Чтение 117–й страницы книги ~Граф Монте-Кристо~

"Если бы ты был мужчина, он бы не ушел отсюда".

"Жена!"

"Или не дошел бы до Бокера".

"Жена!"

"Дорога заворачивает, и он не знает другой дороги, а вдоль канала
есть тропинка, которая срезает путь".

"Жена, ты гневишь бога. Вот, слышишь?"

Всю комнату озарила голубоватая молния, одновременно раздался ужасаю-
щий удар грома, и медленно замирающие раскаты, казалось, неохотно удаля-
лись от проклятого дома.

"Господи!" - сказала, крестясь, Карконта.

В ту же минуту, посреди жуткой тишины, которая обычно следует за уда-
ром грома, послышался стук в дверь.

Кадрусс с женой вздрогнули и в ужасе переглянулись.

"Кто там?" - крикнул Кадрусс, вставая с места, и, сгребя в кучу золо-
то и бумажки, разбросанные по столу, прикрыл их обеими руками.

"Это я!" - ответил чей-то голос.

"Кто вы?"

"Да я же! Ювелир Жоаннес!"

"Ну вот! А еще говорил, что я гневлю господа!.. - заявила с гнусной
улыбкой Карконта. - Сам господь вернул его к нам".

Кадрусс, бледный и дрожащий, упал на стул.

Карконта, напротив, встала и твердыми шагами пошла отворять.

"Входите, дорогой господин Жоаннес", - сказала она.

"Право, - сказал ювелир, весь мокрый от дождя, - можно подумать, что
сам черт мешает мне вернуться сегодня в Бокер. Из двух зол надо выбирать
меньшее, господин Кадрусс: вы предложили мне гостеприимство, я принимаю
его и возвращаюсь к вам ночевать".

Кадрусс пробормотал что-то, отирая пот со лба.

Карконта, впустив ювелира, дважды повернула ключ в замке.

VII. КРОВАВЫЙ ДОЖДЬ

Ювелир, войдя, окинул комнату испытующим взглядом, но там не было ни-
чего, что могло бы вызвать в нем подозрения или же укрепить их.

Кадрусс все еще прикрывал обеими руками бумажки и золото. Карконта
улыбалась гостю насколько могла приветливее.

"Ага, - сказал ювелир, - вы, по-видимому, все еще боялись, не просчи-
тались ли, если после моего ухода опять стали пересчитывать свое бо-
гатство?"

"Да нет, - сказал Кадрусс, - но самый случай, который дал нам его,
настолько неожиданный, что мы никак не можем поверить нашему счастью, и
если у нас перед глазами не лежит вещественное доказательство, то нам
все еще кажется, что это сон".

Ювелир улыбнулся.

"Ночует у вас тут кто-нибудь?" - спросил он.

"Нет, - отвечал Кадрусс, - это у нас не заведено; до города недалеко,
и на ночь у нас никто не остается".

"Значит, я вас очень стесню?"

"Да что вы, сударь! - любезно сказала Карконта. - Нисколько не стес-
ните, уверяю вас".

"Где же вы меня поместите?"

"В комнате наверху".

"Но ведь это ваша комната?"

"Это не важно; у нас есть вторая кровать в комнате рядом с этой".

Кадрусс удивленно взглянул на жену.

Ювелир стал напевать какую-то песенку, греясь у камина, куда Карконта
подбросила охапку хвороста, чтобы гость мог обсушиться.

Тем временем она расстелила на краю стола салфетку и поставила на не-
го остатки скудного обеда и яичницу.

Кадрусс снова спрятал ассигнации в бумажник, золото в мешок, а все
вместе - в шкаф. Он в мрачном раздумье ходил взад и вперед по комнате,
время от времени поглядывая на ювелира, который в облаке пара стоял у
камина и, пообсохнув с одного бока, поворачивался к огню другим.

"Вот! - сказала Карконта, ставя на стол бутылку вина. - Если угодно,
можете приниматься за ужин".

"А вы?" - спросил Жоаннес.

"Я ужинать не буду", - отвечал Кадрусс.

"Мы очень поздно обедали", - поспешила добавить Карконта.

"Так мне придется ужинать одному?" - спросил ювелир.

"Мы будем вам прислуживать", - ответила Карконта с готовностью, какой
она никогда не проявляла даже по отношению к платным посетителям.

Время от времени Кадрусс бросал на нее быстрый, как молния, взгляд.

Гроза все еще продолжалась.

"Слышите, слышите? - сказала Карконта. - Право, хорошо, сделали, что
вернулись".

"Но если, пока я ужинаю, буря утихнет, я все-таки пойду", - сказал
ювелир.

"Это мистраль, - сказал, покачивая головой, Кадрусс, - это протянется
до завтра".

И он тяжело вздохнул.

"Ну, что делать, - сказал ювелир, садясь к столу, - тем хуже для тех,
кто сейчас в пути".

"Да, - отвечала Карконта, - они проведут плохую ночь".

Ювелир принялся за ужин, а Карконта продолжала оказывать ему всячес-
кие услуги, как подобает внимательной хозяйке; она, всегда такая сварли-
вая и своенравная, была образцом предупредительности и учтивости. Если
бы ювелир знал ее раньше, такая разительная перемена, конечно, удивила
бы его и не могла бы не возбудить в нем подозрений. Что касается Кадрус-
са, то он продолжал молча шагать по комнате и, казалось, избегал даже
смотреть на гостя.

Когда тот поужинал, Кадрусс пошел открыть дверь.

"Гроза как будто проходит", - сказал он.

Но в эту минуту, словно чтобы показать, что он ошибается, оглуши-
тельный раскат грома потряс весь дом; порыв ветра вместе с дождем вор-
вался в дверь и, потушил лампу. Кадрусс снова запер дверь; его жена
угольком из догоравшего камина зажгла свечу.

"Вы, должно быть, устали, - сказала она ювелиру, - я постлала чистые
простыни, идите наверх и спите спокойно".

Жоаннес подождал еще немного, чтобы посмотреть, не утихает ли буря,
и, убедившись, что гроза и дождь только усиливаются, пожелал хозяевам
спокойной ночи и ушел наверх.

Он шел по лестнице над моей головой, и я слышал, как ступеньки скри-
пели под его ногами.

Карконта проводила его алчным взглядом, тогда как Кадрусс, напротив,
стоял к нему спиной и даже не смотрел в его сторону.

Все эти подробности, о которых я вспомнил позже, ничуть меня не пора-
зили, пока все это происходило у меня перед глазами; в общем все, что
случилось, было вполне естественно, и, если не считать истории с алма-
зом, которая показалась мне довольно неправдоподобной, все вытекало одно
из другого.

Я смертельно устал, но собирался воспользоваться первой минутой, ког-
да уймется дождь и уляжется буря, а потому решил поспать несколько часов
и убраться отсюда среди ночи.

Я слышал, как наверху ювелир поудобнее устраивался на ночь. Вскоре
под ним заскрипела кровать; он улегся:

Я чувствовал, что мои глаза слипаются, а так как у меня не возникало
ни малейшего подозрения, - то я и не пытался бороться со сном; в послед-
ний раз я заглянул в соседнюю комнату. Кадрусс сидел у стола, на дере-
вянной скамейке, которая в деревенских трактирах заменяет стулья; он си-
дел ко мне спиной, так что я не мог видеть его лица, да и сиди он иначе,
я все равно не мог бы его разглядеть, потому что голову он склонил на
руки.

Карконта некоторое время молча наблюдала за ним, потом пожала плечами
и села напротив него.

В эту минуту потухающее пламя охватило еще не тронутый сухой сук; в
темной комнате стало немного светлее. Карконта но сводила глаз с мужа, а
так как он сидел все в той же позе, она протянула свои скрюченные пальцы
и дотронулась до его лба.

Кадрусс вздрогнул. Мне показалось, что губы Карконты шевелились; но
или она говорила слишком тихо, или сон уже притупил мои чувства, -
только звук ее голоса не долетал до меня. Глаза мои тоже заволакивались
туманом, и я уже не отдавал себе отчета, наяву я все это вижу или во
сне. Наконец, веки мои сомкнулись, и я перестал сознавать окружающее.

Я спал глубоким сном, как вдруг меня разбудил выстрел и за ним ужас-
ный крик. Над головой раздались нетвердые шаги, и что-то грузно рухнуло
на лестнице, как раз над моей головой.

Я еще не совсем пришел в себя. Мне слышались стоны, потом заглушенные
крики, как будто где-то происходила борьба.

Последний крик, протяжнее, чем остальные, сменившийся затем стонами,
окончательно вывел меня из оцепенения.

Я приподнялся на локте, открыл глаза, но не мог в темноте ничего
разглядеть и дотронулся до своего лба, на который, как мне показалось,
падали сквозь доски лестницы частые капли теплого дождя.

За разбудившим меня шумом наступила полная тишина. Я слышал над своей
головой мужские шаги; заскрипела лестница. Мужчина спустился в нижнюю
комнату, подошел к камину и зажег свечу.

Это был Кадрусс; он был очень бледен, и его рубашка была вся в крови.

Затеплив свечу, он быстро поднялся по лестнице, и я вновь услышал его