Чтение 169–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

жие против себя. Было бы безумством или самомнением рекомендовать вам
для отвода глаз женщину, гораздо более красивую, чем та, которую вы буд-
то бы любите.

Король искал руку принцессы, ее взгляд и прошептал ей на ухо нес-
колько нежных слов, так тихо, что автор, который должен все знать, не
расслышал их.

Потом он громко прибавил:

- Ну хорошо, выберите сами ту, которая должна будет излечить наших
ревнивцев. Я буду за ней ухаживать, посвящу ей все время, какое у меня
останется от дел, ей буду отдавать цветы, сорванные для вас, ей буду на-
шептывать о нежных чувствах, которые вызовете во мне вы. Только выбирай-
те повнимательнее, иначе, предлагая ей розу, сорванную моею рукою, я бу-
ду невольно смотреть в вашу сторону, мои руки, мои губы будут тянуться к
вам, хотя бы мою тайну угадала вся вселенная.

Когда эти слова, согретые любовной страстью, слетали с уст короля,
принцесса краснела, трепетала, счастливая, гордая, упоенная. Она ничего
не могла найти в ответ: ее гордость, ее жажда поклонения были удовлетво-
рены.

- Я выберу, - сказала она, поднимая на него свои прекрасные глаза, -
только не так, как вы просите, потому что весь этот фимиам, который вы
собираетесь сжигать на алтаре другой богини, - ах, государь, я ревную к
ней, - я хочу, чтобы он весь вернулся ко мне, чтобы не пропала ни одна
его частица. Я выберу, государь, с вашего королевского соизволения та-
кую, которая будет наименее способна увлечь вас и оставит мой образ нет-
ронутым в вашей душе.

- По счастью, - заметил король, - у вас сердце но злое, иначе я тре-
петал бы от вашей угрозы. Кроме того, среди окружающих нас женщин трудно
отыскать неприятное лицо.

Пока король говорил, принцесса встала со скамьи, окинула взглядом лу-
жайку и подозвала к себе короля.

- Подойдите ко мне, государь, - сказала она, - видите вы там, у кус-
тов жасмина, хорошенькую девушку, отставшую от других? Она идет одна,
опустив голову, и смотрит себе под ноги, точно потеряла что-нибудь.

- Мадемуазель де Лавальер? - спросил король.

- Да.

- О!

- Разве она не нравится вам, государь?

- Да вы посмотрите на нее, бедняжку. Она такая худенькая, почти бесп-
лотная.

- А разве я толстая?

- Но она какая-то унылая.

- Полная противоположность мне; меня упрекают, что я чересчур весела.

- Вдобавок хромоножка. Смотрите, она нарочно всех пропустила вперед,
чтобы не заметили ее недостатка.

- Ну так что же? Зато она не убежит от Аполлона, как быстроногая Даф-
на.

- Генриетта, Генриетта! - с досадой воскликнул король. - Вы нарочно
выбрали самую уродливую из ваших фрейлин.

- Да, но все же это моя фрейлина - заметьте это.

- Так что же?

- Чтобы видеть ваше новое божество, вам придется волей-неволей прихо-
дить ко мне; скромность не позволит вам искать свиданий наедине, и вы
будете видеться с нею только в моем домашнем кружке и говорить не только
с нею, а и со мною. Словом, все ревнивцы увидят, что вы приходите ко мне
не ради меня, а ради мадемуазель де Лавальер.

- Хромоножки.

- Она только чуть-чуть прихрамывает.

- Она никогда рта не раскрывает.

- Но зато когда раскроет, то показывает прелестнейшие зубки.

- Генриетта!..

- Ведь вы сами предоставили мне выбор.

- Увы, да!

- Подчиняйтесь же ему без возражений.

- О, я подчинился бы даже фурии, если бы вы ее выбрали!

- Лавальер кротка, как овечка. Не бойтесь, она не станет противиться,
когда вы ей объявите, что любите ее.

И принцесса захохотала.

- Вы оставите мне дружбу брата, постоянство брата и благосклонность
короля, не правда ли?

- Я оставлю вам сердце, которое бьется только для вас.

- И вы полагаете, что наше будущее обеспечено?

- Надеюсь.

- Ваша мать перестанет смотреть на меня как на врага?

- Да.

- А Мария-Терезия не будет больше говорить поиспански в присутствии
моего мужа, который не любит слышать иностранную речь, так как ему все
кажется, что его бранят?

- Может быть, он прав, - проговорил король.

- Наконец, будут ли по-прежнему обвинять короля в преступных
чувствах, если мы питаем друг к другу только чистую симпатию, без всяких
задних мыслей?

- Да, да, - пробормотал король - Правда, станут говорить другое.

- Что еще, государь? Неужели нас никогда не оставят в покое?

- Будут говорить, - продолжал король, - что у меня очень дурной вкус.
Ну, да что значит мое самолюбие перед вашим спокойствием?

- Моей честью, государь, хотите вы сказать, честью нашей семьи. И
притом, поверьте, вы напрасно заранее настраиваете себя против Лавальер;
она прихрамывает, но она, право, не лишена некоторого ума. Впрочем, к
чему прикасается король, то превращается в золото.

- Помните, Генриетта, что я еще у вас в долгу, вы могли бы заставить
меня заплатить гораздо дороже за ваше пребывание во Франции.

- Государь, к нам подходят... Еще одно слово.

- Слушаю.

- Вы благоразумны и осмотрительны, государь, но вам теперь придется
вооружиться всем вашим благоразумием и всей вашей осмотрительностью.

- О, с сегодняшнего же вечера я примусь за свою роль, - со смехом
воскликнул Людовик. - Вы увидите, что у меня есть призвание к роли пас-
тушка. У нас сегодня после обеда большая прогулка в лес, а потом ужин и
в десять часов балет.

- Я знаю.

- Итак, сегодня же вечером мое любовное пламя взовьется выше наших
фейерверков и будет гореть ярче плошек вашего друга Кольбера. У королев
и у принца от его блеска глаза заболят.

- Будьте осторожны, государь!

- Боже мой, что же я сделал?

- Мне придется взять назад похвалы, которые я вам только что расточа-
ла... Я назвала вас благоразумным, осмотрительным... А вы начинаете с
такого безумства! Разве страсть может загореться в одно мгновение, как
факел? Разве такой король, как вы, сможет сразу, без всякой подготовки,
пасть к ногам такой девушки, как Лавальер?

- Генриетта, Генриетта! Я ловлю вас на слове... Мы еще не начали кам-
панию, а вы уже нападаете на меня.

- Нет, я только предостерегаю вас Пусть пламя разгорается постепенно,
понемногу, а не мгновенно Если вы проявите такой пыл, никто не поверит,
что вы влюбились, а подумают, что вы помешались, если только сразу не
разгадают всей вашей игры. Люди иногда не столь глупы, как кажутся.

Король принужден бью признать, что принцесса мудра, как ангел, и хит-
ра, как дьявол.

Он поклонился.

- Хорошо, пусть будет так, - согласился он. - Я обдумаю план атаки.
Генералы, например, мой кузен Конде, пожелтеют, сидя над своими страте-
гическими картами, прежде чем двинут с места хоть одну из тех пешек, ко-
торые зовутся армейским корпусом; я хочу составить план всей кампании.
Вы знаете, что Страна Нежных Чувств разделена на множество областей. Ну
вот, я прежде всего остановлюсь в деревне Ухаживаний, на хуторе Любовных
Записочек, а потом уже направлюсь по дороге к Откровенной Любви. Тут
путь ясен, вы знаете. Мадемуазель Скюдери никогда бы мне не простила,
если бы я перескочил через станцию.

- Вот теперь мы на верном пути, государь. Но не пора ли нам расс-
таться?

- Увы, пора; нас все равно разлучат.

- Действительно, - сказала Генриетта, - сюда торжественно несут
сфинкса мадемуазель де Тонне-Шарант, под пение труб, как принято на
охотничьих праздниках.

- Значит, решено: сегодня, во время прогулки по лесу, я проберусь в
чащу и, застав Лавальер одну, без вас...

- Я ее удалю от себя. Это уж моя забота.

- Прекрасно! Я пойду к ней при всех ее подругах и пущу в нее первую
стрелу.

- Только цельтесь хорошенько, не промахнитесь, попадите прямо в серд-
це, - засмеялась принцесса.

Тут она рассталась с королем и пошла навстречу веселому кортежу,
шествовавшему с трубными звуками, восклицаниями и подобающими случаю це-
ремониями.

БАЛЕТ "ВРЕМЕНА ГОДА"

После обеда, окончившегося около пяти часов, король ушел к себе в ка-