Мне понравился этот веселый, ласковый со всеми юноша, его почтение
к старшим, его живой ум, любовь к старинным песням. Больше всего
он увлекался не духовными книгами, а древними сказаниями и
повестями о великих завоеваниях арабов.

- Где этот юноша? Я посажу около того места, где ты
работаешь, особого опытного человека, который его выследит.

- Позволь дать тебе мой скромный совет. Я знаю, где он живет
теперь. Окончив с похвалой и почетом медресе, он поставил свою
старую палатку в кочевом племени бенабаядов. Там он живет вместе с
прабабушкой, которая ему готовит пищу и поет старинные песни. Он
самый смелый из всех юношей этого кочевья. Он завернул в ковер и
спрятал книги, а зарабатывает себе на пропитание укрощением и
обучением своенравных лошадей и охотой на диких зверей. Иногда,
приезжая в Багдад, заходит он ко мне и привозит то сыр, то финики
и виноград. У меня же он ночует и слушает мои рассказы про
старину. Если он узнает, что ты желаешь его видеть, то будет
счастлив стереть своим лбом пыль перед твоим блистательным троном.

Халиф подумал и сказал:

- Если он действительно ученый, как ты говоришь, и душа его
стремится к доблести, то я сделаю его... - тут халиф запнулся и
добавил: - то я, может быть, его возвеличу.

Несколько дней спустя Дуда Праведный явился во дворец к
халифу с юношей, о котором рассказывал. Халиф принял обоих в зале,
где среди цветов взлетали тонкие серебряные струйки нескольких
фонтанов, распространят прохладу.

Юноша был строен и красив. Держался скромно, но с
достоинством.

На нем была обычная полосатая одежда кочевников, за поясом
старинный кинжал дамасской работы.

Халиф усадил юношу перед собой на ковре, смотрел на него
милостивым взглядом, но иногда в его прищуренных глазах Дуда
замечал зловещие, недобрые огоньки. Халиф расспрашивал юношу о
конях и о прабабушке - какого она рода, и об охоте на львов.

Абд ар-Рахман обо всем говорил просто и очень искренне:

- Я верю, что будет война и что мне удастся обнажить свой меч
для защиты знамени пророка. Я бы хотел уехать в дальние страны,
особенно на заход солнца, в Испанию, чтобы узнать, сохранились ли
там смелые потомки наших великих завоевателей.

- Теперь нужно ехать совсем не в Испанию, а на восток и
север. Там назревают великие события и готовятся невиданные еще
войны, - заметил Дуда.

- Почему ты так думаешь? - спросил халиф и приказал подать
душистого ширазского вина.

Угощая Дуду и юношу, он внимательно выслушивал их ответы.
Дуда, почтительно поглаживая бороду, сказал:

- Люди, одетые путниками из далекой страны, говорили, что в
низовьях великой реки Итиль* расположилась боевая ставка
неведомого могучего племени неверных татар, иначе называемых
мунгалами.

- Это очень важно. Мне нужно туда отправить своего посла и
верных лазутчиков.

- Если ты пошлешь Абд ар-Рахмана к татарскому хану, а я буду
его сопровождать в качестве писца и лекаря, то уверен, что он
сумеет вскоре заслужить там благосклонность грозного татарского
владыки, а я, кроме того, сделаюсь у хана придворным лекарем.
Тогда бы мы присылали твоему святейшеству через надежных людей
донесения обо всем, что замышляет повелитель диких северных орд,
насколько он могуч, как возможно одолеть его.

- Я подумаю над этим, а пока ты пройдешь в мой
странноприимный дом для почетных путников. Там будут кормить и
беречь Абд ар-Рахмана как дорогого гостя. Ему предоставят вое, что
он пожелает. И ты будешь вместе с ним. А великий визирь снабдит
вас всем необходимым для дороги.

Дуда низко склонился перед халифом:

- Да сохранит тебя всевышний и даст тебе славу, достойную
тебя и твоих великих предков!

Когда Дуда с Абд ар-Рахманом удалились, великий визир сказал:

- Над этим юношей на небосклоне удачи поднимается его светлая
звезда. Очень хорошо, что ты отсылаешь его к хану мунгалов, но еще
лучше будет, если могучий Бату-хан увезет его с собой на край
света, а оттуда они оба уже не вернутся, отправившись к своим
предкам.