Фринтон.
обеспечить благополучие человечества.
число ходов. "Пусть вора ловит вор."
этом опасном молодом человеке, чья свобода угрожает нашим
приготовлениям. Вы отведете его вместе с сестрой в больничную
палату и останетесь там при них в качестве сторожа - вплоть до
дальнейших распоряжений. Палату никому не покидать.
отворенную дверь, когда он окликнул их.
еду. Да верните ему химикаты.
цианистым калием, Хозяин повторил тоном, который можно было бы
счесть ироническим:
часов, под голой лампочкой молча стояли двое мужчин.
Бленкинсоп снял халат и аккуратно повесил его на один из
колышков, рядом с дождевиком мистера Фринтона. Ему не хотелось,
чтобы такая красивая вышивка тоже погибла.
установили, направив во внешний мир, и включили все разом, - и
одним из первых результатов этого оказалась гибель чудесных
птиц Роколла. Олуши плавали в море, раскинув крылья и спрятав
головы под воду, - дюжины белых крестов с зачерненными концами
крыльев, мягко взлетающих и спадающих вместе с волной. Всплыла
на поверхность, брюхом кверху, и рыба, покрыв там и сям воду
серебристым волнующимся ковром.
тридцати милях от острова застигнутый ударом вибраторов, описав
великолепную дугу, рухнул в море с высоты в двадцать тысяч
футов и, выбросив в небо фонтан, ушел на дно, окруженный
мертвыми китами, будто айсберг, исчезнувший вдали. Хвостовая
часть, благодаря запертому в ней воздуху, снова потом всплыла и
еще долгое время качалась на волнах в обществе прочих чудищ.
Ирландией, Фарерами, Гебридами и Малин-Хед. Суда дрейфовали,
команды их страшно мучились. В том же районе океана в разной
степени - в зависимости от близости их к Роколлу - пострадали
еще восемь кораблей. С греческого судна попрыгали за борт все
пассажиры, но как это ни удивительно, всех их, бьющихся в
истерике, втащили обратно на борт и никто не расстался с
жизнью.
отстоящем от острова Манчестере полностью провалились
международные состязания почтовых голубей, причем потерялись
все до единой птицы.
условно) через Рейкьявик, Эдинбург и Дублин, жаловались на
сильные головные боли, перебои в сердце, ларингиты и воспаления
уха, горла и носа. Тех, что жили в портах западного побережья
Шотландии и Ирландии, а с ними и жителей Исландии, терзала
звенящая нота, которая, как им казалось, изгибалась дугою по
небу и приходила со всех направлений сразу. Одни описывали ее
как подобие колокольного звона, другие - как вой воздушной
сирены. Они никак не могли согласиться в том, является ли она
переливистой или пронзительной, высокой или низкой, или скорее
похожа на звук, рождающийся, когда проводишь пальцем по ободу
тонкого стакана. На самом деле, то была смесь многих тонов,
набиравшая, пронизывая пространство, мощь и на низких, и на
высоких частотах, и то, что человек слышал, зависело от того,
как он слушает. Многие из этих частот были вообще недоступны
для уха.
Репортеры, оказавшиеся достаточно близко, чтобы услышать
упомянутый звон, не могли передать его описание по телефону,
поскольку телефоны вышли из строя, а общий распад механизмов и
тошнотное состояние тех, кто их обслуживал, привели к тому, что
перестали выходить и газеты.
существу приходилось не так тяжко, как куску дерева, а кусок
дерева справлялся с бедой лучше куска железа.
людей очень старых, очень юных и тех, кто уже был болен.
водится, скисло, а весьма распространенный сорт мебельного лака
внезапно окрасил всю мебель в зеленые тона. Те, у кого в зубах
стояли металлические пломбы, мучились зубной болью, поступило
также несколько сообщений о людях, во рту которых зазвучали
вдруг передачи дальних радиостанций. Басы в передаваемых по
радио операх запели альтами. Принялись роиться пчелы. Оживились
змеи и летучие мыши. Раньше времени зацвели поздние хризантемы.
болезнями, не обязательно было дурным. Обладатели невритов,
туберкулеза и расстройств печени почувствовали себя гораздо
лучше. Заключенные в тюрьмах и безумцы в сумасшедших домах
обнаружили склонность к налетающему всплесками насилию, - но те
из сумасшедших, что разгуливали на свободе, как, скажем ораторы
Гайд-парка, обрели сдержанность и прекратили свои выступления
перед публикой.
Круговой зоне объявленного Хозяином ультиматума, каковую он
собирался расширять каждый день на две сотни миль, предстояло,
прежде чем она достигнет Чикаго, отхватить изрядный кусок
России. Тем временем, еще до того, как эта зона коснется двух
величайших держав мира, большая часть Европы - от Нарвика до
Неаполя и Гибралтара - окажется, в виде назидания и угрозы,
парализованной, и от Глазго до Корка погибнет немало людей.
перекрывались далеко в море.
утверждать то, что вы отрицали? - сказал Никки.
доброжелательностью, что и прежде, оставаясь, насколько можно
было судить, нормальными, рассудительными людьми. Но в том, что
касалось их убеждений, они превратились в собственные
противоположности. Тупость Никки причиняла им страдания, они
делали все, чтобы просветить и наставить его.
живем в мире, который сбился с пути, нами правит целая куча
дуроломов, одержимых манией убийства и способных в любую минуту
разнести весь белый свет в мелкие дребезги. Не разумнее ли,
чтобы все, что творится в мире, контролировал один умный
человек, - вместо всех этих большевитских шаек и сенаторов
Маккарти? Прежде всего, это позволит покончить с войнами,
неужели ты этого не понимаешь? Невозможно же воевать, если не
существует страны, с которой воюешь. Весь мир будет состоять
вроде как из графств. Ведь не воюет же Сассекс с Кентом.
небольшое число людей. Мысль неприятная, но такова печальная
необходимость. То же самое и в Природе. Если садовнику нужны
цветы и фрукты, ему приходится уничтожать улиток и насекомых,
каким бы добрым человеком он ни был. Тут уж ничего не попишешь.
Думай о том, сколько добра из этого выйдет, не думай об одном
только зле.
Лондон Джек
Пехов Алексей
Аникина Наталья
Громыко Ольга
Василенко Иван
Шилова Юлия