Чтение 342–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

его черт...

- Если б вы позволили себе нечто подобное по отношению к великому
кардиналу, - а, дорогой мой Безмо? - да если б к тому же приказ оказался
спешным...

- Я это сделал, чтобы не беспокоить епископа; разве, черт возьми, это
не оправдание?

- Не забывайте, Безмо, что и я носил когда-то мундир и привык иметь
дело с приказами.

- Значит, вы желаете...

- Я желаю, друг мой, чтобы вы выполнили ваш долг.

Да, я прошу вас исполнить его, хотя бы ради того, чтобы вас не осудил
этот солдат.

Франсуа все еще ждал.

- Пусть принесут приказ короля, - сказал, приосаниваясь, Безмо и при-
бавил шепотом: - Знаете, что в нем будет написано? Что-нибудь в таком
роде: "Будьте осторожны с огнем поблизости от порохового склада". Или:
"Следите за таким-то, он быстро бегает". Ах, когда бы, монсеньер, вы
только знали, сколько раз меня внезапно будили посреди самого сладкого,
самого безмятежного сна; сломя голову летели сюда гонцы лишь затем, что-
бы передать мне записку, содержащую в себе следующие слова: "Господин де
Безмо, что нового?" Видно, что люди, которые теряют время для писания
подобных приказов, никогда сами не ночевали в Бастилии. Узнали б они
тогда толщину моих стен, бдительность офицеров и количество патрулей.
Ну, ничего не поделаешь, монсеньер! Это и есть их настоящее ремесло -
мучить меня, когда я спокоен, и тревожить, когда я счастлив, - прибавил
Безмо, кланяясь Арамису. - Предоставим же им занижаться их ремеслом.

- А вы занимайтесь вашим, - добавил, улыбаясь, епископ; при этом он
устремил на Безмо настолько пристальный взгляд, что слова Арамиса, нес-
мотря на ласковый тон, прозвучали для коменданта как приказание.

Франсуа возвратился. Безмо взял у него посланный к нему министром
приказ. Он неторопливо распечатал его я столь же неторопливо прочел.
Арамис, делая вид, что пьет, сквозь хрусталь бокала наблюдал за хозяи-
ном.

- Ну, что я вам говорил! - проворчал Безмо.

- А что? - спросил ваннский епископ.

- Приказ об освобождении. Скажите на милость, хороша новость, чтобы
из-за нее беспокоить нас?

- Хороша для того, кого она касается непосредственно, и против этого
вы, вероятно, не станете возражать, мой дорогой комендант.

- Да еще в восемь вечера!

- Это из милосердия.

- Из милосердия, пусть будет так; но его оказывают негодяю, томящему-
ся от скуки, а не мне, развлекающемуся в доброй компании, - сердито бро-
сил Безмо.

- Разве это освобождение потеря для вас? Что же, узник, которого те-
перь у вас отбирают, содержался в особых условиях?

- Как бы не так! Дрянь, жалкая крыса; он сидел на пяти франках в
день.

- Покажите, - попросил Арамис, - или, быть может, это нескромность?

- Нисколько, читайте.

- Тут написано: спешно. Вы видели?

- Восхитительно! Спешно! Человек, который сидит у меня добрые десять
лет! И его спешат выпустить, и притом сегодня же, и притом в восемь ве-
чера!

И Безмо, пожав плечами с выражением царственного презрения, бросил
приказ на стол и снова принялся за еду.

- У них бывают такие порывы, - проговорил он все еще с полным ртом. -
В один прекрасный день хватают человека, кормят его десять лет сряду, а
мне беспрестанно пишут: "Следите за негодяем!" или: "Держите его постро-
же!" А затем, когда привыкнешь смотреть на узника как на человека опас-
ного, тут вдруг, без всякого повода и причины, вам объявляют: "Освободи-
те". И еще надписывают на послании: Спешно! Признайтесь, монсеньер, что
тут ничего другого не остается, как только пожать плечами.

- Что поделаешь! - вздохнул Арамис. - Возмущаешься, а приказ все-таки
выполняешь.

- Конечно! Разумеется, выполняешь!.. Но немного терпения!.. Не следу-
ет думать, будто я раб.

- Боже мой, любезнейший господин де Безмо, кто же думает о вас нечто
подобное. Всем известна свойственная вам независимость.

- Благодарение господу!

- Но известно также и ваше доброе сердце.

- Ну, что о нем говорить!

- И ваше повиновение вышестоящим. Видите ли, Безмо, кто был солдатом,
тот останется им на всю жизнь.

- Вот поэтому я и оказываю беспрекословное повиновение, и завтра, на
рассвете, узник будет освобожден.

- Завтра?

- На рассвете.

- Но почему не сегодня, раз на пакете и на самом приказе значится
спешно?

- Потому что сегодня мы с вами ужинаем, и для нас это также достаточ-
но спешное дело.

- Дорогой мой Безмо, хоть я сегодня и в сапогах, все же я не могу не
чувствовать себя духовным лицом, и долг милосердия представляется мне
вещью более неотложной, чем удовлетворение голода или жажды. Этот нес-
частный страдал достаточно долго; вы сами только что говорили, что в те-
чение целых десяти лет он был вашим нахлебником. Сократите же ему хоть
немного его страдания! Счастливая минута ожидает его, дайте же ему пос-
корей насладиться ею, и господь вознаградит вас за это годами блаженства
в раю.

- Таково ваше желание?

- Я прошу вас об этом.

- Сейчас, посреди нашего ужина?

- Умоляю вас; поступок такого рода стоит десяти benedicite [39].

- Пусть будет по-вашему. Только нам придется доедать ужин холодным.

- О, пусть это вас не смущает!

Безмо откинулся на спинку своего кресла, чтобы позвонить Франсуа, и
повернулся лицом к входное двери.

Приказ лежал на столе. Арамис воспользовался теми несколькими мгнове-
ниями, пока Безмо не смотрел в его сторону, и обменял лежавшую на столе
бумагу на другую, сложенную совершенно таким же образом и вынутую им из
кармана.

- Франсуа, - сказал комендант, - пусть пришлют ко мне господина майо-
ра и тюремщиков из Бертодьеры.

Франсуа, поклонившись, пошел выполнять приказание, и собеседники ос-
тались одни.

XXXV

ГЕНЕРАЛ ОРДЕНА

Наступило молчание, во время которого Арамис не спускал глаз с комен-
данта. Тому, казалось, все еще не хотелось прервать посередине ужин, и
он искал более или менее основательный предлог, чтобы дотянуть хотя бы
до десерта.

- Ах! - воскликнул он, найдя, по-видимому, такой предлог. - Да ведь
это же невозможно!

- Как невозможно, - сказал Арамис, - что же тут, дорогой друг, невоз-
можного?

- Невозможно в такой поздний час выпускать заключенного. Не зная Па-
рижа, куда он сейчас пойдет?

- Пойдет куда сможет.

- Вот видите, это все равно что отпустить на волю слепого.

- У меня карета, и я отвезу его, куда он укажет.

- У вас ответ всегда наготове. Франсуа, передайте господину майору,
пусть он откроет камеру господина Сельдона, номер три, в Бертодьере.

- Сельдон? - равнодушно переспросил Арамис. -

Вы, кажется, сказали Селъдон?

- Да. Так зовут того, кого нужно освободить.

- О, вы, вероятно, хотели сказать - Марчиали.

- Марчиали? Что вы! Нет, нет, Сельдон.

- Мне кажется, что вы ошибаетесь, господин де

Безмо.

- Я читал приказ.

- И я тоже.

- Я прочел там имя Сельдона, да еще написанное такими вот буквами!

И господин де Безмо показал свой палец.

- А я прочитал Марчиали, и такими вот буквами.

И Арамис показал два пальца.

- Давайте выясним, - сказал уверенный в своей правоте Безмо, - вот
приказ, и стоит только еще раз прочесть его...

- Вот я и читаю Марчиали, - развернул бумагу Арамис. - Смотрите-ка!

Безмо взглянул, и рука его дрогнула.

- Да, да! - произнес он, окончательно поверженный в изумление. -
Действительно Марчиали. Так и написано: Марчиали!

- Ага!

- Как же так? Человек, о котором столько твердили, о котором ежеднев-
но напоминали! Признаюсь, монсеньер, я решительно отказываюсь понимать.

- Приходится верить, раз видишь собственными глазами.

- Поразительно! Ведь я все еще вижу этот приказ и имя ирландца