шелковых подушках лежит она. Легкая узорчатая шелковая одежда.
Узкие маленькие руки сложены на груди. В одной руке несколько
свежих цветов. Я боюсь поднять глаза, чтобы взглянуть на знакомое,
такое дорогое мне лицо. Столько лет безнадежно любил я ее, увидев
впервые девочкой, когда она мне приносила молоко и лепешки.
Никогда я не проговорился ей о моей беспредельной любви, даже
ничем не показав вида, что она для меня жизнь, вся радость жизни,
весь смысл моей жизни.
белую "шаль скорби" китаянка И Ля-хэ. Когда-то она потеряла мужа и
всех своих детей... Теперь она лишилась последней своей
привязанности. Она сидит, как неживая, напоминая китайского идола,
опустив глаза на свои руки, которые перебирают темно-красные
гранатовые четки. Не сказав мне ни слова привета, она тихо шепчет:
дворцов Ли Тун-по. Он приехал недавно, за два дня до гибели нашего
дорогого жаворонка. Юлдуз-Хатун внимательно и жадно слушала его
рассказы о походе. Ее мало обрадовали привезенные им подарки,
присланные самим Бату-ханом. Из них она мне сейчас же отдала эти
гранатовые четки, точно предчувствуя, что эти камни, похожие на
капли крови, будут всегда мне напоминать о моем горе. Она была
особенно потрясена, когда неосторожный Ли Тун-по рассказал о
гибели вместе с ханом Пайдаром ее названого брата Мусука. "Где он
похоронен?" - спросила она, ставши бледной, как снег. "Тело его
сожжено на костре вместе с телами хана Пайдара и других павших
воинов, - ответил Ли Тун-по. - Все наше преславное войско трижды
объехало костер и спело погибшим багатурам боевые песни почета и
скорби".
время и днем и вечером безмолвно сидела в углу комнаты и часто
тихо плакала. Такой печальной я видела ее только после того, как
умер отравленный ее маленький сын, которого так желал и ждал Бату-
хан. Она не хотела никого принимать. Но раз к ней пришли две жены
Саин-хана, - конечно, для того, чтобы увидеть охваченную горем
Юлдуз-Хатун и этому порадоваться. Они принесли виноград, яблоки и
сладких лепешек на меду. Я шепнула моей госпоже, чтобы, она не ела
этих подарков. Она мне ответила: "А мне теперь все равно". Вскоре
ханши ушли, а у Юлдуз-Хатун начались боли, точно после отравы. Она
стонала, извивалась и постепенно теряла силы. Прибежавшие лекари и
звездочеты ничем не могли помочь, а тебя, Хаджи Рахим, тогда не
было. А вскоре... - китаянка, глотая слезы, указала на тело Юлдуз-
Хатун.
скитальческой жизни. Обычно нежные и ласковые черты и добрая
улыбка теперь исчезли: она была величественна, строга и спокойна.
Тонкие темные брови слегка сдвинулись. Она казалась такой далекой
от всего, что оставила на земле. Мне хотелось, и в душе я страстно
молил, чтобы ее ресницы дрогнули и приоткрылись на мгновенье
всегда чарующие глаза...
в последний раз. Я улетаю далеко в созвездие Плеяд. Когда мы
встретимся, - не знаю, но остановка за тобой, я там буду тебя
ждать..."
Разве меня стала бы она ждать?
глазах были слезы. Нас еще более связало общее горе.
похоронить Юлдуз-Хатун? Ведь она была только наложница владыки
великого хана чингизида, хотя и значила для Бату-хана больше, чем
все его жены вместе.
китайский император, желая почтить память своей любимой, хоронит
ее в саду дворца, где она жила. Над могилой ставится памятник из
мрамора или дикого камня. Позовите только самых близких друзей, и
похороним тело нашей маленькой госпожи здесь, в этом небольшом, но
прелестном дворцовом садике. Наверное, найдется искусный ваятель,
который высечет на белом надгробном камне рисунок надломленного
цветка и над ним звезду - Юлдуз.
никому не уступит этой работы, а сам сделает такой памятник к
приезд Бату-хана.
госпожи Юлдуз-Хатун в чудесном садике, где она проводила когда-то
так много времени. По окончании печального обряда я остался один.
В благоговейной тишине наступающего вечера передо мной проносилась
вся моя долгая скитальческая жизнь, жизнь без любви, без счастья.
Где найти утешение? Я поднял взгляд к небу, уже потухающему, и
увидел яркую одинокую звезду. И я подумал, что это переселившаяся
в иной мир душа Юлдуз-Хатун посылала мне свой далекий привет... Но
тайны вселенной кто может разгадать?
книгу" вместе с описанием походов победоносного войска Бату-хана".
никто не захотел быть "черным вестником" и сообщить ему о смерти
Юлдуз-Хатун, и я вызвался это сделать. Вопреки обычаю, он не убил
меня, но и не расспрашивал ни о чем, и хотя стал еще более
задумчивым и молчаливым, но, видимо, его тревожило нечто другое.
Спустя несколько дней он вызвал меня к себе и сказал:
военные занятия моего сына Сартака. Не предупредив его, я
приблизился к тому кольцу шатров, в середине которых находится его
юрта.
Сартак беседовал с приставленным к нему китайским ученым и теперь
продолжал эти занятия, изучая его полезную книгу "Правила для
полководца или искусство побеждать". Этого учителя-воина, еще
перед началом похода на "вечерние страны", мне прислал из царства
китайцев начальник левого крыла монгольских войск Мухули.
желавшего откинуть дверную занавеску, и стал прислушиваться. Из
шатра доносились тихие голоса. Говорили шепотом, но я понял, что
там колдовали. Неведомый мне сиплый голос говорил: "Это
драгоценный порошок, привезенный из священной Мекки. Его надо
смешать с порошком, приготовленным из толченых летучих мышей,
сердца белого голубя и семи черных скорпионов. Всю эту смесь надо
высыпать на железную сковородку и медленно поджаривать на огне.
После этого она приобретает волшебную силу против всех твоих
врагов... и они погибнут..."
треножнике грелась сковорода. Рядом с моим сыном сидел
мусульманин, потомок Мухаммеда, судя по зеленой чалме, закрученной
на его голове. При виде меня оба они в ужасе окаменели.
ковре, и возле него стоял глиняный кувшин и красивая фарфоровая
чашка с вином.
дедушки на холме в час заката, и тень ивовых ветвей, упавшая на
колею дороги..."
глазами. От сковороды поднимался одуряющий дым.
славное царствование на много лет.
придворным лекарем и звездочетом на много лет и, обласканный
твоими щедротами, проживу счастливо долгую жизнь, увидя своих
внуков и правнуков.
лет, а сам не предвидишь даже того, что с тобой произойдет
сегодня, сейчас. Значит, твои предсказания лживы и никому не
нужны. Тебе сегодня отрубят голову. Тургауды! Отведите этого лгуна
и обманщика к моему брату Берке-хану и скажите, что я отдаю ему
для бичевания и расправы ненужного мне колдуна. Хан Берке любит
мусульман и всегда окружен ими.
мне, правильно ли я поступил?
Херберт Фрэнк
Афанасьев Роман
Орлов Алекс
Перумов Ник
Сертаков Виталий
Никитин Юрий