Чтение 85–й страницы книги ~Графиня Де Монсоро~

изменили принцу?

- Я верен тому, кто меня поддерживает, государь! - сказал Монсоро, все
более повышая голос.

- Презренный...

И герцог снова бросил взгляд на портрет Бюсси.

- Я не могу! - сказал он. - Вы честный дворянин, Монсоро, вы поймете, что
я не могу одобрить ваши действия.

- Почему, монсеньер?

- Потому что они позорят и вас и меня... Откажитесь от этой женщины. Ах,
любезный граф, пойдите еще на одну жертву. За это я сделаю для вас, мой
дорогой граф, все, что вы попросите...

- Значит, ваше высочество все еще любит Диану де Меридор?.. - спросил
Монсоро, бледнея от ревности.

- Нет! Нет! Клянусь вам, нет.

- Но что же тогда смущает ваше высочество? Она моя жена, а разве в моих
жилах течет не благородная кровь? И кто посмеет совать нос в мои семейные
тайны?

- Но она вас не любит.

- Кому какое дело?

- Сделайте это ради меня, Монсоро.

- Не могу.

- Тогда... - сказал принц в страшной нерешительности. - Тогда...

- Подумайте хорошенько, государь. Услышав этот титул, герцог вытер пот,
тотчас выступивший у него на лбу.

- Вы меня выдадите?

- Королю, отвергнутому ради вас? Да, ваше величество. Ибо если мой новый
государь посягнет на мою честь, на мое счастье, я возвращусь к старому.

- Это бесчестно.

- Верно, государь, но я люблю так сильно, что не остановлюсь перед
бесчестием.

- Это подло.

- Да, ваше величество, но я люблю так сильно, что не остановлюсь перед
подлостью.

Герцог сделал движение к Монсоро, но граф удержал его одним взглядом,
одной улыбкой.

- Монсеньер, убив меня, вы ничего не добьетесь, - сказал он. - Есть
тайны, которые всплывают вместе с трупами! Останемся же каждый на своем
месте, вы - королем, исполненным милосердия, а я - самым смиренным из ваших
подданных.

Герцог ломал себе пальцы, вонзал ногти в ладони.

- Полноте, полноте, мой добрый сеньор, сделайте что-нибудь для человека,
верно служившего вам во всем. Франсуа встал.

- Чего вы просите? - спросил он.

- Ваше величество...

- Несчастный! Ты хочешь, чтобы я тебя умолял?

- О! Монсеньер!..

Монсоро поклонился.

- Говорите, - пробормотал Франсуа.

- Монсеньер, вы даруете мне прощение?

- Да.

- Монсеньер, вы помирите меня с бароном де Меридор?

- Да, - сказал герцог, задыхаясь.

- И вы почтите мою супругу улыбкой в тот день, когда она появится при
дворе королевы, куда я хочу иметь честь ее представить?

- Да, - сказал Франсуа. - Это все?

- Больше ничего, монсеньер.

- Идите. Я даю вам слово.

- А вы, - шепнул Монсоро в самое ухо герцога, - вы сохраните трон, на
который я вас возвел! Прощайте, государь.

На этот раз он говорил так тихо, что его слова прозвучали в ушах принца
сладчайшей музыкой.

"Мне остается только выяснить, - подумал Монсоро, - от кого герцог все
узнал".

Глава 36

О ТОМ, КАК ПРОХОДИЛ БОЛЬШОЙ КОРОЛЕВСКИЙ СОВЕТ

Желание графа де Монсоро, высказанное им герцогу Анжуйскому, исполнилось
в тот же день: граф представил молодую супругу двору королевы-матери и двору
королевы.

Генрих лег спать в дурном настроении, так как господин де Морвилье
предупредил его о том, что на следующий день следовало бы собрать Большой
королевский совет.

Король ни о чем не спросил канцлера. Час был уже поздний, и его
величество клонило ко сну. Для совета выбрали самое удобное время с тем,
чтобы не помешать ни сну, ни отдыху короля.

Почтенный государственный муж в совершенстве изучил своего повелителя и
знал, что, в отличие от Филиппа Македонского, Генрих III, когда он не
выспался или проголодался, слушает доклады недостаточно внимательно.

Он знал также, что Генрих, страдающий бессонницей, - не спать самому,
таков уж удел человека, который должен следить за сном других, - среди ночи
непременно проснется, будет думать о предстоящей аудиенции и на заседании
совета отнесется ко всему с должным вниманием и полной серьезностью.

Все произошло так, как предвидел господин де Морвилье.

После первого сна, продолжавшегося около четырех часов, Генрих проснулся.
Вспомнив о просьбе канцлера, он уселся на постели и принялся размышлять,
вскоре ему надоело размышлять в одиночестве, и, соскользнув со своих
пуховиков, он натянул шелковые панталоны в обтяжку, сунул ноги в туфли и во
всем своем ночном облачении, придававшем ему сходство с привидением,
направился при свете светильника, который с тех пор, как Сен-Люк увез с
собой в Анжу дуновение всевышнего, больше не угасал, направился, повторяем
мы, в комнату то, ту самую, где так счастливо провела свою первую брачную
ночь Жанна де Бриссак.

Гасконец спал непробудным сном и храпел, как кузнечные мехи.

Король трижды потряс его за плечо, но Шико не проснулся.

Однако, когда на третий раз король не только потряс спящего, но и громко
окликнул его, тот открыл один глаз.

- Шико! - повторил король.

- Чего еще? - спросил Шико.

- Ах, друг мой, - сказал Генрих, - как можешь ты спать, когда твой король
бодрствует?

- О боже! - воскликнул Шико, притворяясь, что не узнает короля. - Неужели
у его величества несварение желудка?

- Шико, друг мой! - сказал Генрих. - Это я.

- Кто - ты?

- Это я, Генрих!

- Решительно, сын мой, это бекасы давят тебе на желудок. Я, однако, тебя
предупреждал. Ты их слишком много съел вчера вечером, как и ракового супа.

- Нет, - сказал Генрих, - я их едва отведал.

- Тогда, - сказал Шико, - тебя, должно быть, отравили. Пресвятое чрево!
Генрих, да ты весь белый!

- Это моя полотняная маска, дружок, - сказал король, - Значит, ты не
болен?

- Нет.

- Тогда почему ты меня разбудил?

- Потому что у меня неотвязная тоска.

- У тебя тоска?

- И сильная.

- Тем лучше.

- Почему тем лучше?

- Да потому, что тоска нагоняет мысли, а поразмыслив хорошенько, ты
поймешь, что порядочного человека будят в два часа ночи, только если хотят
преподнести ему подарок. Посмотрим, что ты мне принес.

- Ничего, Шико. Я пришел поболтать с тобой.

- Но мне этого мало.

- Шико, господин де Морвилье вчера вечером явился ко двору.

- Ты водишься с дурной компанией, Генрих. Зачем он приходил?

- Он приходил испросить у меня аудиенции.

- Ах, вот человек, умеющий жить. Не то что ты: врываешься в чужую спальню
в два часа утра.

- Что он может мне сказать, Шико?

- Как! Несчастный, - воскликнул гасконец, - неужто ты меня разбудил
только для того, чтобы задать этот вопрос?

- Шико, друг мой, ты знаешь, что господин де Морвилье ведает моей
полицией.

- Да что ты говоришь! - сказал Шико. - Ей-богу, я ничего не знал.

- Шико! - не отставал король. - В отличие от тебя, я нахожу, что господин
Морвилье всегда хорошо осведомлен.

- И подумать только, - сказал гасконец, - ведь я мог бы спать, вместо
того чтобы выслушивать подобные глупости.

- Ты сомневаешься в осведомленности канцлера? - спросил Генрих.

- Да, клянусь телом Христовым, я в ней сомневаюсь, - сказал Шико, - и у
меня на это есть свои причины.

- Какие?

- Ну коли я скажу тебе одну-единственную, с тебя хватит?

- Да, если она будет веской.

- И потом ты меня оставишь в покое?

- Конечно.

- Ну ладно. Как-то днем, нет, постой, это было вечером...