запоздать, чтобы ехать к Погорельцевым, Вельчанинов ходил по комнате,
прихлебывал свой кофе, курил и каждую минуту сознавался себе, что он похож
на человека, проснувшегося утром и каждый миг вспоминающего о том, как он
получил накануне пощечину. "Гм... он слишком понимает, в чем дело, и
отмстит мне Лизой!" - думал он в страхе.
забилось сильнее от мысли, что он сегодня же, скоро, через два часа, опять
увидит свою Лизу. "Э, что тут говорить! - решил он с жаром, - теперь в этом
вся жизнь и вся моя цель! Что там все эти пощечины и воспоминания!.. И для
чего я только жил до сих пор? Беспорядок и грусть... а теперь - все другое,
все по-другому!"
он меня и доедет, за все. Гм... без сомнения, я не могу же позволить
вчерашних выходок с его стороны, - покраснел он вдруг, - и... и вот, однако
же, он не идет, а уж двенадцатый час!"
более. Павел Павлович не являлся. Наконец давно уж шевелившаяся мысль о
том, что тот не придет нарочно, единственно для того, чтобы выкинуть еще
выходку по-вчерашнему, раздражила его вконец: "Он знает, что я от него
завишу, и что будет теперь с Лизой! И как я явлюсь к ней без него!"
В номерах ему объявили, что Павел Павлович дома и не ночевал, а пришел лишь
поутру в девятом часу, побыл всего четверть часика да и опять отправился.
Вельчанинов стоял у двери Павла Павловичева номера, слушал говорившую ему
служанку и машинально вертел ручку запертой двери и потягивал ее взад и
вперед. Опомнившись, он плюнул, оставил замок и попросил сводить его к
Марье Сысоевне. Но та, услыхав о нем, и сама охотно вышла.
ней Вельчанинов, когда передавал потом свой разговор с нею Клавдии
Петровне. Расспросив коротко о том, как он отвез вчера "дево'чку", Марья
Сысоевна тотчас же пустилась в рассказы о Павле Павловиче. По ее словам,
"не будь только робеночка, давно бы она его выжила. Его и из гостиницы сюда
выжили, потому что очень уж безобразничал. Ну, не грех ли, с собой девку
ночью привел, когда тут же робеночек с понятием! Кричит: "Это вот тебе
будет мать, коли я того захочу!" Так верите ли, чего уж девка, а и та ему
плюнула в харю. Кричит: "Ты, говорит, мне не дочь, в... док".
все же при робенке не годится; хоть и малолеток, а все умом про себя
дойдет! Плачет дев`очка, совсем, вижу, замучилась. А намедни тут на дворе у
нас грех вышел: комиссар, что ли, люди сказывали, номер в гостинице с
вечера занял, а к утру и повесился. Сказывали, деньги прогулял. Народ
сбежался, Павла-то Павловича самого дома нет, а робенок без призору ходит,
гляжу, и она там в коридоре меж народом, да из-за других и выглядывает,
чудно так на висельника-то глядит. Я ее поскорей сюда отвела. Что ж ты
думаешь, - вся дрожью дрожит, почернела вся, и только что привела - она и
грохнулась. Билась-билась, насилу очнулась. Родимчик, что ли, а с того часу
и хворать начала. Узнал он, пришел - исщипал ее всю - потому он не то чтобы
драться, а все больше щипится, а потом нахлестался винища-то, пришел да и
пужает ее: "Я, говорит, тоже повешусь, от тебя повешусь; вот на этом самом,
говорит, шнурке, на сторе повешусь"; и петлю при ней делает. А та-то себя
не помнит - кричит, ручонками его обхватила: "Не буду, кричит, никогда не
буду". Жалость!
его так поразили, что он даже и не поверил. Марья Сысоевна много еще
рассказывала; был, например, один случай, что если бы не Марья Сысоевна, то
Лиза из окна бы, может, выбросилась. Он вышел из номера сам точно пьяный.
"Я убью его палкой, как собаку, по голове!" - мерещилось ему. И он долго
повторял это про себя.
города, коляска принуждена была остановиться на перекрестке, у мостика
через канаву, через который пробиралась большая похоронная процессия. И с
той и с другой стороны моста стеснилось несколько поджидавших экипажей;
останавливался и народ. Похороны были богатые, и поезд провожавших карет
был очень длинен, и вот в окошке одной из этих провожавших карет мелькнуло
вдруг перед Вельчаниновым лицо Павла Павловича. Он не поверил бы, если бы
Павел Павлович не выставился сам из окна и не закивал ему улыбаясь.
По-видимому, он ужасно был рад, что узнал Вельчанинова; даже начал делать
из кареты ручкой. Вельчанинов выскочил из коляски и, несмотря на тесноту,
на городовых и на то что карета Павла Павловича въезжала уже на мост,
подбежал к самому окошку. Павел Павлович сидел один.
здесь?
Павел Павлович, весело прищуриваясь, - бренные останки истинного друга
провожаю, Степана Михайловича.
прокричал озадаченный было на миг Вельчанинов. - Выходите сейчас и садитесь
со мной; сейчас!
Павлович - точно с ним играют, - прячась, впрочем, в задний угол кареты.
при спуске с моста чья-то посторонняя карета, прорвавшая поезд, наделала
тревоги. Вельчанинов принужден был отскочить; другие экипажи и народ тотчас
же оттеснили его далее. Он плюнул и пробрался к своей коляске.
продолжавшимся тревожным изумлением.
встречу на похоронах, та сильно задумалась: "Я за вас боюсь, - сказала она
ему, - вы должны прервать с ним всякие отношения, и чем скорее, тем лучше".
стану я его бояться! И как я прерву отношения, когда тут Лиза. Вспомните
про Лизу!
и из города ждали одного известного доктора, за которым чем свет послали
нарочного. Все это окончательно расстроило Вельчанинова. Клавдия Петровна
повела его к больной.
перед комнатой Лизы, - это гордый и угрюмый ребенок; ей стыдно, что она у
нас и что отец ее так бросил; вот в чем вся болезнь, по-моему.
человеком... тоже почти незнакомым или в таких отношениях...
никогда не приедет.
улыбнулась и отвернула свою горевшую в жару головку к стене. Она ничего не
отвечала на робкие утешения и на горячие обещания Вельчанинова завтра же
наверно привезти ей отца. Выйдя от нее, он вдруг заплакал.
всех напугал, заметив, что напрасно его не призвали раньше. Когда ему
объявили, что больная заболела всего только вчера вечером, он сначала не
поверил. "Все зависит от того, как пройдет эта ночь", - решил он наконец и,
Володихин Дмитрий
Прозоров Александр
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Андреев Николай
Володихин Дмитрий