Чтение 20–й страницы книги ~Неточка Незванова~

слышала наш разговор. - Стыдитесь! вы стали завидовать бедному ребенку и
хвалиться перед ней, что умеете танцевать и играть на фортепьяно. Стыд-
но; я все расскажу князю.

Щеки княжны загорелись как зарево.

- Это дурное чувство. Вы ее обидели своими вопросами. Родители ее бы-
ли бедные люди и не могли ей нанять учителей; она сама училась, потому
что у ней хорошее, доброе сердце. Вы бы должны были любить ее, а вы хо-
тите с ней ссориться. Стыдитесь, стыдитесь! Ведь она - сиротка. У ней
нет никого. Еще бы вы похвалились перед ней, что вы княжна, а она нет. Я
вас оставляю одну. Подумайте о том, что я вам говорила, исправьтесь.

Княжна думала ровно два дня! Два дня не было слышно ее смеха и крика.
Проснувшись ночью, я подслушала, что она даже во сне продолжает рассуж-
дать с мадам Леотар. Она даже похудела немного в эти два дня, и румянец
не так живо играл на ее светленьком личике. Наконец, на третий день, мы
обе сошлись внизу, в больших комнатах. Княжна шла от матери, но, увидев
меня, остановилась и села недалеко, напротив. Я со страхом ожидала, что
будет, дрожала всеми членами.

- Неточка, за что меня бранили за вас? - спросила она наконец.

- Это не за меня, Катенька, - отвечала я, спеша оправдаться.

- А мадам Леотар говорит, что я вас обидела.

- Нет, Катенька, нет, вы меня не обидели.

Княжна вскинула плечиками в знак недоуменья.

- Отчего ж вы все плачете? - спросила она после некоторого молчания.

- Я не буду плакать, если вы хотите, - отвечала я сквозь слезы.

Она опять пожала плечами.

- Вы и прежде все плакали?

Я не отвечала.

- Зачем вы у нас живете? - спросила вдруг княжна помолчав.

Я посмотрела на нее в изумлении, и как будто что-то кольнуло мне в
сердце.

- Оттого, что я сиротка, - ответила я наконец, собравшись с духом.

- У вас были папа и мама?

- Были.

- Что они, вас не любили?

- Нет... любили, - отвечала я через силу.

- Они были бедные?

- Да.

- Очень бедные?

- Да.

- Они вас ничему не учили?

- Читать учили.

- У вас были игрушки?

- Нет.

- Пирожное было?

- Нет.

- У вас было сколько комнат?

- Одна.

- Одна комната?

- Одна.

- А слуги были?

- Нет, не было слуг.

- А кто ж вам служил?

- Я сама покупать ходила.

Вопросы княжны все больше и больше растравляли мне сердце. И воспоми-
нания, и мое одиночество, и удивление княжны - все это поражало, обижало
мое сердце, которое обливалось кровью. Я вся дрожала от волнения и зады-
халась от слез.

- Вы, стало быть, рады, что у нас живете?

Я молчала.

- У вас было платье хорошее?

- Нет.

- Дурное?

- Да.

- Я видела ваше платье, мне его показывали.

- Зачем же вы меня спрашиваете? - сказала я, вся задрожав от како-
го-то нового, неведомого для меня ощущения и подымаясь с места. - Зачем
же вы меня спрашиваете? - продолжала я, покраснев от негодования. - За-
чем вы надо мной смеетесь?

Княжна вспыхнула и тоже встала с места, но мигом преодолела свое вол-
нение.

- Нет... я не смеюсь, - отвечала она. - Я только хотела знать, правда
ли, что папа и мама у вас были бедны?

- Зачем вы спрашиваете меня про папу и маму? - сказала я, заплакав от
душевной боли. - Зачем вы так про них спрашиваете? Что они вам сделали,
Катя?

Катя стояла в смущении и не знала, что отвечать. В эту минуту вошел
князь.

- Что с тобой, Неточка? - спросил он, взглянув на меня и увидев мои
слезы, - что с тобой? - продолжал он, взглянув на Катю, которая была
красна как огонь, - о чем вы говорили? За что вы поссорились? Неточка,
за что вы поссорились?

Но я не могла отвечать. Я схватила руку князя и со слезами целовала
ее.

- Катя, не лги. Что здесь было?

Катя лгать не умела.

- Я сказала, что видела, какое у нее было дурное платье, когда еще
она жила с папой и мамой.

- Кто тебе показывал? Кто смел показать?

- Я сама видела, - отвечала Катя решительно.

- Ну, хорошо! Ты не скажешь на других, я тебя знаю. Что ж дальше?