скажем где, а так нельзя знать.
всем молодым чиновникам, и хотели придать более весу и значения себе и
своим занятиям.
дела по крепостям, в какую бы ни было цену, находятся в одном месте, а
потому прошу вас показать нам стол, а если вы не знаете, что у вас
делается, так мы спросим у других.
в угол комнаты, где сидел за столом какой-то старик, перемечавший какие-то
бумаги. Чичиков и Манилов прошли промеж столами прямо к нему. Старик
занимался очень внимательно.
крепостям"
отправились к Ивану Антоновичу. Иван Антонович уже запустил один глаз назад
и оглянул их искоса, но в ту же минуту погрузился еще внимательнее в
писание.
стол?
бумаги, не отвечая ничего. Видно было вдруг, что это был уже человек
благоразумных лет, не то что молодой болтун и вертопляс. Иван Антонович,
казалось, имел уже далеко за сорок лет; волос на нем был черный, густой;
вся середина лица выступала у него вперед и пошла в нос, - словом, это было
то лицо, которое называют в общежитье кувшинным рылом.
приложился опять писать.
уезда крестьяне на вывод: купчая есть, остается совершить.
ли, например, кончить дело сегодня!
навести еще справки, нет ли еще запрещений.
председатель, мне большой друг...
Иван Антонович.
несколько поласковее, - пусть он даст приказ, кому следует, а за нами дело
не постоит.
Антоновичем, которую тот совершенно не заметил и накрыл тотчас ее книгою.
Чичиков хотел было указать ему ее, но Иван Антонович движением головы дал
знать, что не нужно показывать.
головою, и один из священнодействующих, тут же находившихся, приносивший с
таким усердием жертвы Фемиде, что оба рукава лопнули на локтях и давно
лезла оттуда подкладка, за что и получил в свое время коллежского
регистратора, прислужился нашим приятелям, как некогда Виргилий прислужился
Данту, и провел их в комнату присутствия, где стояли одни только широкие
кресла и в них перед столом, за зерцалом и двумя толстыми книгами, сидел
один, как солнце, председатель. В этом месте новый Вергилий почувствовал
такое благоговение, что никак не осмелился занести туда ногу и поворотил
назад, показав свою спину, вытертую, как рогожка, с прилипнувшим где-то
куриным пером. Вошедши в залу присутствия, они увидели, что председатель
был не один, подле него сидел Собакевич, совершенно заслоненный зерцалом.
Приход гостей произвел восклицание, правительственные кресла были
отодвинуты с шумом. Собакевич тоже привстал со стула и стал виден со всех
сторон с длинными своими рукавами. Председатель принял Чичикова в объятия,
и комната присутствия огласилась поцелуями; спросили друг друга о здоровье;
оказалось, что у обоих побаливает поясница, что тут же было отнесено к
сидячей жизни. Председатель, казалось, уже был уведомлен Собакевичем о
покупке, потому что принялся поздравлять, что сначала несколько смешало
нашего героя, особливо когда он увидел, что и Собакевич и Манилов, оба
продавцы, с которыми дело было улажено келейно, теперь стояли вместе лицом
друг к другу. Однако же он поблагодарил председателя и, обратившись тут же
к Собакевичу, спросил:
кашлять, чем этот на диво сформованный помещик.
покойный ваш батюшка был также крепкий человек.
медведя, если бы захотели выйти против него.
и, вздохнувши, продолжал:- Нет, теперь не те люди: вот хоть и моя жизнь,
что за жизнь? так как-то себе...
посудите, Иван Григорьевич: пятый десяток живу, ни разу не был болен; хоть
бы горло заболело, веред или чирей выскочил... Нет, не к добру!
когда-нибудь придется поплатиться за это. - Тут Собакевич погрузился в
меланхолию.
вздумал пенять!"
письмо Плюшкина.
Плюшкина. Он еще до сих пор прозябает на свете. Вот судьба, ведь какой был
умнейший, богатейший человек! а теперь...
голодом.
Скальци Джон
Корнев Павел
Конан-Дойль Артур
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Андреев Николай