Чтение 43–й страницы книги ~Преступление и наказание~

поднялся по последним ступенькам и вошел в квартиру.

Ее тоже отделывали заново; в ней были работники; это его как будто
поразило. Ему представлялось почему-то, что он все встретит точно так же,
как оставил тогда, даже, может быть трупы на тех же местах на полу. А
теперь: голые стены, никакой мебели; странно как-то! Он прошел к окну и сел
на подоконник.

Всего было двое работников, оба молодые парня, один постарше, а другой
гораздо моложе. Они оклеивали стены новыми обоями, белыми, с лиловыми
цветочками, вместо прежних желтых, истрепанных и истасканных. Раскольникову
это почему-то ужасно не понравилось; он смотрел на эти новые обои
враждебно, точно жаль было, что все так изменили.

Работники, очевидно, замешкались и теперь наскоро свертывали свою
бумагу и собирались домой. Появление Раскольникова почти не обратило на
себя их внимания. Они о чем-то разговаривали. Раскольников скрестил руки и
стал вслушиваться.

- Приходит она, этта, ко мне поутру, - говорил старший младшему, -
раным-ранешенько, вся разодетая. "И что ты, говорю, передо мной
лимонничаешь, чего ты передо мной, говорю, апельсинничаешь?" - "Я хочу,
говорит, Тит Васильевич, отныне, впредь в полной вашей воле состоять". Так
вот оно как! А уж как разодета: журнал, просто журнал!

- А что это, дядьшка, журнал? - спросил молодой. Он, очевидно,
поучался у "дядьшки".

- А журнал, это есть, братец ты мой, такие картинки, крашеные, и идут
они сюда к здешним портным каждую субботу, по почте, из-за границы, с тем
то есть, как кому одеваться, как мужскому, равномерно и женскому полу.
Рисунок, значит. Мужской пол все больше в бекешах пишется, а уж по женскому
отделению такие, брат, суфлеры, что отдай ты мне все, да и мало!

- И чего-чего в ефтом Питере нет! - с увлечением крикнул младший, -
окромя отца-матери, все есть!

- Окромя ефтова, братец ты мой, все находится, - наставительно порешил
старший.

Раскольников встал и пошел в другую комнату, где прежде стояли укладка
и комод; комната показалась ему ужасно маленькою без мебели. Обои были все
те же; в углу на обоях резко обозначено было место, где стоял киот с
образами. Он поглядел и воротился на свое окошко. Старший работник искоса
приглядывался.

- Вам чего-с? - спросил он вдруг, обращаясь к нему.

Вместо ответа Раскольников встал, вышел в сени, взялся за колокольчик
и дернул. Тот же колокольчик, тот же жестяной звук! Он дернул второй,
третий раз; он вслушивался и припоминал. Прежнее, мучительно-страшное,
безобразное ощущение начинало все ярче и живее припоминаться ему, он
вздрагивал с каждым ударом, и ему все приятнее и приятнее становилось.

- Да что те надо? Кто таков? - крикнул работник, выходя к нему.
Раскольников вошел опять в дверь.

- Квартиру хочу нанять, - сказал он, - осматриваю.

- Фатеру по ночам не нанимают; а к тому же вы должны с дворником
прийти.

- Пол-то вымыли; красить будут? - продолжал Раскольников. - Крови-то
нет?

- Какой крови?

- А старуху-то вот убили с сестрой. Тут целая лужа была.

- Да что ты за человек? - крикнул в беспокойстве работник.

- Я?

- Да.

- А тебе хочется знать?.. Пойдем в контору, там скажу.

Работники с недоумением посмотрели на него.

- Нам выходить пора-с, замешкали. Идем, Алешка. Запирать надо, -
сказал старший работник.

- Ну, пойдем! - отвечал Раскольников равнодушно и вышел вперед,
медленно спускаясь с лестницы. - Эй, дворник! - крикнул он, выходя под
ворота.

Несколько людей стояло при самом входе в дом с улицы, глазея на
прохожих: оба дворника, баба, мещанин в халате и еще кто-то. Раскольников
пошел прямо к ним.

- Чего вам? - отозвался один из дворников.

- В контору ходил?

- Сейчас был. Вам чего?

- Там сидят?

- Сидят.

- И помощник там?

- Был время. Чего вам?

Раскольников не отвечал и стал с ним рядом, задумавшись.

- Фатеру смотреть приходил, - сказал, подходя, старший работник.

- Какую фатеру?

- А где работаем. "Зачем, дескать кровь отмыли? Тут, говорит, убивство
случилось, а я пришел нанимать". И в колокольчик стал звонить, мало не
оборвал. А пойдем, говорит в контору, там все докажу. Навязался.

Дворник с недоумением и нахмурясь разглядывал Раскольникова.

- Да вы кто таков? - крикнул он погрознее.

- Я Родион Романович Раскольников, бывший студент, а живу в доме Шиля,
здесь в переулке, отсюда недалеко, в квартире нумер четырнадцать. У
дворника спроси... меня знает. - Раскольников проговорил все это как-то
лениво и задумчиво, не оборачиваясь и пристально смотря на потемневшую
улицу.

- Да зачем в фатеру-то приходили?

- Смотреть.

- Чего там смотреть?

- А вот взять да свести в контору? - ввязался вдруг мещанин и
замолчал.

Раскольников через плечо скосил на него глаза, посмотрел внимательно и
сказал так же тихо и лениво:

- Пойдем!

- Да и свести! - подхватил ободрившийся мещанин. - Зачем он об том
доходил, у него что на уме, а?

- Пьян, не пьян, а бог их знает, - пробормотал работник.

- Да вам чего? - крикнул опять дворник, начинавший серьезно сердиться,
- ты чего пристал?

- Струсил в контору-то? - с насмешкой проговорил ему Раскольников.

- Чего струсил? Ты чего пристал?