Чтение 16–й страницы книги ~Перегруженный ковчег~

расчищена прямоугольная площадка. Футах в пятидесяти от лагеря протекала
маленькая речушка, проложившая себе русло в красноземе. Моя палатка сверху
была еще прикрыта слоем банановых листьев. Рядом с ней находилось довольно
большое по размерам помещение -- зверинец. Построен он был очень просто:
циновки из банановых листьев закрывали сколоченный из тонких жердей каркас,
и все это было стянуто и перевязано длинными гибкими лианами. Напротив моей
палатки в небольшом шалашике размещалась кухня, а немного дальше, за
высокими густыми кустами, стояла хижина для слуг.

Потребовалось много времени и сил, чтобы лагерь был построен в
соответствии с моими планами и вкусами. В период строительства три бригады
одновременно сооружали три различных помещения и на площадке царили
невообразимые шум и суматоха. Участок по колено был завален свернутыми
лианами, циновками из пальмовых листьев, ящиками с консервами, проволочными
силками, сетями, клетками и различными другими предметами. Строители
размахивали своими мачете с такой быстротой и беззаботностью, что мне
оставалось только удивляться, как они не зарубили друг друга во время
работы. В этот шум вплетались и пронзительные женские голоса. В лагерь
приходило много женщин самого различного возраста: и сморщенные старухи с
плоскими грудями, коротко остриженными седыми волосами и с дымящимися
черными трубками во рту, и пышные молодые женщины с лоснящимися телами и
звонкими задорными голосами. Одни приносили мужьям еду, другие показывали
мне глиняные бутыли с лягушками, жуками, крабами и рыбками, которых они
выловили в реке или около нее и надеялись теперь выгодно продать.

-- Маса! маса! -- кричали они, размахивая бутылями. -- Вы купите этих
крабов? Вам нужны такие животные?

В начале, когда у меня еще не было клеток и помещений для зверей, я
вынужден был отказываться от подобных покупок. При этом я опасался, что
местные жители утратят интерес к моей затее и перестанут доставлять мне
животных и пищу для них. Но мои опасения быстро рассеялись; некоторые
женщины приходили ко мне по три-четыре раза в день с одним и тем же товаром,
рассчитывая, очевидно, что я изменю свое решение.

После завершения основных работ по устройству лагеря мы приступили к
строительству клеток для животных. С этой целью я пригласил в лагерь
человека, работавшего ранее плотником; он принес с собой целую кучу разбитых
ящиков и приступил к работе. Строил он быстро и добротно, не обращая ни
малейшего внимания на царившие в лагере шум и суматоху. Вскоре у меня
появился запас клеток, и я получил наконец возможность размещать пойманных
зверей. По окрестным деревням разнеслась весть, что маса начал покупать
животных. Очень скоро тонкая струйка продавцов перешла сначала в широкий
ручей, а затем и в бурный стремительный поток, угрожавший захлестнуть меня и
Плотника. В отдельные дни мы работали до двух-трех часов ночи при свете
фонарей, лихорадочно сколачивая клетки, а в это время около нас на земле
лежали мешки и сумки, колыхавшиеся и дергавшиеся при каждом движении
заключенных в них пленников.

Ловцы животных делились на три категории: дети, женщины и охотники.
Дети приносили различных пауков, больших коричневых пальмовых долгоносиков,
хамелеонов разных видов, очаровательных серебристых и коричневых лесных
пташек. У женщин я покупал речных и сухопутных крабов, лягушек, жаб, ужей,
изредка черепах и птенцов различных птиц, а также больших усатых рыб из
заросших тиной заводей. Наиболее интересных пленников приносили мне
охотники. Я покупал у них мангустов, африканских дикобразов, белок и других
редких обитателей лесной чащи. Дети охотно брали в обмен за свои товары
большие блестящие западноафриканские монеты с отверстием в центре. Женщины
просили рассчитываться с ними шиллингами и часть оплаты принимали не
деньгами, а солью. Охотники требовали только наличные деньги, при этом они
очень не любили бумажные ассигнации и предпочитали вместо одной бумажки
набрать фунта на два мелких монет по одному пенни. В лагере появлялись и
маленькие карапузы, лишь недавно начавшие ходить, и старики, едва ковыляющие
при помощи палок. Каждый из них обязательно приносил с собой какое-либо
живое существо в сумке, корзинке, бутыли или банке. Многие появлялись в
лагере совершенно голыми, завернув пленника в набедренную повязку. Каждая
коробка и корзинка использовалась в качестве клетки, каждая банка из-под
керосина тщательно промывалась и вскоре наполнялась лягушками и змеями.
Повсюду висели бамбуковые клетки с птицами, к каждому столбику или пню были
привязаны обезьяны и мангусты. Комплектование моей коллекции шло полным
ходом.

Однажды рано утром, когда я брился, около палатки появился высокий
мрачный человек с мешком из пальмовых листьев на спине. Сбросив мешок к моим
ногам, он молча уставился на меня. Я позвал Пайоса, следившего в это время
за приготовлением завтрака в кухне.

-- Что принес этот человек? -- спросил я его.

Пайос задал мой вопрос пришельцу.

-- Речной зверь -- последовал лаконичный ответ.

-- Какой речной зверь? Посмотри, что у него в мешке, а я пока закончу
бриться.

Пайос подошел к мешку, осторожно развязал его и заглянул внутрь.

-- Крокодил, сэр, только мне кажется, что он мертв.

-- Он не двигается?

-- Нет, сэр, он совершенно неподвижен, -- ответил Пайос и вытряхнул из
мешка крокодила длиной в четыре с половиной фута. Шлепнувшись на землю,
крокодил остался лежать с закрытыми глазами.

-- Он мертв, сэр, -- повторил Пайос и повернулся к охотнику. -- Зачем
ты принес мертвого зверя? Ты думаешь, маса такой глупый, что будет платить
тебе за мертвого зверя?

-- Речной зверь не мертв, -- ответил охотник.

-- Не мертв? -- гневно переспросил Пайос. -- Смотри! -- он схватил
мешок и ударил им крокодила. Тот открыл глаза и мгновенно вернулся к жизни.
Проскользнув в ногах у помощника, отпрыгнувшего с диким криком в сторону,
крокодил проскочил мимо тщетно пытавшегося его задержать охотника и начал
удирать по направлению к кухне. Втроем бросились мы вдогонку. Преследуемый
нами крокодил, не имея времени свернуть в сторону, врезался в стенку кухни
(в качестве стены служила циновка из банановых листьев). В тот момент, когда
мы вбежали в кухню, крокодил исчезал в противоположной ее стене. Легко
представить изумление, которое вызвало у поваров появление неожиданного
гостя. В кухне возник полнейший беспорядок. Помощник повара уронил на пол
сковороду с завтраком. Повар, сидевший на банке из-под керосина, свалился в
корзину с яйцами и свежими мягкими фруктами. Пытаясь встать на ноги, он
опрокинул кастрюлю с холодным пудингом. Крокодил тем временем устремился к
лесу, к его чешуе прилипли пепел и куски пудинга. Сняв на бегу свой халат, я
прыгнул и накрыл им голову крокодила. Обмотав ему морду халатом, я лишил
крокодила возможности раскрывать челюсти и кусаться. Успел я вовремя, так
как до густых зарослей кустарников на краю лагеря ему оставалось пробежать
всего несколько ярдов. Сидя в пыли и крепко вцепившись в крокодила, я
торговался с охотником. В конце концов мы с ним договорились о цене, и
крокодил был помещен в небольшой бассейн, специально устроенный для этих
пресмыкающихся. Крокодил не отпускал моего халата, значительная часть
которого находилась уже у него в пасти. В этом вопросе мне пришлось ему
уступить. Когда позднее я достал халат из бассейна, он уже не был пригоден к
носке. Спустя несколько недель мне снова принесли крокодила, с которым
произошла аналогичная история: вырвавшись из наших рук, он напугал поваров и
опять оставил меня без завтрака. После этого случая пойманных крокодилов мы
стали распаковывать непосредственно около бассейна и обязательно в
присутствии трех слуг, готовых в любой момент предотвратить все попытки к
бегству.

Вскоре после этого произошло событие несколько иного сорта. Однажды я
допоздна сооружал клетку и лег спать около двенадцати часов ночи. Час спустя
я проснутся от диких криков, доносившихся со стороны деревни. Я отчетливо
слышал пронзительные восклицания, визг, хлопанье ладоней и громкие
оживленные разговоры. Считая, что жители деревни отмечают какой-нибудь
местный праздник, я попытался снова заснуть. Однако шум не только не утихал,
но, наоборот, становился все громче. Среди деревьев замелькали огоньки, и я
заметил приближавшуюся к лагерю толпу людей. Я вскочил и быстро оделся,
пытаясь сообразить, что могло побудить жителей деревни беспокоить меня в
середине ночи. Толпа, в которой оказались почти все жители деревни, хлынула
в лагерь. В центре беснующейся, жестикулирующей массы людей четыре человека
несли на плечах огромную плетеную корзину, напоминавшую своими очертаниями
гигантский банан. Они поставили корзину к моим ногам, и внезапно, словно по
команде, наступила полная тишина. Вперед выступил высокий некрасивый мужчина
в лохмотьях мундира цвета хаки. Почтительно поздоровавшись и приняв
горделивую позу, он начал речь.

-- Маса, я принес вам хорошего зверя. Я принес вам лучшего зверя,
который водится в этой стране. Я хороший охотник, мне неведом страх, я пошел
в лес и увидел этого зверя. Это очень сильный зверь, маса, но он сильнее
меня. Я очень сильный человек, у меня много силы, я...

Мне надоела эта напыщенная хвастливая болтовня, я устал и хотел быстрее
увидеть зверя, купить его и снова лечь спать.

-- Слушай, друг мой, -- прервал я оратора. --Я вижу, что ты хороший
охотник и сильный человек. Но прежде всего я хочу знать, какого зверя ты
поймал.

-- Хорошо, сэр,-- сконфуженно ответил охотник и подвинул корзину к
свету, чтобы я мог разглядеть ее содержимое.

-- Большая, большая змея, сэр, -- объяснил он, --это боа.

В корзине, заполнив ее целиком, находился питон таких размеров, какого
мне еще не приходилось видеть. Он был настолько велик, что не умещался в
корзине; около трех футов хвоста змеи торчало наружу и было крепко притянуто
лианами к внешней стороне корзины. Питон смотрел на меня сверкающими черными
глазами и громко шипел. Я рассмотрел огромные размеры свившегося кольцами
туловища, его глянцевитую, отсвечивающую при свете лампы пеструю кожу.

--Слушай, друг мой,--снова обратится я к владельцу змеи,-- я не могу
сейчас заниматься этим хорошим зверем. Оставь его здесь и приди сюда утром.