советчика, действующего в отношениях наших неуловимыми средствами, тем более
разительными, когда действуют они противу всех доводов рассудка и чувства,
чего в данном случае не было.
Если вы дадите мне слово... - сказал он. - Извините меня, но, как
ответственное лицо, я обязан говорить так, - если вы дадите мне слово, что
не употребите никаким образом во зло мое доверие, я оставлю вас в камере на
указанный письмом срок.
эта придала ее словам весь вес, всю значительность нравственной борьбы, что
комендант понял как изумление. Она не опустила глаз, не изменилось ее чудное
лицо, когда он услышал глубокий и гордый голос: - В этом я даю слово. - Она
не сознавала сама, чего стоило ей сказать так, лишь показалось, что внутри,
будто от взрыва, обрушилось стройное здание чистоты, но над дымом и грязью
блеснул чистый огонь жертвы
вас следовать за мной
вошла Руна. Они вышли в поворот ярко освещенного коридора, он был прям,
длинен, как улица, прохладен и гулок В его конце была решетчатая, железная
дверь; часовой, зорко блеснув глазами, двинул ключом, звук металла прогремел
в безднах огромного здания грозным эхом. За этой дверью высился, сквозь все
семь этажей, узкий пролет; по этажам с каждой стороны тянулись панели,
ограждаемые железом перил. На равном расстоянии друг от друга панели
соединялись стальными винтовыми лесенками, дающими сообщение этажам. Ряды
дверей одиночных камер тянулись вдоль каждой галереи; все вместе казалось
внутренностью гигантских сот, озаренной неподвижным электрическим светом. По
панелям бесшумно расхаживали или, стоя на соединительных мостиках, смотрели
вниз часовые. На головокружительной высоте стеклянного потолка сияли дуговые
фонари; множество меньших ламп сверкало по стенам между дверей.
поражало, все приводило здесь к молчанию и тоске; эта чистота и отчетливость
беспощадно ломали все мысли, кроме одной: "тюрьма". Асфальтовые, ярко
натертые панели блестели, как лужи; медь поручней, белая и серая краска стен
были вычищены и вымыты безукоризненно: роскошь отчаяния, рассчитанного на
долгие годы. Она живо представила, что ей не уйти отсюда; кровь стукнула, а
ноги потяжелели.
- и он подошел к повороту; открылась галерея, подобная пройденной. По ее
середине крутая спираль стального трапа вела в нижний этаж. Здесь они прошли
под сводчатым потолком подвального этажа к самому концу здания, где, за
аркой, в поперечном делении коридора были так называемые "секретные" камеры.
У одной из них комендант круто остановился. Завидя его, от окна с табурета
поднялся вооруженный часовой; он взял руку под козырек и отрапортовал.
крайнее, но молчаливое изумление, часовой привел в движение ключ и
вошли, и дверь плотно закрылась
потом. На кровати, опустив голову, сидел человек. Его ноги и руки были в
кандалах; крепкая стальная цепь шла от железного пояса, запертого на талии,
к кольцу стены.
гремя цепью. - Пусть смотрят.
двадцать минут. Такова воля высшей власти.
- Посмотрим, на что еще вы способны.
ему взглядом спокойного непонимания. Но он понял уже, что Друд не знает ее.
В нем прянули подозрения.
улыбнувшись так безмятежно, что едва скрыл улыбку и комендант, уступив
самообладанию. - Но этот свет... - Она вышла на середину камеры, откинув
кружево покрывала. - Теперь вы узнали? Да, я - Руна Бегуэм.
вздрогнувшую холодную руку. Камень кольца нажал его ладонь. Комендант, сухо
поклонясь девушке, направился к двери; на пороге он задержался: - Я
предупреждаю вас, 53-й, что вы не должны пользоваться кратким преимуществом
положения ни для каких целей, нарушающих тюремный устав. В противном случае
будут приняты еще более строгие меры вашего содержания.
друга.
закрылась.
человека, внушившего ей великую мечту. Он был в арестантском костюме из
грубой полосатой фланели; спутанные волосы имели заспанный вид; лицо
похудело. Глубоко ушли глаза; в них пряталась тень, прикрывающая
непостижимое мерцание огромных зрачков, в которых, казалось, движется
бесконечная толпа, или ходит, ворочая валами, море, или просыпается к ночной
жизни пустыня. Эти глаза наваливали смотрящему впечатления, не имеющие ни
имени, ни мерила. Так, может быть, смотрит кролик в глаза льва или ребенок -
на лицо взрослого. Руну охватил холод, но гибкая душа женщины скоро
оправилась. Однако все время свидания она чувствовала себя как бы под
огромным колоколом в оглушительной власти его вибрации.
Зачем?
все.
Вы слишком красивы. Быть может, мне устраивают ловушку. Какую? В чем? Я не
знаю. Люди изобретательны. Но - торопитесь говорить; я не хочу давать вам
времени для тайных соображений лжи.
Вы употребили не то слово. Я свободен всегда, даже здесь. - Беззвучно шевеля
губами, он что-то обдумывал. - Но здесь я больше не хочу быть. Меня усыпили.
Я проснулся - в железе.
и разорвала его. Там блестели два жала, две стальные, тонкие, как стебелек,
пилки - совершенство техники, обслуживающей секретные усилия. Эти изделия,
закаленные сложным способом, употребляемым в Азии, распиливали сталь с
мягкостью древесины, ограничивая дело минутами.
вручившее их, заверило, что нет лучшего инструмента.
чудесная гостья?
мне на земле. Я была в цирке. С этого памятного вечера - знайте и разрастите
в себе то, что не успею сказать - прошло две ночи; они стоят столетия. Я
пришла к вам, как к силе необычайной; судьба привела меня. Я - из тех, кто
верит себе. У меня нет мелких планов, тщедушных соображений, нет задних
мыслей и хитрости. Вот откровенность... на которую вы вправе рассчитывать. Я
хочу узнать вас в нестесненной и подробной беседе, там, где вы мне
назначите. Я - одна из сил, вызванных вами к сознанию; оно увлекает; цель
еще не ясна, но огромна. Может быть также, что у вас есть цели мне
неизвестные: все должно быть сказано в следующей беседе. Для многого у меня
сейчас нет выражений и слов. Они явятся. Главное - это знать, где найти вас.
за мгновением, блеску солнца. Ее красота нашла теперь высшее свое выражение,
- в позе, девственно-смелом взгляде и голосе, звучащем неотразимо. Казалось,
пронеслись образы поэмы, выслушанной в мрачном уединении; все тоньше, все
лучезарнее овладевают они душой, покоряя ее яркому воплощению прелестных
тайн духа и тела; и Друд сознал, что в том мире, который покинул он для мира
иного, не встречалось ему более гармонической силы женского ликования.
мне. Я не расслышал слов. Руна Бегуэм - женщина, несущая освобождение с
такой смелостью, может потребовать за это все, даже жизнь. Хотя есть нечто
более важное. Но время уходит. Мы встретимся. Я утром исчезну, а вечером
буду у вас; эти цепи, делающие меня похожим на пса или буйного сумасшедшего,
- единственная помеха, но вы рассекли ее. О! Меня стерегут. Особо
приставленный часовой всегда здесь, у двери, с приказом убить, если
понадобится. Но - что вы задумали? Одно верно: стоит мне захотеть - а я знаю
тот путь, - и человечество пошло бы все разом в страну Цветущих Лучей,
отряхивая прошлое с ног своих без единого вздоха.
Прощайте!
сердце моем.
Не в состоянии протянуть одну руку, он протянул обе - связанные и
разделенные цепью наручников; обе руки протянула и Руна. Он сжал их, мягко
встряхнув, и девушка отошла.
пороге встал комендант, пряча часы: - Время прошло, я провожу вас.
Конан-Дойль Артур
Корнев Павел
Андреев Николай
Доставалов Александр
Белоусов Валерий