почует и на хвое и в мураве духовитый след от сафьянового сапожка. Оттого
я и хожу по лесу в пошевнях** из сурковых шкурок.
Олекса! Будет тебе от меня вот еще какой приказ. Получил я слезное моление
от неведомого мне книжника Даниила. Он для покаяния содержится в
монастырском выселке на Черном озере, неподалеку от того места, где живет
охотник Ерема. Так вот тебе я поручаю поехать на это Черное озеро,
разыскать там книжника Даниила и выяснить, что это за человек. Не верь
одним чужим слухам, а сам поговори с ним и затем, если признаешь нужным,
приведи его сюда, ко мне. Понял?
крутой шеей и черным хвостом. За ним следовал старый дружинник Афанасий
Тыря на коне, нагруженном кожаными переметными сумами. Путь указывал
Ерема, ведя за конец недоуздка старую рыжую кобылу, тоже с мешками на
деревянном самодельном седле. Большой черный с подпалинами пес Буян,
загнув крючком хвост, бежал впереди, огрызаясь и трепля на ходу собак,
бросавшихся с лаем из всех подворотен.
посматривал на свои всунутые в стремена длинные ноги, которые ему
тщательно обернул звериными шкурками опытный охотник Ерема.
много болот по тропкам, известным только старому охотнику. Изба, сложенная
<в лапу> из необтесанных грубых бревен с обрубленными сучьями, была крыта
не соломой, а тоже прочными бревнами. Ерема объяснил княжичу, почему у нее
такой вид:
отодрать. Потому я и сложил ее подобротнее.
серыми глазами. Пестрядинный сарафанчик подпоясан цветной тесемкой, на шее
пестрые бусы.
Переяславля к нам пожаловал. Стаскивай бабку с печи, пущай огонь
раздувает.
и стыдливо поцеловала его в плечо, искоса поглядывая на Александра.
мелкими шажками сгорбленная старуха, повязанная темным платком. Она упала
на колени, коснувшись головой земли.
Прикрывая от солнца глаза морщинистой рукой, она пристально вглядывалась в
лицо княжича.
нашего Ярослава Всеволодовича. А я и деда твоего, князя Всеволода
Юрьевича, знавала. Когда он в нашу глухомань на охоту приезжал, я блинками
его потчевала. И ты в него пошел - добрым молодцом растешь.
занимала большая печь. Лавки тянулись вокруг темных стен. В красном углу,
убранный узорчатым полотенцем, висел закоптелый образок, писанный на
покоробившейся дощечке. Под бревенчатым потолком на бечевках сушились
пучки целебных трав.
княжич, посиди маленько, пока нам к столу соберут.
хозяйство.
отточенные до блеска, были искусно прикручены к древку толстыми жилами.
Александр выбрал себе по руке легкую рогатину и с ней вышел. Столкнулся на
крыльце с Устей, которая нацепляла на коромысло деревянные ведра. Они
переглянулись. Тыря, расседлывая коней, сказал:
таком медвежьем углу!
зеленели стебли гороха, редьки, лука и расползлись по грядкам шершавые
листья огурцов. Посмотрев, куда пошла Устя, Александр направился в другую
сторону. Сразу между старыми елями начинались сплошные заросли орешника,
бузины, дикой смородины и малинник, окруженный буйно растущей высокой
крапивой.
Она вилась среди густых, ветвистых деревьев и привела его на холм с
высокими голыми, как свечи, соснами. На них сохранились только небольшие
кудрявые верхушки. Александр остановился и прислушался. Откуда-то
доносилось заунывное, протяжное пение. Сойдя с тропинки, Александр
осторожно пошел на эти звуки. Открылась полянка, окруженная кольцом густых
елей. Посреди тлел костер. Сутулый старичок с седой бородой, в длинной
белой рубахе ниже колен и новых лыковых лапотках то и дело подкидывал в
огонь сушеные стебли трав и еловые ветви. Они тлели, трещали в тихом
воздухе, и душистые клубы сладкого дыма тянулись к небу.
пузатые деревянные столбы. Александр догадался, что это древние боги,
языческие истуканы. Он не раз о них слышал, а сейчас видел впервые.
сложенными на животе руками, смотрели выпученными глазами, повернув
страшные лица в сторону огня. Истуканы были раскрашены яркими красками.
Около одного из них сидели рядком на траве женщины в причудливых головных
уборах и белых одеждах, расшитых красными и зелеными тесемками, с цветными
костяными бусами на шеях.
и заунывно пели.
повела его к речке, извивавшейся среди зеленых кустов. Стая уток, громко
хлопая крыльями, взлетела и унеслась через прогалину. Усти не было видно,
и княжич вернулся в избу.
западни, силки и петли, поставленные на белок, лисиц, соболей, куниц и
других обитателей леса.
лесу и ни единого зверушки не встретишь. А ляпцы и без меня свое дело
сделают и уж кого-нибудь мне да подарят - иной раз даже соболька либо
куницу, а с ними и счастье привалит. В верховьях речки, среди самой глухой
чащи, лежит моховое бездонное Черное озеро. Выход из него запрудили бобры,
но попросту до них не доберешься и, чтобы разыскать их плотины и жилье,
надо наперед добыть колдовской корень. Даже зимою это озеро паром дышит.
Сколько охотников утонуло, пробираясь через трясину и не перечесть. А ведь
бобра убить - доброго коня добыть.
взмолился:
Где мне за тобой угнаться? Позволь мне, княжич, коней стеречь да на
солнышке греть старые кости. А тебя Ерема сам устережет.
радуясь внезапно открывшейся свободе.
Александру. А тот не знал устали: все ему здесь казалось занятным,
привлекательным и важным. Они выходили и на рассвете, и под вечер. Все
ляпцы и западни надо было обойти, проверить и не упустить ни одного дня,
иначе сороки и хорьки могут вмиг исклевать или изгрызть попавшую в силок
белку, а то и соболя.
листьям, как бесконечный шепот затаившихся людей. С вечера Ерема ушел,
обещав вернуться к утру. На рассвете дождь прекратился, тучи унеслись,
небо стало ясным и веселым.
был вернуться Ерема. Тропки спутались, и княжич долго брел новыми для него
местами. Упавшее поперек тропы дерево с рыжим клоком шерсти пробиравшегося
здесь неведомого зверя и другие лесные великаны, сломанные или вырванные с
корнем, говорили о недавней грозной буре, пронесшейся над лесом.
траве, прислушиваясь к каждому шороху и к разнообразным птичьим голосам,
перекликавшимся в густой чаще. Иногда он садился на пень и, безмолвный,
зачарованный, следил, как перелетала с дерева на дерево проворная белка,
как степенно ползал, деловито постукивая носом по стволу, черный дятел или
пестрые маленькие птички, оживленно чирикая, ссорились на ветках совсем
Шилова Юлия
Белоусов Валерий
Лукин Евгений
Панов Вадим
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман