им ни слова о моем намерении. Скажу только: "Друзья мои, есть выгодное
дельце!" Дьявол будет очень хитер, если при этих условиях сыграет со
мной какую-нибудь скверную шутку. Пятнадцать тысяч экономии из двадцати.
Бесподобно!
плане и решил больше ничего не изменять в нем. Он уже вписал в листок
своей богатой памяти десять имен славных искателей приключений, десять
имен людей, к которым судьба или правосудие не были благосклонны.
зав, чтобы Планше не ждал его ни к завтраку, ни к обеду. Полтора дня он
бегал по разным закоулкам Парижа и, переговорив с каждым из искателей
приключений в отдельности, успел собрать превосходную коллекцию страшных
рож, которые говорили пофранцузски немного лучше, чем на английском язы-
ке, на котором им предстояло изъясняться.
возможность оценить во многих случаях. Пьянство, злополучный удар сабли,
нечаянный карточный выигрыш или экономические реформы Мазарини принудили
их искать уединения и мрака - этих двух великих утешителей непонятых и
оскорбленных душ.
некоторых физиономии были в шрамах; у всех без исключения платье было в
лохмотьях. ДаАртаньян заткнул наиболее зияющие дыры из средств, принад-
лежавших компании. Распределив по справедливости небольшую сумму, чтобы
придать отряду приличный вид, даАртаньян назначил своим рекрутам сборный
пункт на севере Франции, между Бергом и Сент-Омером. Срок был шесть
дней; даАртаньян, хорошо зная добрую волю, веселый нрав и относительную
честность этих блистательных героев, был уверен, что все они не преминут
явиться.
сил у него, что делает их войско.
мии из боязни, что компаньон потеряет нему доверие.
что-то вроде короля на паях и, идя на своем троне за конторкой, - участ-
вует в содержании воинской части, сформированной против коварного Альби-
она, исконного врага всех истинных французов.
двадцать тысяч ливров и затем, такими же новенькими двойными луидорами,
вручил ему его собственные деньги. ДаАртаньян положил деньги в два мешка
и, взвесив их в руках, сказал:
но, больше тридцати фунтов.
еще тридцать фунтов, не может легко переплыть реку, перепрыгнуть через
стену или через ров, а если нет лошади, так нет и всадника. Правда, ты
этого не знаешь, Планше: ведь ты всю жизнь служил в пехоте.
по возвращении во Францию. Я оставлю у тебя мои двадцать тысяч ливров, и
ты употреби их пока в дело.
тесь?
королю сберег двадцать тысяч ливров. Оставляю из них тридцати пять Фран-
ции, пять тысяч Атосу, пять тысяч Портосу, пять тысяч Арамису, чтобы они
отдали их от моего и своего имени моему маленькому другу Раулю, виконту
де Бражелону. Последние же пять тысяч оставляю г-ну Планше, чтобы он с
меньшим сожалением передал прочие пятнадцать тысяч друзьям моим,
тысяч и не станешь искать способов ничего не потерять, не исполнив воли
бывшего твоего господина и друга.
ности сердце лавочника!
воевывать государство с одним оруженосцем Санчо; те, кто называл сумас-
шедшим Санчо за то, что он пустился за своим господином в этот поход, -
несомненно, были бы такого же мнения о д'Артаньяне и Планше.
дворе. Планше по справедливости приобрел репутацию самой дельной головы
между лавочниками Ломбардской улицы - главной торговой улицы Парижа, а
следовательно, и Франции. Если взглянуть с обычной точки зрения на этих
двух человек и на средства, которыми они хотели вернуть трон изгнанному
королю, то, разумеется, даже самых недальновидных людей возмутили бы са-
монадеянность лейтенанта и глупость его компаньона.
виз был: поступай хорошо, и пусть говорят, что хотят. Планше избрал де-
визом: пусть делают, что хотят, будем молчать, И оба, по обыкновению
всех великих умов, intra pectus [5] были убеждены, что правы они, а не
те, кто их бранит.
зоблачном небе и безоблачных мыслях, веселый, бодрый, спокойный и полный
решимости и потому неся в себе двойную дозу тех мощных флюидов, какие
потрясения души исторгают из наших нервов и какие придают человеческому
механизму силу и влияние, в которых грядущие века отдадут себе, со всей
очевидностью, более точный отчет, чем мы можем сделать это сегодня. Как
в давно прошедшие времена, он снова ехал по богатой приключениями дороге
в Булонь. Этот путь он совершал в четвертый раз и, казалось, мог найти
прежние следы своих шагов на дороге и своих кулаков на дверях гостиниц.
В его памяти воскресла молодость, которую, несмотря на прошедшие с тех
пор тридцать лет, он все еще сохранил в великодушии сердца и в стальной
крепости кулаков.
недостатки, все слабости, ум, полный противоречий, превращавший все его
несовершенства в высокие качества. Обладая беспокойным воображением, да-
Артаньян мог испугаться тени, но, стыдясь своего испуга, он шел этой те-
ни навстречу и совершал чудеса храбрости, если возникала действительная
опасность. Он был весь во власти движений души, игры чувства. ДаАртаньян
очень любил постороннее общество, но никогда не скучал в своем; не раз
его можно было застать смеющимся в одиночестве над шутками, которыми он
сам себя развлекал, или над смешными фантазиями, которые рисовало его
воображение за пять минут до того, как должна была наступить скука.
добрых товарищей вместо десяти отчаянных головорезов. Однако в задумчи-
вость он погружался не больше раза в день; до приезда в Булонь, к морю,
он только пять раз встречался с этою мрачною богинею, да и то посещения
ее были очень непродолжительны. Как только даАртаньян понял, что теперь
время действовать, в нем тотчас же испарились все чувства, кроме веры в
себя. Из Булони он проехал берегом до Кале.
велел остановиться в дешевой гостинице "Великий монарх", где обыкновенно
обедали матросы и где странствующие воины получали пристанище, стол и
все радости жизни за тридцать су в день.
решить, по первому впечатлению, можно ли положиться на них как на добрых
товарищей.
несколько переулков соединяли порт с этой улицей наподобие перекладин
переносной лестницы. ДаАртаньян доехал до порта, повернул в один из пе-
реулков и очутился перед гостиницей "Великий монарх".
нице "Вольный мельник" в Менге. Матросы, игравшие в кости, поссорились и
в бешенстве угрожали друг другу. Трактирщик, трактирщица и двое слуг с
трепетом посматривали на группы сердитых игроков, среди которых, того и
гляди, готова была начаться жестокая схватка с ножами и топорами.
в дверь. Четыре стола, стоявшие в глубине общей залы, были заняты еще
восемью человеками. Сидевшие на скамье и за столом не принимали участия
ни в игре, ни в ссоре.
Белов Вольф
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Каменистый Артем
Афанасьев Роман
Шилова Юлия