позвольте, - сказал он, обращаясь к Шарикову.
я тебе устрою сокращение штатов.
ничего сделать. - Он повернулся и поглядел на Шарикова так, что тот
попятился и стукнулся затылком о шкаф.
он и вдруг стал дик и страшен.
Борменталь, - сам лично буду справляться в чистке - не сократили ли
гражданку Васнецову. И если только вы... Узнаю, что сократили, я вас...
Собственными руками здесь же пристрелю. Берегитесь, Шариков, - говорю
русским языком!
вяло и вдруг, изловчившись, брызнул в дверь.
Все молчали. Но на следующий день, когда Полиграф Полиграфович, которого
утром кольнуло скверное предчувствие, мрачный уехал на грузовике к месту
службы, профессор Преображенский в совершенно неурочный час принял одного
из своих прежних пациентов, толстого и рослого человека в военной форме.
Тот настойчиво добивался свидания и добился. Войдя в кабинет, он вежливо
щелкнул каблуками к профессору.
Филиппович, - садитесь, пожалуйста.
вам очень признателен... Гм... Я приехал к вам по другому делу, Филипп
Филиппович... Питая большое уважение... Гм... Предупредить. Явная ерунда.
Просто он прохвост... - Пациент полез в портфель и вынул бумагу, - хорошо,
что мне непосредственно доложили...
Он долго бормотал про себя, меняясь в лице каждую секунду. "...А также
угрожая убить председателя домкома товарища Швондера, из чего видно, что
хранит огнестрельное оружие. И произносит контрреволюционные речи, даже
Энгельса приказал своей социалприслужнице Зинаиде Прокофьевне Буниной
спалить в печке, как явный меньшевик со своим ассистентом Борменталем
Иваном Арнольдовичем, который тайно не прописанный проживает у него в
квартире. Подпись заведующего подотделом очистки П. П. Шарикова -
удостоверяю. Председатель домкома Швондер, секретарь Пеструхин".
покрываясь пятнами, - или, виноват, может быть, это вам нужно, чтобы дать
законный ход делу?
вы действительно очень уж презрительно смотрите на нас. Я... - И тут он
стал надуваться, как индейский петух.
простите, я право, не хотел вас обидеть. Голубчик, не сердитесь, меня он
так задергал...
Любопытно было бы взглянуть на него. В Москве прямо легенды какие-то про
вас рассказывают...
разглядел, что профессор сгорбился и даже как будто поседел за последнее
время.
сосущим нехорошим сердцем вернулся в грузовике Полиграф Полиграфович.
Голос Филиппа Филипповича пригласил его в смотровую. Удивленный Шариков
пришел и с неясным страхом заглянул в дуло на лице Борменталя, а затем на
Филиппа Филипповича. Туча ходила вокруг ассистента и левая его рука с
папироской чуть вздрагивала на блестящей ручке акушерского кресла.
квартиры!
щурясь на свои ногти.
гибель уже караулила его и срок стоял у него за плечами. Он сам бросился в
объятия неизбежного и гавкнул злобно и отрывисто:
Я на 16 аршинах здесь сижу и буду сидеть.
Филиппу Филипповичу обкусанный с нестерпимым кошачьим запахом - шиш. А
затем правой рукой по адресу опасного Борменталя из кармана вынул
револьвер. Папироса Борменталя упала падучей звездой, а через несколько
секунд прыгающий по битым стеклам Филипп Филиппович в ужасе метался от
шкафа к кушетке. На ней распростертый и хрипящий лежал заведующий
подотделом очистки, а на груди у него помещался хирург Борменталь и душил
его беленькой малой подушкой.
передний ход и рядом с кнопкой звонка наклеил записку:
беспокоить звонками".
осмотрел поцарапанное в кровь свое лицо и изодранные, мелкой дрожью
прыгающие руки. Затем он появился в дверях кухни и настороженным голосом
Зине и Дарье Петровне сказал:
заговорил Борменталь, прячась за дверь в стене и прикрывая ладонью лицо -
это временно, не из недоверия к вам. Но кто-нибудь придет, а вы не
выдержите и откроете, а нам нельзя мешать. Мы заняты.
запер черный ход, запер парадный, запер дверь из коридора в переднюю и
шаги его пропали у смотровой.
скверные, настороженные, одним словом мрак. Правда, впоследствии соседи
через двор говорили, что будто бы в окнах смотровой, выходящих во двор, в
этот вечер горели у Преображенского все огни, и даже будто бы они видели
белый колпак самого профессора... Проверить трудно. Правда, и Зина, когда
уже кончилось, болтала, что в кабинете у камина после того, как Борменталь
и профессор вышли из смотровой, ее до смерти напугал Иван Арнольдович.
Якобы он сидел в кабинете на корточках и жег в камине собственноручно
тетрадь в синей обложке из той пачки, в которой записывались истории
болезни профессорских пациентов! Лицо будто бы у доктора было совершенно
зеленое и все, ну, все... Вдребезги исцарапанное. И Филипп Филиппович в
тот вечер сам на себя не был похож. И еще что... Впрочем, может быть,
невинная девушка из пречистенской квартиры и врет...
ужаснейшая тишина.
профессора Преображенского, что в Обуховском переулке, ударил резкий
звонок.
приемной с заново застекленными шкафами оказалось масса народу. Двое в
милицейской форме, один в черном пальто, с портфелем, злорадный и бледный
председатель Швондер, юноша-женщина, швейцар Федор, Зина, Дарья Петровна и
полуодетый Борменталь, стыдливо прикрывающий горло без галстука.
известном всем лазоревом халате и тут же все могли убедиться сразу, что
Филипп Филиппович очень поправился в последнюю неделю. Прежний властный и
энергичный Филипп Филиппович, полный достоинства, предстал перед ночными
гостями и извинился, что он в халате.
штатском, затем он замялся и заговорил. - Очень неприятно. У нас есть
ордер на обыск в вашей квартире и, - человек покосился на усы Филиппа
Филипповича и докончил, - и арест, в зависимости от результата.
Ивановой в убийстве заведующего подотделом очистки МКХ Полиграфа
Полиграфовича Шарикова.
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Земляной Андрей
Белогорский Евгений
Круз Андрей
Круз Андрей