одной стены на другую и повесить их выше. Не чувствуя утомления, она сновала
по дому, говоря быстро и раздражительно, не слушая возражений, спрашивая о
множестве вещей сразу, уличая прислугу в противоречии и ошибках.
расспрашивала ее о разных хозяйственных мелочах. После обеда она хотела
пойти с садовником в сад, чтобы посоветоваться, какие цветы выбрать и
перенести на балкон, но тут вдруг подгонявшее ее движение прекратилось в
ней: все теперь показалось ей тяжелым и скучным. Уже смерклось; Моргиана
ушла из освещенных комнат в полутемную спальню, уселась в кресло и отдалась
мыслям о погибающей Джесси. Как ни обманывала она себя весь день, она думала
только об этом - сознательно или бессознательно. Ее расстройство
усиливалось; чем безопаснее выставлял ей ум ее преступление, тем сильнее
мучила ее мнительность; как она ни боролась с ней, доказывая себе отсутствие
улик, - ей представлялось, что город полон слухов и подозрений. Быть может,
шофер слышал уже от прислуги такие вещи, которым не смеет верить. Если так,
то в "Зеленую флейту" тоже потянуло ветром догадок; эти пересуды будут
ползти из дома в дом, от намека к намеку, и чем фантастичнее будут они, тем
ближе подойдут к истине. Сама медицина - так ли уж она бессильна установить
отравление, хотя бы даже и таким ядом, действие которого развивается
постепенно? Кроме того, Джесси видела, что Моргиана стояла у подноса. На
какие мысли может набрести девушка, захворав болезнью неясной и сложной?
резко восстал в ее мрачной памяти, представившись теперь событием более
опасным, чем донос. Если подруги пострадавшей заметили издали хотя бы край
синего рукава, мелькнувший из-за скалы, они объяснили бы ранение девушки
единственно припадком бешенства у Моргианы, которую проводили тогда взрывом
беспечного хохота. Возможно, что кто-нибудь видел даже всю эту сцену со
стороны; ни в лесу, ни в четырех стенах нельзя быть совершенно спокойным,
что нет свидетелей. Довольно Моргиане быть уличенной по делу купальщицы, как
размышление приведет к постели ее сестры. Зная о себе все, она боялась, что
то же самое знают о ней другие, и, чтобы отогнать страшные мысли, позвонила,
приказав Нетти принести лампу. Как только горничная внесла лампу, неуловимое
движение в лице Нетти настроило ее подозрительно.
внесла свет, я увидела, что вы очень бледны, и подумала, что вы, может быть,
нездоровы.
объясняется тем, что мне послышался стук под окном, и я испугалась. Бывают
ли в этих местностях кражи и нападения?
Манкарна, - знаете, деревня, которая ближе туда, к мысу? В Манкарне мы
закупаем яйца, овощи и молочное. Девушку зовут Тилли Бальмет. Ее подруга,
Дженни Мотэй, приходила ко мне недавно вернуть платье, которое я ей одолжила
для танцев. Ну, так вот, Тилли купалась и отошла от подруг, и неизвестно кто
бросил в нее сзади камнем, да так удачно, что рассек кожу и повредил шейный
позвонок; доктор говорил, что ей, возможно, теперь будет трудно поворачивать
голову.
девушку?
бесцельное, не так ли? Мне страшно жаль Тилли Бальмет. Вероятно, ей тяжело,
особенно, если она красива.
ее. Они говорят, что видели вас, когда вы проходили той же тропой; так вот,
если вы заметили, - та, которая повыше других, черная, в голубом платье, -
это она и была, Тилли.
на столе.
золотых монет.
Нетти, - пусть несчастная утешит себя какой-нибудь нехитрой покупкой.
Надеюсь, она не захочет получить новый удар в спину ради вторых десяти
гиней, но если бы это случилось, я, конечно, дам ей с радостью, что могу.
Вот уж будет она рада!
дуры начали фантазировать на мой счет, то десять гиней никак им не
согласовать с камнем в спину. Наверное, теперь они будут сокрушаться, что
обошлись дерзко с доброй старой девой, щедрой и жалостливой".
остальные вещи Хариты Мальком, переписала их и решила утром отправиться в
город, чтобы переговорить с ювелирами.
тяжелого путешествия. В то время как она собиралась и одевалась, к ней по
утренней веселой дороге двигалась опасная гостья.
добросовестности исследования, не мог определенно назвать какую-нибудь
болезнь. Он не был обескуражен, так как немало тяжких страданий, вполне
ясных впоследствии, начали свою разрушительную работу среди разноречивых
симптомов; увереннее всего он думал о малярии, скрытые формы которой очень
разнообразны. Сурдрег запретил шум, утомление, назначил диету и прописал
хину. Джесси жаловалась на слабость и жажду; Сурдрег посоветовал пить
холодный кофе маленькими глотками. Ремонт прекратился; в доме наступила
необыкновенная тишина; явилась сиделка, и Ева Страттон почти безотлучно
находилась в доме, следя, чтобы своенравная девушка не повредила себе
чем-нибудь таким, что запретил Сурдрег.
принуждена была оставить это занятие, так как по книгам выходило, что у
Джесси одновременно - рак, туберкулез костей, гнилокровие и бледная немочь.
Джесси навещали знакомые, и мгновенно ее болезнь стала предметом разговоров
в гостиных. Девушка не подозревала, что причиной этой болезни сплетники
считают неудачный "роман". А у нее не было никаких романов.
оживлена, после чего слабость неизменно усиливалась; наконец, утром
четвертого дня она посоветовалась с Евой - не пора ли известить Моргиану?
необходимым.
До сих пор у меня была надежда, что я чего-то объелась и все кончится само
собой, а вот - мне хуже, и доктор Сурдрег больше не улыбается, с сомнением
выслушивая меня. Если я расхворалась серьезно, Моргиана обидится, что ей не
дали знать.
очень большие окна она могла смотреть в сад. У ее кровати был стол, на
котором, среди цветов, книг, лекарств и письменных принадлежностей, только
она могла найти, что ей нужно.
извещая сестру, что захворала, но просит не беспокоиться.
закрыв глаза. Когда она снова открыла их, ее лицо было так серьезно, так
полно недоумения и досады, что Ева спросила, не чувствует ли она болей.
сказать, мне, правда, нехорошо. Этого не расскажешь. Теперь легче. Во мне
какое-то неназываемое мучение и тревога.
хину и запила ее горький вкус глотком холодного кофе.
выше, причем рукава ее капота опустились, выказывая уже заметную худобу рук,
- будь добра, дай мне какие-нибудь журналы.
иллюстрированного "Дом и жизнь", переложив их на край стола около Джесси.
обременительно голове.
что условилась со своим отцом съездить на выставку новых изобретений. Когда
она прощалась, вошла сиделка и сообщила, что по телефону спрашивает Детрей:
может ли он заехать.
жарко; вечером мне немного легче.
поставленную самодовольной рукой.
Семенова Мария
Перумов Ник
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман
Березин Федор