Чтение 365–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

поклон Арамису и вышел.

Фуке, сгоравший от нетерпения в ожидании, когда же наступит этот мо-
мент, бросился к двери, запер ее и, возвратившись к Арамису, заговорил:

- Дорогой д'Эрбле, пришло, как кажется, время, когда я вправе рассчи-
тывать, что услышу от вас объяснения по поводу происходящего. Говоря по
правде, я ничего больше не понимаю.

- Сейчас все разъяснится, - сказал Арамис, усаживаясь и усаживая Фу-
ке. - С чего начинать?

- Вот с чего: прежде всего, почему король выпустил меня на свободу?

- Вам подобало бы скорее спросить, почему он велел взять вас под
арест.

- Со времени ареста у меня было довольно времени, чтобы подумать об
этом, и я пришел к выводу, что тут все дело в зависти. Мое празднество
раздосадовало Кольбера, и он нашел кое-какие обвинения против меня, нап-
ример, Бель-Иль?

- Нет, о Бель-Иле пока никаких разговоров не было.

- Тогда в чем же дело?

- Помните ли вы о расписках на тринадцать миллионов, которые были ук-
радены у вас по распоряжению Мазарини?

- Да, конечно. Но что из этого?

- То, что вас объявили вором.

- Боже мой!

- Но это не все. Помните ли вы о письме, написанном вами мадемуазель
Лавальер?

- Увы! Помню.

- Так вот: вас объявили предателем и соблазнителем.

- Но почему же в таком случае меня все же простили?

- Мы еще но дошли до сути. Мне хочется, чтобы вы поняли хорошенько
существо дела. Заметьте себе следующее: король считает вас казнокрадом.
О, мне отлично известно, что вы ничего не украли, но ведь король не ви-
дел расписок, и он не может не считать вас преступником

- Простите, но я не вижу...

- Сейчас увидите. Король, прочитав к тому же ваше любовное послание к
Лавальер и ознакомившись с предложениями, которые вы ей в нем сделали,
не имеет ни малейшего основания испытывать какие-либо сомнения относи-
тельно ваших намерений насчет этой прелестницы, разве не так?

- Разумеется. Но ваш вывод?

- Я подхожу к его изложению. Король - ваш смертельный враг, неумоли-
мый враг, враг навсегда.

- Согласен. Но разве я настолько могуществен, что он не решился, нес-
мотря на всю свою ненависть, погубить меня любым из тех способов, кото-
рыми он может с удобством воспользоваться, поскольку проявленная мной
слабость и свалившееся на меня несчастье дают ему право на них?

- Итак, мы с вами установили, - холодно продолжал Арамис, - что ко-
роль никогда не помирится с вами.

- Но ведь он прощает меня.

- Неужели вы верите в это? - спросил епископ, меряя Фуке испытующим
взглядом.

- Не веря в искренность его сердца, я не могу не верить самому факту.

Арамис едва заметно пожал плечами.

- Но почему же Людовик Четырнадцатый поручил вам известить меня о
своем благоволении и благодарности? - удивился Фуке.

- Король не давал мне никаких поручений к вам.

- Никаких поручений... Но этот приказ? - сказал пораженный Фуке.

- Приказ? Да, да, вы правы, такой приказ существует.

Эти слова были произнесены таким странным тоном, что Фуке вздрогнул.

- Вы что-то скрываете от меня, я это вижу, - заметил суперинтендант
финансов.

Арамис погладил подбородок своими холеными, поразительно белыми
пальцами.

- Король посылает меня в изгнание? Говорите же!

- Не уподобляйтесь детишкам, разыскивающим в известной игре спрятан-
ные предметы по колокольчику, который звенит или смолкает, когда они
приближаются к этим предметам или, напротив, отходят от них.

- В таком случае говорите!

- Догадайтесь!

- Вы вселяете в меня страх.

- Ба! Это значит, что вы все еще не догадываетесь.

- Что же сказал король? Во имя нашей дружбы прошу вас ничего не утаи-
вать от меня.

- Король ничего не сказал.

- Я умру от нетерпения, д'Эрбле. Вы убьете меня. Я все еще суперин-
тендант Франции?

- Да, и будете им, пока захотите.

- Но какую необыкновенную власть приобрели вы над волей его величест-
ва? Вы заставляете его исполнять ваши желания!

- Как будто.

- Но этому трудно поверить.

- Таково будет общее мнение.

- Д'Эрбле, во имя нашей близости, нашей дружбы, во имя всего, что для
вас самое дорогое, скажите же мне, умоляю вас! Каким образом вам удалось
войти в такое доверие к Людовику Четырнадцатому? Ведь он не любил вас, я
знаю.

- Но теперь он будет любить меня, - проговорил Арамис, нажимая на
слово "теперь".

- Между вами произошло нечто особенное?

- Да.

- Может быть, у вас тайна?

- Да, тайна.

- Тайна, которая может повлиять на привязанности его величества?

- Вы умнейший человек, монсеньер. Вы угадали. Я действительно открыл
тайну, способную повлиять на привязанности короля Франции.

- А! - сказал Фуке, подчеркивая своею сдержанностью, что, как воспи-
танный человек, он не хочет расспрашивать.

- И вы сами будете судить, - продолжал Арамис, - вы сами скажете мне,
ошибаюсь ли я относительно важности этой тайны.

- Я слушаю, раз вы настолько добры, что хотите открыться мне. Только
заметьте, друг мой, я не вызывал вас на нескромность.

Арамис задумался на мгновение.

- Не говорите! - воскликнул Фуке. - Еще не поздно!

- Вы помните, - начал епископ, опуская глаза, - обстоятельства рожде-
ния Людовика Четырнадцатого?

- Как сегодня.

- Вы ничего особенного не слыхали об этом рождении?

- Ничего, кроме того, что король не сын Людовика Тринадцатого.

- Это не существенно ни для нас, ни для Французского королевства.
Всякий, у кого есть законный отец, является сыном своего отца, гласит
французский закон.

- Это верно. Но это все же существенно в вопросе о чистоте крови.

- Второстепенный вопрос. Значит, вы ничего особенного не слышали?

- Ничего.

- Вот тут-то и начинается моя тайна.

- А!

- Вместо того чтобы родить одного, королева родила двух сыновей.

Фуке поднял голову.

- И второй умер? - спросил он.

- Сейчас узнаете. Этим близнецам подобало бы стать гордостью матери и
надеждой Франции. Но слабость короля и его суеверия внушили ему опасе-
ние, как бы между его сыновьями, имеющими равные права на престол, не
возникла распря, и от одного из них он избавился.

- Вы говорите, избавился?

- Подождите... Оба брата выросли: один на троне, и вы министр его;
другой во мраке и одиночестве...

- И этот?..

- Мой друг.

- Боже мой! Что я слышу? Что же делает этот обездоленный принц?

- Лучше спросите меня, что он делал.

- Да, да.

- Он был воспитан в деревне; потом его заключили в крепость, которая
зовется Бастилией.

- Возможно ли! - воскликнул суперинтендант, сложив руки.

- Один - счастливейший из смертных, второй - несчастнейший из нес-
частных.

- А мать его не знает об этом?

- Анна Австрийская знает решительно все.

- А король?

- Король ничего не знает.

- Тем лучше, - кивнул Фуке.

Это восклицание, казалось, произвело сильное впечатление на Арамиса.
Он посмотрел с беспокойством на своего собеседника.

- Простите, я вас перебил, - сказал Фуке.

- Итак, я говорил, - продолжал Арамис, - что бедный принц был нес-
частнейшим из людей, когда бог, пекущийся о всех своих чадах, решил ока-
зать ему помощь.

- Но как же?

- Сейчас вы увидите... Царствующий король... Я говорю "царствующий";
вы догадываетесь, надеюсь, почему я так говорю?

- Нет... Почему?

- Потому что обоим по праву рождения подобало быть королями. Вы при-
держиваетесь такого же мнения?