советую вам показаться, ежели вы не хотите, чтобы все это вам принесли прямо
сюда.
наследной принцессе.
королеву от этой страшной новости. Показав на трех женщин, он прибавил:
две с половиной тысячи франков.
уважения к нему, и был настолько любезен, что предложил ей сесть.
принцесса, - потому что после той ужасной сцены она застыла в неподвижности,
не замечая ничего вокруг".
Глава 15
ВАЛЬМИ
последуем в Аргонские ущелья за одним из героев нашей истории, от которого в
эту минуту зависит судьба Франции.
войскам, а после бегства Лафайета он получил звание главнокомандующего
Восточной армией.
стоявших тогда у власти.
больше повезло, чем Дантону 2 сентября: он был всеми признан единственным
человеком, способным спасти Францию.
Дюмурье: они ввели его в кабинет министров, а он, как помнят читатели, их
оттуда изгнал; однако именно они разыскали его в Северной армии, когда он
прозябал в безвестности, и назначили его главнокомандующим.
этот весьма честолюбив, что он жаждет славы и потому будет сражаться до
последнего Робеспьер не осмеливался поддержать Дюмурье из-за его дурной
репутации и потому приказал поддержать его Кутону.
темпераментом, он судил обо всем свысока, и его нимало не интересовали чужие
репутации; он был из тех, кто готов использовать в своих целях людей
порочных, если от них возможно добиться желаемых результатов. Однако, зная,
какую выгоду можно извлечь из Дюмурье, Дантон в то же время не вполне
доверял ему и потому послал к нему двух своих людей: Фабра д'Эглантина,
бывшего выразителем его идей, и Вестермана, то есть свою карающую десницу.
интриганом. Старый Люкнер, немецкий солдафон, доказавший свою полную
неспособность в самом начале кампании, был отправлен в Шалон за рекрутами.
Дилон, храбрый солдат, заслуженный генерал, занимавший в военной иерархии
более высокое положение, чем Дюмурье, получил приказ ему повиноваться.
Келлерман также был отдан под начало этого человека, которому безутешная
Франция неожиданно вручала свой меч со словами: "Я не знаю никого, кроме
тебя, кто мог бы меня защитить; защити меня!".
неохотно, и нужно было грянуть пушке, чтобы заставить его быть тем, кем он,
в сущности, и был: верным сыном отечества.
которое, как предполагалось, не остановится до самого Парижа, вдруг
задержалось после взятия Лонгви, после капитуляции Вердена.
Борпера.
Мен-э-Луар. В ту самую минуту, как стало известно, что неприятель ступил на
французскую землю, он со своими людьми проскакал через всю Францию с запада
на восток.
земляка.
достойный ответ.
1792 года; а 31-го городу было предложено сдаться.
последнего.
приказал ему сдать город.
и бесчестье, если это вам нравится: я же буду верен клятве. Вот мое
последнее слово: я умираю.
персонаж из поэмы португальского поэта Луиса де Камоэнса (1525 - 1580)
"Луаиады".>, только еще более устрашающим!
жители Франции встретят их с распростертыми объятиями, ясно видели, что это
было далеко от действительности.
меняются словно по мановению волшебной палочки: все зерно исчезало, будто
унесенное ураганом. Его перевозили на запад.
были ружья, взяли в руки ружья, у кого были косы - вооружились косами, у
кого были вилы - взяли вилы.
промокали до нитки, дороги развезло. Конечно, дождь этот мочил всех - и
французов, и пруссаков; однако то, что благоприятствовало французам, было
враждебно по отношению к пруссакам. Для врага у крестьянина были припасены
ружье, вилы, коса да зеленый виноград, а для соотечественников у него
находились и лучшее вино, и кружка пива, припрятанного в подвале, и охапка
сухой соломы - настоящая постель солдата.
перечисляет их - как свои, так и чужие.
Фермопилы; но не тревожьтесь: я буду удачливее Леонида и не погибну!"
было захвачено неприятелем; Дюмурье был вынужден отступить. Двое его
офицеров заблудились, потерялись; он и сам едва не заблудился вместе с
пятнадцатитысячной армией, и солдаты были до такой степени обескуражены, что
дважды обращались в бегство, имея перед собой всего-навсего полторы тысячи
прусских гусар! Один Дюмурье не отчаивался, не теряя ни веры, ни жизнелюбия,
и писал министрам: "Я отвечаю за все". И действительно, хотя его
преследовали, окружали, отрезали, он с десятью тысячами человек Бернонвиля
соединился с пятнадцатью тысячами человек Келлермана; он собрал своих
растерявшихся генералов и 19 сентября оказался в лагере Сент-Менегу, имея
под своим началом семьдесят шесть тысяч человек, в то время как у пруссаков
было только семьдесят тысяч.
видели хлеба. Тогда Дюмурье шел к солдатам.
написал о войне книгу, в которой утверждает, что хотя бы один день в неделю
войскам необходимо не выдавать хлеба, чтобы в трудную минуту они легче
переносили это лишение; и вот час испытаний настал, и ведь вы в более
выгодном положении по сравнению с пруссаками, которых вы видите перед собой:
они иногда не получают хлеба по четыре дня и едят конину. У вас есть сало,
рис, мука; приготовьте себе лепешки, а начинкой будет свобода!
хлынула из Парижа вся грязь, вся сволочь. Все эти негодяи пришли, распевая
"Дела пойдут на лад", крича, что ни эполет, ни креста Св. Людовика, ни шитых
золотом мундиров они не потерпят: они сорвут ордена, растопчут плюмажи и все
приведут в порядок.
образовалась пустота: никто не отвечал ни на их угрозы, ни на их попытки
сближения; а на следующий день генерал назначил смотр.
оказались зажаты между враждебно настроенной кавалерией, готовой изрубить их
в куски, и угрожавшими им артиллеристами.
солдатами, ни детьми... Итак, вы видите перед собой артиллерию, а позади
себя - кавалерию; это то же самое, как если бы вы оказались между молотом и
наковальней! Вы опозорили себя преступлениями; я не потерплю здесь ни убийц,
ни палачей. Я прикажу вас изрубить на куски при малейшем неповиновении! Если
вы исправитесь, если вы будете вести себя под стать славной армии, в которую
вы имеете честь поступить, я буду вам отцом. Я знаю, что среди вас есть
злодеи, которым поручено толкать вас к преступлению; гоните их сами или
выдайте их мне. Я поручаю вас друг другу!
Зыков Виталий
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Флинт Эрик
Орлов Алекс