саркастически произнес ее брат.
остров полон звуков, шелеста, шепота и пенья; они приятны и нет
от них вреда. Даже внутренность острова, пока они спускались на
лифте, чтобы улечься спать, трепетала от бравурных звуков
фортепиано, поднимавшихся по лифтовой шахте.
же догадка, и руки их одновременно рванулись к кнопке, которая
привела бы их на этаж Хозяина.
дверь из черного дерева.
у них не было, - ни ответвлений, ни закоулков, в которые они
могли увильнуть или спрятаться, не имелось в этом прямом и
белом туннеле. Вступив в него, им оставалось только двигаться
дальше.
может быть, напился.
туда, а если меня поймают, притворюсь, будто книгу забыл или
еще что-нибудь.
тебе-то нет.
вынудив его по меньшей мере не оставлять ее в одиночестве.
проигрывает пластинки. И потом, для чего нам их читать?
твой лев, - вернее, львица.
минуту и со страшным грохотом разразилась драматическим
повествованием о судьбе какого-то русского человека, судя по
всему, бьющегося изнутри о крышку гроба. Хозяин, проигрывая
пластинки, не придерживался какого-либо установленного порядка.
чтобы нас поймали.
Джуди, чьи музыкальные вкусы находились примерно на этом
уровне. Их отец очень любил Гилберта и Салливена.
серьезное дело.
владел ее братом.
себя солдатами, с каждой минутой удаляющимися от своих ходов
сообщения. И действительно, пройдя всего половину пути, они уже
знали, что перешли Рубикон.
звонок или еще что. Держись вплотную к косяку.
разницы, но все же лучше было молчать, хотя бы из уважения к
владевшему ими страху. В то же время, сама украдчивость
продвижения наполняла их каким-то восторгом, ударяя в голову,
будто шипучий лимонад. Как чудесно быть юным, полным жизни,
легким на ногу, проворным, - таиться, действовать, рисковать.
карточки лежали в прежнем порядке.
ее, как иногда случается в напряженные мгновения, текли по двум
направлениям сразу.
клин отсеченного ею света лежал на аксминстерском ковре.
медленно, как переползают по веткам хамелеоны в зоопарке.
Никки, который лез первым, решил, что не стоит просовывать
голову в дверь на обыкновенном для нее уровне. Если он заглянет
туда снизу, от самого ковра, сидящий внутри меломан может его и
не заметить.
не быстрее, чем движется минутная стрелка часов, - примерно
так: сначала ухо, потом скулу, за нею глаз. Одного вполне
достаточно. Он отвел назад левую руку и вцепился в Джуди,
требуя от нее неподвижности.
резать. Слитные звуки, наполнявшие комнату Хозяина, можно было
нарезать ломтями лопаточкой для печенья. Звуки ломились в
приоткрытую, залитую светом дверь, ударясь в стену, словно
волна прилива, словно струя из брандспойта. Стена поглощала и
дробила их, как преграда дробит взрывную волну, и вся комната
ходила ходуном и покачивалась под натиском новой пластинки -
"Половецких плясок". Посреди оглушающего рева, напоминая скалу
в середине потока, сидел, закрыв глаза и уткнув подбородок в
грудь, Хозяин, облаченный в расшитую золотом домашнюю куртку и
круглую шапочку с кистью, похожую на коробочку для пилюль, -
жуткий, словно нарумяненный и подкрашенный губной помадой
скелет. Рядом с ним стояли на фонографе три бутылки виски и
стакан, позвякивающий на низких нотах. Испещренное трещинками
лицо Хозяина казалось бесконечно удаленным во времени и
умудренности, безмятежно царящим над смятением мира в безмолвии
и покое, - Эверестом, на миг блеснувшим сквозь тучи.
со старомодным армейским револьвером и с искаженным гневной
гримасой лицом майор авиации Фринтон.
двумя сильными руками взял каждого из близнецов за шиворот и
поднял их на ноги. Не издав ни звука, все трое принялись задом
спускаться по лестнице, нащупывая ногами ступеньки.
беспомощными в его крепких ладонях, он зашагал с ними прочь из
прихожей, по тоннелю, в лифт. Лифт пошел вверх. Лязгнула дверь,
он провел их по привычному уже коридору, пинком открыл дверь
своей комнаты и втолкнул детей внутрь.
собираясь заплакать, и произнес: "Дьявол!"
Глуховский Дмитрий
Володихин Дмитрий
Плотников Александр
Лукьяненко Сергей
Акунин Борис
Бажанов Олег