Чтение 25–й страницы книги ~Мастер и Маргарита~

Джуди никак не могла примириться с главной особенностью
старика.

- Я все-таки не понимаю, как может человек дожить до ста
пятидесяти семи лет.

- Ну, не знаю, - сказал Никки. - Он всего лишь на пятьдесят
лет старше той французской шансонетки.

- Какой?

- Про которую папа рассказывал.

- А.

Пауза.

- Ты полагаешь, что и она могла бы разговаривать с ним без
слов?

- А пожалуй, жуткое было бы зрелище, верно? - без тени
улыбки сказал Никки.

Мистер Фринтон расхохотался и сказал:

- Да, и все, наверное, жаловалась бы на Ла Гулю, как та
сперла одну из ее песен, чтобы спеть ее перед Эдуардом Седьмым,
когда он был еще принцем Уэльским. Не иначе, как "Марсельезу".

Он посерьезнел и добавил:

- Вы сознаете, что при его рождении "Марсельеза" еще
оставалась новинкой?

- Так вы уверены, что это правда?

- По-моему, достаточно посмотреть на него.

- Вообще-то, в Библии рассказывается об очень старых людях.

- Не только в Библии. Старый Парр, как полагали, прожил сто
пятьдесят два года, только это нельзя было проверить, поскольку
в то время не существовало свидетельств о рождении. О другом
малом по имени Генри Дженкинс говорили, будто ему стукнуло сто
шестьдесят девять. И была еще графиня Десмондская, про которую
рассказывали, что она умерла, свалившись с яблони, когда ей
было сто сорок лет, а даты рождения графинь люди, как правило,
помнят. Муж ее совершенно определенно умер за семьдесят лет до
нее.

- Интересно, что чувствует такой человек?

- Сомневаюсь, чтобы он вообще что-то чувствовал.

- Онемение?

- Только не умственное.

- А почему он так много пьет по субботам?

- Никто не знает. Я думаю, это как-то связано со здоровьем
его рассудка, своего рода прием лекарства.

- Вроде английской соли?

- Почему бы и нет?

- Кстати, кто он такой?

- Просто старик, родившийся за десять лет до Дарвина. Был
когдато сельским джентльменом, как ваш отец. Только он все жил
и жил и все думал, думал. Надо полагать, жизнь у него была
одинокая.

- А зачем его надо убивать?

- Надо.

- Но зачем?

- Затем, что хватит с людей диктаторов.

- А чем они нехороши?

- Тем, что человек должен обладать свободой выбора между
правильным и неправильным.

- Даже если он выбирает неправильное?

- Да, я это так понимаю.

Джуди, все время напряженно размышлявшая, спросила:

- Для чего он хочет завладеть миром?

- Чтобы им управлять.

- Но для чего?

- А ты посмотри, на что этот мир похож.

- Ты и не ведаешь, сын мой, - вдруг сообщил Никки, - сколь
малая мудрость потребна для управления миром.

- Вот именно.

- А если он станет им управлять, лучше будет?

- Он говорит, что лучше.

- Но будет или не будет?

- Никки, сейчас нами управляют люди вроде президента
Эйзенхауэра, сэра Антони Идена и мистера Хрущева, или кто у них
там теперь? - и все они вооружены атомными бомбами. Большая
часть политиков едва-едва способна написать собственное имя или
прочесть подпись под карикатурой. У них слишком много времени
уходит на то, чтобы побеждать на выборах, когда им еще учиться?
Вместо того, чтобы читать или развиваться, им приходилось
пустословить на митингах, и тем не менее оружие находится
именно в их руках. Неужели ты не выбрал бы руководство мудрого
полуторастолетнего старца, да притом всего одного, - взамен
соревнования тех, кого мы имеем?

- Конечно, выбрал бы.

- Вот и я держался таких же взглядов. Прежде всего, в этом
случае мир стал бы единым.

- Тогда почему же вы собираетесь его убить?

Мистер Фринтон, казавшийся еще более утомленным,
помассировал пальцами глаза и ответил:

- Он выдалбливал этот остров в течение сорока лет.

- Что вы хотите этим сказать?

- Еще никаких атомных бомб не было.

- Если он намеревался стать диктатором еще до бомбы, -
пояснила Джуди, - значит, ему просто хочется быть диктатором и
все.

- Правда, он мог их предвидеть, - честно признал мистер
Фринтон. - Мы с вами вроде собак, обсуждающих человека.

- Никки тоже так говорил.

- Я верил в его правоту еще несколько дней назад.

- И что же заставило вас изменить ваши мысли?

- Да ничего. Просто они понемногу менялись все это время.

И стиснув кулаки, позабыв о слушателях, он продолжал,
обращаясь уже к самому себе:

- Теперь же я верю, - я обязан либо верить в это, либо
погибнуть, - что мы должны обладать свободой выбора. Без нее
остановится эволюция. Если бы обезьяны не могли выбирать,
становиться им людьми или нет, если бы у естественного отбора
не имелось мутаций на выбор, мы бы застряли на месте. Муравьи
сотни тысяч лет назад увязли в диктатуре, и с тех пор ни на
йоту не изменились. Лишите себя свободного предпринимательства
и свободы неверного выбора, и вы лишитесь прогресса.

Глава восемнадцатая. Локаторы наоборот

- Если вам хочется спать, - мягко сказала Джуди, - мы уйдем.

- Нет. Давайте уж покончим с этим. Мне завтра предстоит
лететь на большую землю.

- Зачем?

- Чтобы привезти кое-что. И чтобы не маячить у него перед
глазами.

- Он и вас подозревает, как доктора Мак-Турка?

- Все может быть.

- Тогда, пожалуйста, не возвращайтесь.

- Я могу быть на что-то полезен лишь здесь. А кроме того,
как насчет вас?

- Да вы не беспокойтесь, - прибавил он, - я стараюсь,
сколько могу, держаться от него подальше, хотя бы из страха
перед промыванием мозгов. А это дело нехитрое.

Он сознавал, какому подвергается риску. Именно поэтому в
речи его мелькнул оборот давних рисковых времен.

- А как он собирается овладеть миром?

- С помощью этих его вибраторов.

- Вы не могли бы нам о них рассказать?

- Если бы мог, рассказал бы. Для того, чтобы в них
разобраться, - хотя бы самую малость, - нужно быть специалистом
по радиолокации.

- И кроме того, - устало прибавил он, - я подозреваю, что
для полного их понимания нужно прожить лет сто пятьдесят.

- Как они работают?

- Это что-то связанное с частотами. Как мне объясняли,
всякой вещи свойственны свои колебания, а вибраторы способны
вносить в них помеху. Вы знаете про те здоровенные чаши,
которые строят на Аляске, чтобы принимать радиоволны? Ну вот, а
у его локаторов действие в точности обратное. Они излучают
волны.

- И что при этом случается?

- При точной настройке в веществе прекращаются колебания.

- А что происходит, когда в тебе прекращаются колебания?

- Ты и сам тоже - прекращаешься.

Он мрачно уставился в свою кружку, покачивая ею так, чтобы
остывший осадок оставался на стенке.

- Этот остров, - сказал он, - стоит как раз на полпути между
Америкой и Россией. Он выбрал его не за одну только
уединенность. Если он расставит вибраторы кольцом, направив их
наружу, он может создать вокруг что-то вроде оболочки из