ранный - втрое большего диаметра.
отверстием к каменной решетке, у двенадцатигранного кожуха откинул сфе-
рическую крышку. Внутри кожуха стояло на ребре бронзовое кольцо с две-
надцатью фарфоровыми чашечками.
мидками, - она не выдержит и часа работы. Аппарат нужно строить из чрез-
вычайно стойких материалов, в десять раз солиднее. Но он вышел бы слиш-
ком тяжелым, а мне приходится все время передвигаться. (Он вложил в ча-
шечки кольца двенадцать пирамидок.) Снаружи вы ничего не увидите и не
поймете. Вот чертеж, продольный разрез аппарата. - Он наклонился над Зо-
иным креслом (вдохнул запах ее волос), развернул чертежик размером в по-
ловину листа писчей бумаги. - Вы хотели, Зоя, чтобы я также рискнул всем
в нашей игре... Смотрите сюда... Это основная схема...
было построено. Весь секрет в гиперболическом зеркале (А), напоминающем
формой зеркало обыкновенного прожектора, и в кусочке шамонита (В), сде-
ланном также в виде гиперболической сферы. Закон гиперболических зеркал
таков...
сходятся все в одной точке, в фокусе гиперболы. Это известно. Теперь вот
что неизвестно: я помещаю в фокусе гиперболического зеркала вторую ги-
перболу (очерченную, так сказать, навыворот) - гиперболоид вращения, вы-
точенный из тугоплавкого, идеально полирующегося минерала - шамонита
(В), - залежи его на севере России неисчерпаемы. Что же получается с лу-
чами?
лоида (В) и отражаются от него математически параллельно, - иными слова-
ми, гиперболоид (В) концентрирует все лучи в один луч, или в "лучевой
шнур" любой толщины. Переставляя микрометрическим винтом гиперболоид
(В), я по желанию увеличиваю или уменьшаю толщину "лучевого шнура". По-
теря его энергии при прохождении через воздух ничтожна. При этом я могу
довести его (практически) до толщины иглы.
ватила колено.
стеариновых свечей. Путем установки гиперболоида (В) я доводил "лучевой
шнур" до толщины вязальной спицы и легко разрезывал им дюймовую доску.
Тогда же я понял, что вся задача - в нахождении компактных и чрезвычайно
могучих источников лучевой энергии. За три года работы, стоившей жизни
двоим моим помощникам, была создана вот эта угольная пирамидка. Энергия
пирамидок настолько уже велика, что, помещенные в аппарат, - как вы ви-
дите, - и зажженные (горят около пяти минут), они дают "лучевой шнур",
способный в несколько секунд разрезать железнодорожный мост... Вы предс-
тавляете, какие открываются возможности? В природе не существует ничего,
что бы могло сопротивляться силе "лучевого шнура"... Здания, крепости,
дредноуты, воздушные корабли, скалы, горы, кора земли - все пронижет,
разрушит, разрежет мой луч...
шал и скрипел гравий, замирая работали моторы. Он прыгнул к окну и прос-
кользнул за портьеру. Зоя глядела, как за пыльным малиновым бархатом не-
подвижно стояло очертание Гарина, затем оно содрогнулось. Он выскользнул
из-за портьеры.
Кажется - автомобиль Роллинга. В гостинице только мы и привратница. (Он
живо вынул из ночного столика револьвер и сунул в карман пиджака.) Ме-
ня-то уж, во всяком случае, не выпустят живым... - Он весело вдруг поче-
сал сбоку носа. - Ну, Зоя, решайте: да или нет? Другой такой минуты не
выберешь.
дулом к двери. Хлопнул себя по карману. Лицо его внезапно осунулось.
вправду в кармане не оказалось спичек, - от них зависела жизнь. Он гля-
дел на Зою, как животное, ожидая смерти. Она, будто во сне, сняла с
кресла сумочку, вынула коробку восковых спичек. Протянула медленно, с
трудом. Беря, он ощутил пальцами ее ледяную узкую руку.
рин громко спросил по-французски:
угол комнаты, силой посадил на ковер. Сейчас же вернулся к аппарату,
крикнул:
черту, через минуту ни один из вас не останется в живых...
навалились, завертелась фарфоровая ручка, посыпались с косяков куски
штукатурки. Зоя не сводила глаз с лица Гарина. Он был бледен, движения
быстры и уверенны. Присев на корточки, он прикручивал в аппарате микро-
метрический винт. Вынул несколько спичек и положил на стол рядом с ко-
робкой. Взял револьвер и выпрямился, ожидая. Дверь затрещала. Вдруг от
удара посыпалось оконное стекло, колыхнулась портьера. Гарин сейчас же
выстрелил в окно. Присел, чиркнул спичкой, сунул ее в аппарат и захлоп-
нул сферическую крышку.
атака одновременно на дверь и на окно. В дверь стали бить чем-то тяже-
лым, от филенок полетели щепы. Портьера на окне завилась и упала вместе
с карнизом.
Нос, держа во рту нож-наваху. Дверь еще держалась. Гарин, белый как бу-
мага, прикручивал микрометрический винт, в левой руке его плясал ре-
вольвер. В аппарате билось, гудело пламя. Кружочек света на стене (про-
тив дула аппарата) уменьшался, - задымились обои. Гастон, косясь на ре-
вольвер, двигался вдоль стены, весь подбирался перед прыжком. Нож он
держал уже в руке, по-испански - лезвием к себе. Кружочек света стал ос-
лепительной точкой. В разбитые филенки двери лезли усатые морды... Гарин
схватил обеими руками аппарат и дулом направил его на Утиного Носа...
заглотнуть воздух... Дымная полоса прошла поперек его груди, руки подня-
лись было и упали. Он опрокинулся на ковер. Голова его вместе с плечами,
точно кусок хлеба, отвалилась от нижней части туловища.
вод, - лампочка под потолком погасла. Ослепительный, тонкий, прямой, как
игла, луч из дула аппарата чиркнул поверх двери, - посыпались осколки
дерева. Скользнул ниже. Раздался короткий вопль, будто раздавили кошку.
В темноте Кто-то шарахнулся. Мягко упало тело. Луч танцевал на высоте
двух футов от пола. Послышался запах горящего мяса. И вдруг стало тихо,
только гудело пламя в аппарате.
по-ночному - сонно. Из темноты, снизу, где неподвижно стояли машины,
крикнули по-русски.
я, Шельга. Помните наш уговор? У меня автомобиль Роллинга. Надо бежать.
Спасайте аппарат. Я жду...
у себя, на четвертом этаже, на открытом небольшом балконе. Партнером был
Генрих Вольф, его любимый ученик. Они курили, уставясь в шахматную дос-
ку. Вечерняя заря давно погасла в конце длинной улицы. Черный воздух был
душен. Не шевелился плющ, обвивавший выступы веранды. Внизу, под звезда-
ми, лежала пустынная асфальтовая площадь.
желтоватыми ногтями, но не дотронулся до фигуры. Вынул изо рта окурок
сигары.
резко очерченным подбородком, коротким прямым носом выражало покой могу-
чей машины. У профессора было больше темперамента (старое поколение), -
стального цвета борода растрепалась, на морщинистом лбу лежали красные
пятна.
колько чахлых зелененьких существ кружились у лампочки, сидели на све-
жепроглаженной скатерти, топорща усики, глядя точечками глаз и, должно
быть, не понимая, что имеют честь присутствовать при том, как два бога
тешатся игрою небожителей. В комнате часы пробили десять.
Читать и вязать она уже не могла при искусственном свете. Вдали, где в
черной ночи горели окна высокого дома, угадывались огромные пространства
каменного Берлина. Если бы не сын за шахматной доской, не тихий свет
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Бажанов Олег
Лукьяненко Сергей
Свержин Владимир
Посняков Андрей