Чтение 2–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

обойдется сегодня без своей фрейлины!

В самом деле, колокол звонил. Это значило, что герцогиня кончила свой
туалет и ждет его высочество, который обыкновенно вел ее под руку из
гостиной в столовую.

После этой церемонии супруги завтракали и опять расставались до обе-
да, подававшегося обычно ровно в два часа.

При звуке колокола в кухне, на левой стороне двора, отворилась дверь,
и в ней показались двое дворецких и восемь поварят. Они несли подносы с
кушаньями на блюдах, покрытых серебряными крышками.

Один из дворецких, видимо старший по чину, молча коснулся жезлом ка-
раульного, - громко храпевшего на скамейке. Он даже был так добр, что
подал ему алебарду, стоявшую у стены. Солдат, ошалевший от сна, не спра-
шивая объяснений, проводил до столовой слуг, несших яства, предназначен-
ные для их высочеств; впереди шли паж и двое дворецких.

Когда блюда проносили мимо часовых, они отдали честь.

Монтале и ее подруга смотрели из окна на подробности этого церемониа-
ла, хотя давно уже привыкли к нему. Впрочем, их любопытство вызывалось
только желанием убедиться в том, что их оставили в покое. Когда поваря-
та, солдаты, пажи и дворецкие прошли, они опять сели к столу, и солнце,
на мгновение осветившее эти два прелестных личика, теперь опять озаряло
только левкои, примулы и розы.

- Ну, - сказала Монтале, устраиваясь по-прежнему, - ее высочество по-
завтракает и без меня.

- Ах, Монтале, ведь вас накажут! - отвечала блондинка, усаживаясь на
свое место.

- Накажут? Это значит, что меня не повезут на прогулку. Да я только
этого и хочу! Ехать в огромной колымаге, держась за дверцу, поворачивать
то направо, то налево по скверной дороге, по которой едва можно проехать
милю в два часа; потом возвращаться к тому флигелю, где окно Марии Меди-
чи, причем герцогиня непременно скажет: "Кто поверит, что через это окно
бежала королева Мария! Сорок восемь футов высоты! А она была матерью
двух принцев и трех принцесс", - какое развлечение! Нет, Луиза, пусть
меня наказывают каждый день, особенно когда наказание доставляет мне
возможность побыть с вами и писать такие занимательные письма.

- Монтале! Монтале! Надо исполнять свои обязанности.

- Хорошо вам, друг мой, говорить об обязанностях, когда вы пользуе-
тесь полной свободой при дворе. Только вы одна получаете все выгоды и не
несете никаких тягот: вы больше, чем я, фрейлина герцогини, потому что
она переносит на вас свое расположение к вашему отчиму. Вы клюете зер-
нышки в этом печальном доме, точно птички на нашем дворе, вдыхаете воз-
дух, наслаждаетесь цветами и ничего не делаете. И вы же говорите мне,
что надо исполнять свои обязанности! Скажите, моя прелестная ленивица,
какие у вас обязанности? Писать красавцу Раулю? Но вы и ему не пишете, -
значит, вы тоже немножко пренебрегаете своими обязанностями...

Луиза приняла серьезный вид, оперлась подбородком на ладонь и сказа-
ла:

- Упрекать меня за счастливую жизнь! И у вас хватает духа... У вас
есть будущность: вы служите при дворе. Когда король женится, он призовет
к себе его высочество: вы увидите великолепные празднества, увидите ко-
роля... Говорят, он так хорош, так мил...

- А кроме того, я увижу Рауля, который служит у принца, - лукаво при-
бавила Монтале.

- Бедный Рауль! - вздохнула Луиза.

- Пора писать ему, душенька! Ну, начинайте опять слов "Господин Ра-
уль", так красиво выведенных на листке, который вы разорвали.

Она подала подруге перо, улыбкой стараясь ее приободрить.

Та написала знакомые нам слова.

- А теперь что? - спросила блондинка.

- Теперь пишите то, что думаете, Луиза, - отвечала Монтале.

- Уверены ли вы, что я думаю о чем-то?

- Вы думаете о ком-то, а это одно и то же, и даже хуже.

- Вы уверены в этом, Монтале?

- Луиза, Луиза, ваши голубые глаза глубоки, как море, которое я виде-
ла в Булони в прошлом году. Нет, я ошибаюсь, море коварно, а ваши глаза
чисты, как лазурь вон там, над нашими головами.

- Если вы так хорошо читаете в моих глазах, то скажите, что я думаю.

- Во-первых, вы не думаете "Господин Рауль", вы думаете "Мой милый
Рауль".

- О!

- Не краснейте из-за пустяков. Вы думаете: "Мой милый Рауль, вы умо-
ляете меня писать вам в Париж, где вас удерживает служба у принца. Долж-
но быть, вам очень скучно, если вы ищете развлечения в воспоминании о
провинциалке..."

Луиза вдруг встала.

- Нет, Монтале, - сказала она с улыбкой, - нет, я думаю совсем дру-
гое. Смотрите, вот что я думаю...

Она храбро взяла перо и твердой рукой написала следующие строки:

"Я была бы очень несчастлива, если бы вы не так горячо просили меня
вспоминать о вас. Здесь все говорит мне о первых годах нашей дружбы, так
быстро промелькнувших, так незаметно улетевших, и никогда ничто не ист-
ребит их очарования в моем сердце".

Монтале, следившая за быстрым полетом пера и читавшая по мере того,
как ее подруга писала, захлопала в ладоши.

- Давно бы так! - воскликнула она. - Вот искренность, вот чувство,
вот слог! Покажите, милая, этим парижанам, что Блуа - родина хорошего
стиля.

- Он знает, что для меня Блуа - земной рай, - ответила блондинка.

- Вот я и говорю. Ангел не мог бы выразиться более возвышенно.

- Я кончаю, Монтале.

И она продолжала писать:

"Вы говорите, Рауль, что думаете обо мне. Благодарю вас, но это не
может удивить меня: ведь я знаю, сколько раз наши сердца бились одно
возле другого".

- О, - сказала Монтале, - овечка моя, берегитесь волков!

Луиза хотела ответить, как вдруг у ворот замка раздался конский то-
пот.

- Что такое? - удивилась Монтале, подходя к окну. - Право, красивый
всадник.

- Ах, Рауль! - воскликнула Луиза, тоже приблизившись к окну.

Она побледнела и в сильном волнении опустилась на стул подле недопи-
санного письма.

- Вот молодец! - засмеялась Монтале. - Он явился очень кстати.

- Отойдите от окна... Отойдите, умоляю вас! - прошептала Луиза.

- Ну вот! Он не знает меня, дайте же мне посмотреть, зачем он сюда
приехал.

КУРЬЕР

Монтале сказала правду: приятно было взглянуть на молодого всадника.

На вид ему было лет двадцать пять. Высокий, стройный, он ловко носил
тогдашнюю красивую военную форму. Высокие ботфорты с раструбами облегали
ногу; от такой ноги не отказалась бы сама Монтале, если бы вздумала на-
рядиться в мужской костюм. Тонкой, но сильной рукой он остановил лошадь
посреди двора; потом приподнял шляпу с перьями, бросавшую тень на его
серьезное и вместе с тем простодушное лицо.

Солдаты проснулись от конского топота и вскочили со скамеек.

Один из них подошел к молодому всаднику, который наклонился к нему и
сказал голосом таким чистым и звонким, что его услышали даже девушки у
своего окна:

- Курьер к его королевскому высочеству!..

- Господин офицер! - закричал часовой. - Курьер приехал!

Но солдат знал, что никто не придет. Единственный офицер жил в глуби-
не замка, в квартире, выходившей в сад.

Поэтому солдат прибавил:

- Господин шевалье, офицер проверяет посты, я доложу о вас господину
де Сен-Реми, дворецкому.

- Де Сен-Реми! - повторил всадник, краснея.

- Вы его знаете?

- Знаю... Сообщите ему поскорее, чтобы обо мне тотчас доложили его
высочеству.

- Значит, дело, должно быть, спешное, - сказал солдат как бы про се-
бя, но надеясь на ответ.

Всадник кивнул головой.

- В таком случае, - продолжал часовой, - я сам пойду к дворецкому.

Тем временем молодой человек спрыгнул на землю, и, покуда другие сол-
даты с любопытством следили за каждым движением статной лошади, принад-
лежащей новоприбывшему, часовой, отошедший было на несколько шагов,
вновь вернулся, чтобы промолвить:

- Позвольте узнать ваше имя.

- Виконт де Бражелон, от его высочества принца Конде.

Солдат низко поклонился и, как будто имя победителя при Рокруа окры-
лило его, взбежал по ступеням лестницы в переднюю.

Не успел виконт де Бражелон привязать лошадь к железным перилам
крыльца, как к нему выбежал запыхавшийся Сен-Реми, придерживая одной ру-
кой толстый живот, а другой рассекая воздух, как гребец рассекает воду
веслом.

- Виконт! Вы здесь, в Блуа? - воскликнул он. - Какое чудо!
Здравствуйте, господин Рауль, здравствуйте!