ранены?
отвечал Ла Моль, стараясь разобраться в охватившей все его тело боли и найти
главные болевые точки, - все остальные раны не стоят внимания.
бальзамами.
серебряный, позолоченный кувшин с водой и кусок тонкого голландского
полотна.
приподнимется сам, то лишится последних сил.
пролепетал Ла Моль.
Раз мы можем вас спасти, было бы преступлением дать вам умереть.
в моей недостойной крови!.. - воскликнул Ла Моль. - О, ни за что! Ни за что!
своей кровью и постель, и всю комнату ее величества.
кровавыми пятнышками. Это движение, исполненное женской стыдливости,
напомнило Ла Молю, что он держал в объятиях и прижимал к груди королеву,
такую красивую и так горячо им любимую, и легкий румянец стыда мелькнул на
бледных щеках юноши.
позаботиться обо мне какому-нибудь хирургу?
понял и вздрогнул.
голосе и взгляде, - что мы, дочери королей, обязаны изучать свойства
растений и уметь приготовлять бальзамы? Во все времена облегчение страданий
было нашим долгом - долгом женщин и королев. И если верить нашим льстецам,
мы не уступим любому хирургу. Разве до вас не доходили слухи о том, сколь
сведуща я в медицине?.. Ну, Жийона, за дело!
умереть, чем обременять королеву собой, что ее труды, которые она возьмет на
себя из сострадания, могут потом возбудить отвращение к нему. Но эта борьба
окончательно исчерпала его силы. Он пошатнулся, закрыл глаза, запрокинул
голову и снова лишился чувств.
шнуры его камзола, а Жийона другим кинжалом распорола, вернее, разрезала
рукава.
кровь, сочившуюся из плеча и груди молодого человека, а в это время
Маргарита, взяв острый золотой зонд, начала исследовать раны так осторожно и
так умело, как это мог бы сделать в подобных обстоятельствах только Амбруаз
Паре.
по ребрам и задел мускулы, и ни один из этих ударов не повредил того
естественного панциря, который защищает сердце и легкие.
lethale, - прошептала ученая красавица хирург. - Дай мне бальзам, Жийона, и
приготовь корпию.
человека, его руки античной формы, его красивые плечи и шею, прикрытую
густыми кудрями, больше походившую на шею статуи из паросского мрамора, чем
на часть тела израненного, чуть живого человека.
сколько тем, над кем она трудилась.
откровенностью.
полу; нужно поднять его и уложить на софу, к которой он прислонился.
его на широкую софу с резной спинкой, стоявшую у окна, которое они
приотворили, чтобы раненый дышал чистым воздухом.
испытывал теперь то непередаваемое блаженство, какое испытывает раненый,
который возвращается к жизни и который вместо жгучих болей ощущает покой, а
вместо теплого, тошнотворного запаха крови чувствует благоухание бальзамов.
приложила палец к его губам. Послышался стук в дверь.
него ни на минуту.
отперла дверь потайного хода, ведущего к королю и к королеве-матери.
с испугом, а с ненавистью, как бы подтверждая бесспорную истину, что женщина
никогда не прощает другую женщину, отнявшую у нее хотя бы и нелюбимого
мужчину.
складывая руки.
Маргарита. Шарлотта упала на колени.
вами виновата. Но если бы вы знали все!.. Не вся вина лежит на мне, был и
особый приказ королевы-матери!..
того, чтобы оправдываться передо мной! Встаньте и говорите, зачем вы пришли.
на коленях, - я пришла, чтобы узнать, не здесь ли он?..
здесь он не бывает!
даже не понимая их. - Дай Бог, чтобы он был здесь!
Наваррский - вождь гугенотов.
вынуждая ее встать. - Я не подумала, что королю грозит такая же опасность,
как другим!
ему, чтобы он не выходил на улицу. Разве он вышел?
Королева-мать поклялась погубить его.
любовь. - я повторяю: никто не знает, где король Наваррский!
которые были у нее в молельне, а потом отпустила. Я поднялась к себе и,
простите, стала ждать, как всегда...
Какой-то солдат сказал мне, будто он видел, как король шел в сопровождении
конвоя с обнаженными шпагами, и это было до избиения гугенотов, а избиение
началось час тому назад.
побудившее вас действовать, для меня еще одна обида, я все же вас благодарю.
мне силы вернуться к себе: ведь я не посмею идти за вами даже на расстоянии.
Наваррский под моей защитой - я обещала ему быть его союзницей и слово
сдержу.
Маргарите, - и да поможет вам Бог!
посмотрела, не идет ли сзади г-жа де Сов. Г-жа де Сов шла за ней.
Наваррская направилась к королеве-матери.
почтительно приветствуя королеву, уступали ей дорогу, Маргарита все время
натыкалась то на дворцовых стражников с окровавленными протазанами и в
одежде, забрызганной кровью, то на дворян в разорванных плащах, с лицами,
почерневшими от пороха; они разносили приказания и депеши - одни входили,
другие выходили, и все эти люди, сновавшие по галереям, напоминали огромный
страшный муравейник.
Конан-Дойль Артур
Самойлова Елена
Куликов Роман
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Пехов Алексей