read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:

ЭТО ИНТЕРЕСНО

Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



крыльца, как пудель, понимаете, которого повар облил водой: и хвост у него
между ног, и уши повесил. "Ну, нет, - думает себе, - пойду в другой раз,
объясню, что последний кусок доедаю, - не поможете, должен умереть, в
некотором роде, с голода". Словом, приходит он, судырь мой, опять на
Дворцовую набережную; говорят: "Нельзя, не принимает, приходите завтра". На
другой день - то же; а швейцар на него просто и смотреть не хочет. А между
тем у него из синюх-то, понимаете, уж остается только одна в кармане. То,
бывало, едал щи, говядины кусок, а теперь в лавочке возьмет какую-нибудь
селедку или огурец соленый да хлеба на два гроша, - словом, голодает
бедняга, а между тем аппетит просто волчий. Проходит мимо эдакого
какого-нибудь ресторана - повар там, можете себе представить, иностранец,
француз эдакой с открытой физиогномией, белье на нем голландское, фартук,
белизною равный снегам, работает там фензерв какой-нибудь, котлетки с
трюфелями, - словом, рассупе-деликатес такой, что просто себя, то есть,
съел бы от аппетита. Пройдет ли мимо Милютинских лавок, там из окна
выглядывает, в некотором роде, семга эдакая, вишенки - по пяти рублей
штучка, арбуз-громадище, дилижанс эдакой, высунулся из окна, и, так
сказать, ищет дурака, который бы заплатил сто рублей, - словом, на всяком
шагу соблазн такой, слюнки текут, а он слышит между тем вс° "завтра". Так
можете вообразить себе, каково его положение: тут, с одной стороны, так
сказать, семга и арбуз, а с другой-то - ему подносят все одно и то же блюдо
"завтра". Наконец сделалось бедняге, в некотором роде, невтерпеж, решился
во что бы то ни стало пролезть штурмом, понимаете. Дождался у подъезда, не
пройдет ли еще какой проситель, и там с каким-то генералом, понимаете,
проскользнул с своей деревяшкой в приемную. Вельможа, по обыкновению,
выходит: "Зачем вы? Зачем вы? А! - говорит, увидевши Копейкина, - ведь я
уже объявил вам, что вы должны ожидать решения"- "Помилуйте, ваше
высокопревосходительство, не имею, так сказать, куска хлеба..." - "Что же
делать? Я для вас ничего не могу сделать; старайтесь покамест помочь себе
сами, ищите сами средств". - "Но, ваше высокопревосходительство сами
можете, в некотором роде, судить, какие средства могу сыскать, не имея ни
руки, ни ноги". - "Но, - говорит сановник, - согласитесь: я не могу вас
содержать, в некотором роде, на свой счет; у меня много раненых, все они
имеют равное право... Вооружитесь терпением. Приедет государь, я могу вам
дать честное слово, что его монаршая милость вас не оставит". - "Но, ваше
высокопревосходительство, я не могу ждать", - говорит Копейкин, и говорит,
в некотором отношении, грубо. Вельможе, понимаете, сделалось уже досадно. В
самом деле: тут со всех сторон генералы ожидают решений, приказаний; дела,
так сказать, важные, государственные, требующие самоскорейшего исполнения,
- минута упущения может быть важна, - а тут еще привязался сбоку
неотвязчивый черт. "Извините, говорит, мне некогда... меня ждут дела важнее
ваших". Напоминает способом, в некотором роде, тонким, что пора наконец и
выйти. А мой Копейкин, - голод-то, знаете, пришпорил его: "Как- хотите,
ваше высокопревосходительство, говорит, не сойду с места до тех пор, пока
не дадите резолюцию" Ну... можете представить: отвечать таким образом
вельможе, которому стоит только слово - так вот уж и полетел вверх тарашки,
так что и черт тебя не отыщет.. Тут если нашему брату скажет чиновник,
одним чином поменьше, подобное, так уж и грубость. Ну, а там размер-то,
размер каков: генерал-аншеф и какой-нибудь капитан Копейкин! Девяносто
рублей и нуль! Генерал, понимаете, больше ничего, как только взглянул, а
взгляд - огнестрельное оружие: души уж нет - уж она ушла в пятки. А мой
Копейкин, можете вообразить, ни с места, стоит как вкопанный. "Что же вы?"
- говорит генерал и принял его, как говорится, в лопатки. Впрочем, сказать
правду, обошелся он еще довольно милостиво: иной бы пугнул так, что дня три
вертелась бы после того улица вверх ногами, а он сказал только: "Хорошо,
говорит, если вам здесь дорого жить и вы не можете в столице покойно
ожидать решенья вашей участи, так я вас вышлю на казенный счет. Позвать
фельдъегеря! препроводить его на место жительства!" А фельдъегерь уж там,
понимаете, и стоит: трехаршинный мужичина какой-нибудь, ручища у него,
можете вообразить, самой натурой устроена для ямщиков, - словом, дантист
эдакой... Вот его, раба божия, схватили, сударь мой, да в тележку, с
фельдъегерем. "Ну, - Копейкин думает, - по крайней мере не нужно платить
прогонов, спасибо и за то". Вот он, сударь мой, едет на фельдъегере, да,
едучи на фельдъегере, в некотором роде, так сказать, рассуждает сам себе:
"Когда генерал говорит, чтобы я поискал сам средств помочь себе, - хорошо,
говорит, я, говорит, найду средства!" Ну, уж как только его доставили на
место и куда именно привезли, ничего этого неизвестно. Так, понимаете, и
слухи о капитане Копейкине канули в реку забвения, в какую-нибудь эдакую
Лету, как называют поэты. Но, позвольте, господа, вот тут-то и начинается,
можно сказать, нить, завязка романа. Итак, куда делся Копейкин, неизвестно;
но не прошло, можете представить себе, двух месяцев, как появилась в
рязанских лесах шайка разбойников, и атаман-то этой шайки был, судырь мой
не кто другой..."
- Только позволь, Иван Андреевич, - сказал вдруг, прервавши его,
полицеймейстер, - ведь капитан Копейкин ты сам сказал, без руки и ноги, а у
Чичикова...
Здесь почтмейстер вскрикнул и хлопнул со всего размаха рукой по своему
лбу, назвавши себя публично при всех телятиной. Он не мог понять, как
подобное обстоятельство не пришло ему в самом начале рассказа, и сознался,
что совершенно справедлива поговорка: "Русский человек задним умом крепок".
Однако ж минуту спустя он тут же стал хитрить и попробовал было
вывернуться, говоря, что, впрочем, в Англии очень усовершенствована
механика, что видно по газетам, как один изобрел деревянные ноги таким
образом, что при одном прикосновении к незаметной пружинке уносили эти ноги
человека бог знает в какие места, так что после нигде и отыскать его нельзя
было.
Но все очень усомнились, чтобы Чичиков был капитан Копейкин, и нашли,
что почтмейстер хватил уже слишком далеко. Впрочем, они, с своей стороны,
тоже не ударили лицом в грязь и, наведенные остроумной догадкой
почтмейстера, забрели едва ли не далее. Из числа многих в своем роде
сметливых предположений было наконец одно - странно даже и сказать: что не
есть ли Чичиков переодетый Наполеон, что англичанин издавна завидует, что,
дескать, Россия так велика и обширна, что даже несколько раз выходили и
карикатуры, где русский изображен разговаривающим с англичанином.
Англичанин стоит и сзади держит на веревке собаку, и под собакой разумеется
Наполеон: "Смотри, мол, говорит, если что не так, так я на тебя сейчас
выпущу эту собаку!" - и вот теперь они, может быть, и выпустили его с
острова Елены, и вот он теперь и пробирается в Россию, будто бы Чичиков, а
в самом деле вовсе не Чичиков.
Конечно, поверить этому чиновники не поверили, а, впрочем,
призадумались и, рассматривая это дело каждый про себя, нашли, что лицо
Чичикова, если он поворотится и станет боком, очень сдает на портрет
Наполеона. Полицеймейстер, который служил в кампанию двенадцатого года и
лично видел Наполеона, не мог тоже не сознаться, что ростом он никак не
будет выше Чичикова и что складом своей фигуры Наполеон тоже нельзя сказать
чтобы слишком толст, однако ж и не так чтобы тонок. Может быть, некоторые
читатели назовут все это невероятным; автор тоже в угоду им готов бы
назвать все это невероятным; но, как на беду, все именно произошло так, как
рассказывается, и тем еще изумительнее, что город был не в глуши, а,
напротив, недалеко от обеих столиц. Впрочем, нужно помнить, что все это
происходило вскоре после достославного изгнания французов. В это время все
наши помещики, чиновники, купцы, сидельцы и всякий грамотный и даже
неграмотный народ сделались по крайней мере на целые восемь лет заклятыми
политиками. "Московские ведомости" и "Сын отечества" зачитывались
немилосердо и доходили к последнему чтецу в кусочках, не годных ни на какое
употребление. Вместо вопросов: "Почем, батюшка, продали меру овса? как
воспользовались вчерашней порошей?" - говорили: "А что пишут в газетах, не
выпустили ли опять Наполеона из острова?" Купцы этого сильно опасались, ибо
совершенно верили предсказанию одного пророка, уже три года сидевшего в
остроге; пророк пришел неизвестно откуда в лаптях и нагольном тулупе,
страшно отзывавшемся тухлой рыбой, и возвестил, что Наполеон есть антихрист
и держится на каменной цепи, за шестью стенами и семью морями, но после
разорвет цепь и овладеет всем миром. Пророк за предсказание попал, как
следует, в острог, но тем не менее дело свое сделал и смутил совершенно
купцов. Долго еще, во время даже самых прибыточных сделок, купцы,
отправляясь в трактир запивать их чаем, поговаривали об антихристе. Многие
из чиновников и благородного дворянства тоже невольно подумывали об этом и,
зараженные мистицизмом, который, как известно, был тогда в большой моде,
видели в каждой букве, из которых было составлено слово "Наполеон",
какое-то особенное значение; многие даже открыли в нем апокалипсические
цифры. Итак, ничего нет удивительного, что чиновники невольно задумались на
этом пункте; скоро, однако же, спохватились, заметив, что воображение их
уже чересчур рысисто и что все это не то. Думали, думали, толковали,
толковали и наконец решили, что не худо бы еще расспросить хорошенько
Ноздрева. Так как он первый вынес историю о мертвых душах и был, как
говорится, в каких-то тесных отношениях с Чичиковым, стало быть, без
сомнения, знает кое-что из обстоятельств его жизни, то попробовать еще, что
скажет Ноздрев.
Странные люди эти господа чиновники, а за ними и все прочие звания:
ведь очень хорошо знали, что Ноздрев лгун, что ему нельзя верить ни в одном
слове, ни в самой безделице, а между тем именно прибегнули к нему. Поди ты
сладь с человеком! не верит в бога, а верит, что если почешется переносье,
то непременно умрет; пропустит мимо создание поэта, ясное как день, все
проникнутое согласием и высокою мудростью простоты, а бросится именно на
то, где какой-нибудь удалец напутает, наплетет, изломает, выворотит



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 [ 49 ] 50 51 52 53 54 55 56 57 58
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.