другую, потом, изменив и образ нападения и сделавшись совершенно прямым,
барабанил прямо в верх его кузова; брызги наконец стали долетать ему в
лицо. Это заставило его задернуться кожаными занавесками с двумя круглыми
окошечками, определенными на рассматривание дорожных видов, и приказать
Селифану ехать скорее. Селифан, прерванный тоже на самой середине речи,
смекнул, что, точно, не нужно мешкать, вытащил тут же из-под козел какую-то
дрянь из серого сукна, надел ее в рукава, схватил в руки вожжи и прикрикнул
на свою тройку, которая чуть-чуть переступала ногами, ибо чувствовала
приятное расслабление от поучительных речей. Но Селифан никак не мог
припомнить, два или три поворота проехал. Сообразив и припоминая несколько
дорогу, он догадался, что много было поворотов, которые все пропустил он
мимо. Так как русский человек в решительные минуты найдется, что сделать,
не вдаваясь в дальние рассуждения, то, поворотивши направо, на первую
перекрестную дорогу, прикрикнул он: "Эй вы, други почтенные!" - и пустился
вскачь, мало помышляя о том, куда приведет взятая дорога.
быстро замесилась в грязь, и лошадям ежеминутно становилось тяжелее тащить
бричку. Чичиков уже начинал сильно беспокоиться, не видя так долго деревни
Собакевича. По расчету его, давно бы пора было приехать. Он высматривал по
сторонам, но темнота была такая, хоть глаз выколи.
затянул песню не песню, но что-то такое длинное, чему и конца не было. Туда
все вошло: все ободрительные и побудительные крики, которыми потчевают
лошадей по всей России от одного конца до другого; прилагательные всех
родов без дальнейшего разбора, как что первое попалось на язык. Таким
образом дошло до того, что он начал называть их наконец секретарями.
наделяла его пресильными толчками; это дало ему почувствовать, что они
своротили с дороги и, вероятно, тащились по взбороненному полю. Селифан,
казалось, сам смекнул, но не говорил ни слова.
потьма! - Сказавши это, он так покосил бричку, что Чичиков принужден был
держаться обеими руками. Тут только заметил он, что Селифан подгулял.
нехорошо опрокинуть, я уж сам знаю; уж я никак не опрокину. - Затем начал
он слегка поворачивать бричку, поворачивал, поворачивал и наконец выворотил
ее совершенно набок. Чичиков и руками и ногами шлепнулся в грязь. Селифан
лошадей, однако ж, остановил, впрочем, они остановились бы и сами, потому
что были сильно изнурены. Такой непредвиденный случай совершенно изумил
его. Слезши с козел, он стал перед бричкою, подперся в бока обеими руками,
в то время как барин барахтался в грязи, силясь оттуда вылезть, и сказал
после некоторого размышления: "Вишь ты, и перекинулась!"
дело быть пьяным. С приятелем поговорил, потому что с хорошим человеком
можно поговорить, в том нет худого; и закусили вместе. Закуска не обидное
дело; с хорошим человеком можно закусить.
сказал Чичиков.
знаю. Я знаю, что нехорошо быть пьяным. С хорошим человеком поговорил,
потому что...
хорошим человеком!
- коли высечь, то и высечь; я ничуть не прочь от того. Почему ж не посечь,
коли за дело, на то воля господская. Оно нужно посечь, потому что мужик
балуется, порядок нужно наблюдать. Коли за дело, то и посеки; почему ж не
посечь?
это время, казалось, как будто сама судьба решилась над ним сжалиться.
Издали послышался собачий лай. Обрадованный Чичиков дал приказание погонять
лошадей. Русский возница имеет доброе чутье вместо глаз; от этого
случается, что он, зажмуря глаза, качает иногда во весь дух и всегда
куда-нибудь да приезжает. Селифан, не видя ни зги, направил лошадей так
прямо на деревню, что остановился тогда только, когда бричка ударилася
оглоблями в забор и когда решительно уже некуда было ехать. Чичиков только
заметил сквозь густое покрывало лившего дождя что-то похожее на крышу. Он
послал Селифана отыскивать ворота, что, без сомнения, продолжалось бы
долго, если бы на Руси не было вместо швейцаров лихих собак, которые
доложили о нем так звонко, что он поднес пальцы к ушам своим. Свет мелькнул
в одном окошке и досягнул туманною струею до забора, указавши нашим
дорожным ворота. Селифан принялся стучать, и скоро, отворив калитку,
высунулась какая-то фигура, покрытая армяком, и барин со слугою услышали
хриплый бабий голос:
время! Здесь тебе не постоялый двор: помещица живет.
такое время в степи.
возвратилась с фонарем в руке.
двор, остановилась перед небольшим домиком, который за темнотою трудно было
рассмотреть. Только одна половина его была озарена светом, исходившим из
окон; видна была еще лужа перед домом, на которую прямо ударял тот же свет.
Дождь стучал звучно по деревянной крыше и журчащими ручьями стекал в
подставленную бочку. Между тем псы заливались всеми возможными голосами:
один, забросивши вверх голову, выводил так протяжно и с таким старанием,
как будто за это получал бог знает какое жалованье; другой отхватывал
наскоро, как пономарь; промеж них звенел, как почтовый звонок, неугомонный
дискант, вероятно молодого щенка, и все это, наконец, повершал бас, может
быть, старик, наделенный дюжею собачьей натурой, потому что хрипел, как
хрипит певческий контрабас, когда концерт в полном разливе: тенора
поднимаются на цыпочки от сильного желания вывести высокую ноту, и все, что
ни есть, порывается кверху, закидывая голову, а он один, засунувши небритый
подбородок в галстук, присев и опустившись почти до земли, пропускает
оттуда свою ноту, от которой трясутся и дребезжат стекла. Уже по одному
собачьему лаю, составленному из таких музыкантов, можно было предположить,
что деревушка была порядочная; но промокший и озябший герой наш ни о чем не
думал, как только о постели. Не успела бричка совершенно остановиться, как
он уже соскочил на крыльцо, пошатнулся и чуть не упал. На крыльцо вышла
опять какая-то женщина, помоложе прежней, но очень на нее похожая. Она
проводила его в комнату. Чичиков кинул вскользь два взгляда: комната была
обвешана старенькими полосатыми обоями; картины с какими-то птицами; между
окон старинные маленькие зеркала с темными рамками в виде свернувшихся
листьев; за всяким зеркалом заложены были или письмо, или старая колода
карт, или чулок; стенные часы с нарисованными цветами на циферблате...
невмочь было ничего более заметить. Он чувствовал, что глаза его липнули,
как будто их кто-нибудь вымазал медом. Минуту спустя вошла хозяйка женщина
пожилых лет, в каком-то спальном чепце, надетом наскоро, с фланелью на шее,
Корнев Павел
Самойлова Елена
Белов Вольф
Орлов Алекс
Афанасьев Роман
Володихин Дмитрий