Пойти рассказать, как кузнец повесился!
духа. "Куда я, в самом деле, бегу? - подумал он, - как будто уже все
пропало. Попробую еще средство: пойду к запорожцу Пузатому Пацюку. Он,
говорят, знает всех чертей и все сделает, что захочет. Пойду, ведь душе
все же придется пропадать!"
мешке от радости; но кузнец, подумав, что он как-нибудь зацепил мешок
рукою и произвел сам это движение, ударил по мешку дюжим кулаком и,
встряхнув его на плечах, отправился к Пузатому Пацюку.
он сам убежал из Запорожья, этого никто не знал. Давно уже, лет десять,
а может, и пятнадцать, как он жил в Диканьке. Сначала он жил, как насто-
ящий запорожец: ничего не работал, спал три четверти дня, ел за шестерых
косарей и выпивал за одним разом почти по целому ведру; впрочем, было
где и поместиться, потому что Пацюк, несмотря на небольшой рост, в шири-
ну был довольно увесист. Притом шаровары, которые носил он, были так ши-
роки, что, какой бы большой ни сделал он шаг, ног было совершенно неза-
метно, и казалось - винокуренная кадь двигалась по улице. Может быть,
это самое подало повод прозвать его Пузатым. Не прошло нескольких дней
после прибытия его в село, как все уже узнали, что он знахарь. Бывал ли
кто болен чем, тотчас призывал Пацюка; а Пацюку стоило только пошептать
несколько слов, и недуг как будто рукою снимался. Случалось ли, что про-
голодавшийся дворянин подавился рыбьей костью, Пацюк умел так искусно
ударить кулаком в спину, что кость отправлялась куда ей следует, не при-
чинив никакого вреда дворянскому горлу. В последнее время его редко ви-
дали где-нибудь. Причина этому была, может быть, лень, а может, и то,
что пролезать в двери делалось для него с каждым годом труднее. Тогда
миряне должны были отправляться к нему сами, если имели в нем нужду.
лу по-турецки, перед небольшою кадушкою, на которой стояла миска с га-
лушками. Эта миска стояла, как нарочно, наравне с его ртом. Не подвинув-
шись ни одним пальцем, он наклонил слегка голову к миске и хлебал жижу,
схватывая по временам зубами галушки.
крайней мере, ест ложкою, а этот и руки не хочет поднять!"
сем не заметил прихода кузнеца, который, едва ступивши на порог, отвесил
ему пренизкий поклон.
хом, кузнец, - я веду об этом речь не для того, чтобы тебе нанесть какую
обиду, - приходишься немного сродни черту.
напрямик и мало смягчил крепкие слова, и, ожидая, что Пацюк, схвативши
кадушку вместе с мискою, пошлет ему прямо в голову, отсторонился немного
и закрылся рукавом, чтобы горячая жижа с галушек не обрызгала ему лица.
решился продолжать:
вольствии, хлеба в пропорции! - Кузнец иногда умел ввернуть модное сло-
во; в том он понаторел в бытность еще в Полтаве, когда размалевывал сот-
нику дощатый забор. - Пропадать приходится мне, грешному! ничто не помо-
гает на свете! Что будет, то будет, приходится просить помощи у самого
черта. Что ж, Пацюк? - произнес кузнец, видя неизменное его молчание, -
как мне быть?
на него глаз и продолжая убирать галушки.
- кроме тебя, думаю, никто на свете не знает к нему дороги.
свинины ли, колбас, муки гречневой, ну, полотна, пшена или иного проче-
го, в случае потребности... как обыкновенно между добрыми людьми водит-
ся... не поскупимся. Расскажи хоть, как, примерно сказать, попасть к не-
му на дорогу?
равнодушно Пацюк, не изменяя своего положения.
изъяснение этих слов. "Что он говорит ?" - безмолвно спрашивала его ми-
на; а полуотверстый рот готовился проглотить, как галушку, первое слово.
Но Пацюк молчал.
вместо того на полу стояли две деревянные миски: одна была наполнена ва-
рениками, другая сметаною. Мысли его и глаза невольно устремились на эти
кушанья. "Посмотрим, - говорил он сам себе, - как будет есть Пацюк варе-
ники. Наклоняться он, верно, не захочет, чтобы хлебать, как галушки, да
и нельзя: нужно вареник сперва обмакнуть в сметану".
реники и еще сильнее разинул рот. В это время вареник выплеснул из мис-
ки, шлепнул в сметану, перевернулся на другую сторону, подскочил вверх и
как раз попал ему в рот. Пацюк съел и снова разинул рот, и вареник таким
же порядком отправился снова. На себя только принимал он труд жевать и
проглатывать.
же час заметил, что вареник лезет и к нему в рот и уже выказал губы сме-
таною. Оттолкнувши вареник и вытерши губы, кузнец начал размышлять о
том, какие чудеса бывают на свете и до каких мудростей доводит человека
нечистая сила, заметя притом, что один только Пацюк может помочь ему.
"Поклонюсь ему еще, пусть растолкует хорошенько... Однако что за черт!
ведь сегодня голодная кутья, а он ест вареники, вареники скоромные! Что
я, в самом деле, за дурак, стою тут и греха набираюсь! Назад!" И набож-
ный кузнец опрометью выбежал из хаты.
вытерпеть, чтобы ушла из рук его такая славная добыча. Как только кузнец
опустил мешок, он выскочил из него и сел верхом ему на шею.
что делать; уже хотел перекреститься... Но черт, наклонив свое собачье
рыльце ему на правое ухо, сказал:
сколько хочешь, - пискнул он ему в левое ухо. - Оксана будет сегодня же
наша, - шепнул он, заворотивши свою морду снова на правое ухо.
"Теперь-то попался кузнец!- думал он про себя, - теперь-то я вымещу на
тебе, голубчик, все твои малеванья и небылицы, взводимые на чертей! Что
теперь скажут мои товарищи, когда узнают, что самый набожнейший из всего
села человек в моих руках?" Тут черт засмеялся от радости, вспомнивши,
как будет дразнить в аде все хвостатое племя, как будет беситься хромой
черт, считавшийся между ними первым на выдумки.
опасаясь, чтобы он не убежал, - ты знаешь, что без контракта ничего не
делают.
постой же, я достану в кармане гвоздь! - Тут он заложил назад руку - и
хвать черта за хвост.
уже шалить!
ся? - При сем слове он сотворил крест, и черт сделался так тих, как яг-
ненок. - Постой же, - сказал он, стаскивая его за хвост на землю, - бу-
дешь ты у меня знать подучивать на грехи добрых людей и честных христи-
ан! - Тут кузнец, не выпуская хвоста, вскочил на него верхом и поднял
руку для крестного знамения.
но, все сделаю, отпусти только душу на покаяние: не клади на меня страш-
ного креста!
лать. Вези меня сей же час на себе, слышишь, неси, как птица!
ее что-то говорило, что она слишком жестоко поступила с ним. Что, если
он в самом деле решится на что-нибудь страшное? "Чего доброго! может
быть, он с горя вздумает влюбиться в другую и с досады станет называть
ее первою красавицею на селе? Но нет, он меня любит. Я так хороша! Он
меня ни за что не променяет; он шалит, прикидывается. Не пройдет минут
десять, как он, верно, придет поглядеть на меня. Я в самом деле сурова.
Нужно ему дать, как будто нехотя, поцеловать себя. То-то он обрадуется!"
И ветреная красавица уже шутила со своими подругами.
рите, какие страшные мешки! Он не по-нашему наколядовал: я думаю, сюда
по целой четверти барана кидали; а колбасам и хлебам, верно, счету нет!
Роскошь! целые праздники можно объедаться.
Шилова Юлия
Лондон Джек
Трубников Александр
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Свержин Владимир