Чтение 15–й страницы книги ~Граф Монте-Кристо~

заговорщиками.

- Стало быть, речь идет о заговоре? - спросил Дантес, который, после
того как уже считал себя свободным, почувствовал, что дело принимает
другой оборот. - Во всяком случае я уже сказал вам, что ничего не знал о
содержании этого письма.

- Да, - сказал Вильфор глухим голосом, - но вы знаете имя того, кому
оно адресовано!

- Чтобы отдать письмо лично ему, я должен был знать его имя.

- И вы никому его не показывали? - спросил Вильфор, читая письмо и
все более и более бледнея.

- Никому, клянусь честью!

- Никто не знает, что вы везли письмо с острова Эльба к господину Ну-
артье?

- Никто, кроме того, кто вручил мне его.

- И это еще много, слишком много! - прошептал Вильфор.

Лицо его становилось все мрачнее, по мере того как он читал; его
бледные губы, дрожащие руки, пылающие глаза внушали Дантесу самые дурные
предчувствия.

Прочитав письмо, Вильфор схватился за голову и замер.

- Что с вами, сударь? - робко спросил Дантес.

Вильфор не отвечал, потом поднял бледное, искаженное лицо и еще раз
перечел письмо.

- И вы уверяете, что ничего не знаете о содержании этого письма? -
сказал Вильфор.

- Повторяю и клянусь честью, что не знаю ничего Но что с вами? Вам
дурно? Хотите, я позвоню? Позову кого-нибудь?

- Нет, - сказал Вильфор, быстро вставая, - стойте на месте и молчите;
здесь я приказываю, а не вы.

- Простите, - обиженно сказал Дантес, - я только хотел помочь вам.

- Мне ничего не нужно. Минутная слабость - только и всего. Думайте о
себе, а не обо мне. Отвечайте.

Дантес ждал вопроса, но тщетно; Вильфор опустился в кресло, нетвердой
рукой отер пот с лица и в третий раз принялся перечитывать письмо.

- Если он знает, что тут написано, - прошептал он, - и если он ког-
да-нибудь узнает, что Нуартье - отец Вильфора, то я погиб, погиб без-
возвратно!

И он время от времени взглядывал на Эдмона, как будто его взгляды
могли проникнуть сквозь невидимую стену, ограждающую в сердце тайну, о
которой молчат уста.

- Нечего сомневаться! - воскликнул он вдруг.

- Ради самого неба, - оказал несчастный юноша, - если вы сомневаетесь
во мне, если вы подозреваете меня, допрашивайте. Я готов отвечать вам.

Вильфор сделал над собой усилие и голосом, которому он старался пря-
дать уверенность, сказал:

- Вследствие ваших показаний на вас ложатся самые тяжкие обвинения;
поэтому я не властен тотчас же отпустить вас, как надеялся. Прежде чем
решиться на такой шаг, я должен снестись со следователем. А пока вы ви-
дели, как я отнесся к вам.

- О да, и я благодарю вас! - вскричал Дантес. - Вы обошлись со мною
не как судья, а как друг.

- Ну, так вот, я задержу вас еще на некоторое время, надеюсь ненадол-
го, главная улика против вас - это письмо, и вы видите...

Вильфор подошел к камину, бросил письмо в огонь и подождал, пока оно
сгорело.

- Вы видите, - продолжал он, - я уничтожил его.

- Вы больше, чем правосудие, - вскричал Дантес, - вы само милосердие!

- Но выслушайте меня, - продолжал Вильфор. - После такого поступка
вы, конечно, понимаете, что можете довериться мне.

- Приказывайте, я исполню ваши приказания.

- Нет, - сказал Вильфор, подходя к Дантесу, - нет, я не собираюсь вам
приказывать; я хочу только дать вам совет, понимаете?

- Говорите, я исполню ваш совет, как приказание.

- Я оставлю вас здесь, в здании суда, до вечера. Может быть, кто-ни-
будь другой будет вас допрашивать. Говорите все, что вы мне рассказыва-
ли, но ни полслова о письме!

- Обещаю, сударь.

Теперь Вильфор, казалось, умолял, а обвиняемый успокаивал судью.

- Вы понимаете, - продолжал Вильфор, посматривая на пепел, сохраняв-
ший еще форму письма, - теперь письмо уничтожено. Только вы да я знаем,
что оно существовало; его вам не предъявят; если вам станут говорить о
нем, отрицайте, отрицайте смело, и вы спасены.

- Я буду отрицать, не беспокойтесь, - сказал Дантес.

- Хорошо, - сказал Вильфор и взялся за звонок; потом помедлил немного
и спросил: - У вас было только это письмо?

- Только это.

- Поклянитесь!

Дантес поднял руку.

- Клянусь! - сказал он.

Вильфор позвонил.

Вошел полицейский комиссар.

Вильфор сказал ему на ухо несколько слов; комиссар отвечал кивком го-
ловы.

- Ступайте за комиссаром, - сказал Вильфор Дантесу.

Дантес поклонился, еще раз бросил на Вильфора благодарный взгляд и
вышел.

Едва дверь затворилась, как силы изменили Вильфору, и он упал в крес-
ло почти без чувств.

Через минуту он прошептал:

- Боже мой! От чего иногда зависит жизнь и счастье!.. Если бы коро-
левский прокурор был в Марселе, если бы вместо меня вызвали следователя,
я бы погиб... И это письмо, это проклятое письмо, ввергло бы меня в про-
пасть!.. Ах, отец, отец! Неужели ты всегда будешь мешать моему счастью
на земле? Неужели я должен вечно бороться с твоим прошлым?

Но вдруг его словно осенило: на искривленных губах появилась улыбка;
его блуждающий взгляд, казалось, остановился на какой-то мысли.

- Да, да, - вскричал он, - это письмо, которое должно было погубить
меня, может стать источником моего счастья". Ну, Вильфор, за дело!

И, удостоверившись, что обвиняемого уже нет в передней, помощник ко-
ролевского прокурора тоже вышел и быстрыми шагами направился к дому сво-
ей невесты.

VIII. ЗАМОК ИФ

Полицейский комиссар, выйдя в переднюю, сделал знак двум жандармам.
Один стал по правую сторону Дантеса, другой по левую. Отворилась дверь,
которая выходила в здание суда, и арестованного повели по одному из тех
длинных и мрачных коридоров, где трепет охватывает даже тех, у кого нет
никаких причин трепетать.

Как квартира Вильфора примыкала к зданию суда, так здание суда примы-
кало к тюрьме, угрюмому сооружению, на которое с любопытством смотрит
всеми своими зияющими отверстиями возвышающаяся перед ним Аккульская ко-
локольня.

Сделав несколько поворотов по коридору, Дантес увидел дверь с решет-
чатым окошком. Комиссар ударил три раза железным молотком, и Дантесу по-
казалось, что молоток бьет по его сердцу. Дверь, отворилась, жандармы
слегка подтолкнули арестанта, который все еще стоял в растерянности.
Дантес переступил через порог, и дверь с шумом захлопнулась за ним. Он
дышал уже другим воздухом, спертым и тяжелым; он был в тюрьме.

Его отвели в камеру, довольно опрятную, но с тяжелыми засовами и ре-
шетками на окнах. Вид нового жилища не вселил в него особого страха;
притом же слова, сказанные помощником королевского прокурора с таким яв-
ным участием, раздавались у него в ушах как обнадеживающее утешение.

Было четыре часа пополудни, когда Дантеса привели в камеру. Все это
происходило, как мы уже сказали, 28 февраля; арестант скоро очутился в
темноте.

Тотчас же слух его обострился вдвое При малейшем шуме, доносившемся
до него, он вскакивал и бросался к двери, думая, что за ним идут, чтобы
возвратить ему свободу; но шум исчезал в другом направлении, и Дантес
снова опускался на скамью.

Наконец, часов в десять вечера, когда Дантес начинал терять надежду,
послышался новый шум, который на этот раз несомненно приближался к его
камере. Потом в коридоре раздались шаги и остановились у двери; ключ по-
вернулся в замке, засовы заскрипели, и плотная дубовая дверь отворилась,
впустив в темную камеру ослепительный свет двух факелов.

При свете их Дантес увидел, как блеснули ружья и палаши четырех жан-
дармов.

Он бросился было вперед, но тут же остановился при виде этой усилен-
ной охраны.

- Вы за мной? - спросил Дантес.

- Да, - отвечал один из жандармов.

- По приказу помощника королевского прокурора?

- Разумеется.

- Хорошо, - сказал Дантес, - я готов следовать за вами.

Уверенность, что за ним пришли от имени де Вильфора, рассеяла все
опасения бедного юноши; спокойно и непринужденно он вышел и сам занял
место посреди жандармов.

У дверей тюрьмы стояла карета; на козлах сидел кучер, рядом с кучером
- пристав.

- Эта карета для меня? - спросил Дантес.