Чтение 50–й страницы книги ~Королева Марго~

"Так я и знал!" - подумал он.

- А вы уже пользовались моим опиатом? - спросил он вслух.

- Нет еще; я как раз собиралась испробовать его, когда вошли вы.

Лицо Рене приняло задумчивое выражение, и это не ускользнуло от Генриха,
от которого, впрочем, мало что ускользало.

- Рене, что с вами? - спросил король.

- Со мной, государь? Ничего, - ответил парфюмер, - я смиренно жду, не
скажете ли вы мне что-нибудь, ваше величество, до того, как меня отпустит
баронесса.

- Полноте! - с улыбкой сказал Генрих. - Вы и без слов прекрасно знаете,
что я всегда рад вас видеть.

Рене посмотрел по сторонам, прошелся по комнате, словно исследуя зрением
и слухом все двери и обивку стен, и стал так, чтобы одновременно видеть и
г-жу де Сов и Генриха.

- Нет, не знаю. - возразил он.

Изумительный инстинкт Генриха Наваррского, подобно какому-то шестому
чувству руководивший им всю первую половину его жизни, полную опасностей,
подсказал ему, что сейчас в душе парфюмера происходит нечто необычное,
похожее на борьбу, и, обратившись к флорентийцу, стоявшему на свету, тогда
как сам он оставался в тени, сказал:

- Рене, почему вы пришли сюда об эту пору?

- Разве я имел несчастье потревожить ваше величество? - спросил парфюмер,
делая шаг назад.

- Вовсе нет. Но мне хочется задать вам один вопрос.

- Какой вопрос, государь?

- Вы думали, что застанете меня здесь?

- Я был в этом уверен.

- Значит, вы меня искали?

- Во всяком случае, я счастлив вас видеть.

- Вы хотите что-то сказать мне? - гнул свою линию Генрих.

- Быть может, государь! - ответил Рене. Шарлотта покраснела: она
задрожала от страха при мысли, что парфюмер, который, по-видимому, хотел
раскрыть Генриху тайну, раскроет ему глаза на то, как она вела себя по
отношению к Генриху вначале; делая вид, что всецело занята своим туалетом и
ничего не слышит, она прервала их разговор.

- Ах. Рене, поистине вы чародей! - открыв коробочку с опиатом,
воскликнула она. - У этой помады чудесный цвет, и, раз уж вы здесь, я хочу,
из уважения к вам, попробовать ваше изделие при вас!

Она взяла коробочку и кончиком пальца захватила немного красноватой
помады, чтобы намазать ею губы.

Рене вздрогнул.

Баронесса с улыбкой поднесла палец к губа.

Рене побледнел.

Генрих, по-прежнему сидевший в полумраке, следил за всем происходящим
жадным, напряженным взором, не упустив ни движения г-жи де Сов, ни трепета
Рене.

Пальчик Шарлотты почти коснулся губ, как вдруг Рене схватил ее за руку в
то самое мгновение, когда Генрих вскочил, чтобы остановить ее.

Генрих бесшумно опустился на кушетку.

- Простите, сударыня, - принужденно улыбаясь, сказал Рене, - этот опиат
нельзя употреблять без особых наставлений.

- А кто же даст мне эти наставления?

- Я.

- Когда?

- Как только скажу кое-что его величеству королю Наваррскому.

Шарлотта широко раскрыла глаза, ничего не поняв из таинственного
разговора, который велся в ее присутствии; она так и осталась сидеть с
коробочкой опиата в руке, глядя на кончик своего пальца, окрашенного помадой
в карминный цвет.

Повинуясь мысли, которая, как и все мысли молодого короля, преследовала
две цели, одну - явную, другую - тайную. Генрих встал и, подойдя к Шарлотте,
взял ее руку и стал поднимать вымазанный кармином пальчик к своим губам.

- Одну минуту, - поспешно сказал Рене, - одну минуту! Соблаговолите,
сударыня, вымыть ваши прекрасные руки вот этим неаполитанским мылом, которое
я забыл прислать вам вместе с опиатом и которое имею честь принести лично.

Вынув из серебряной коробочки прямоугольный кусок зеленоватого мыла, он
положил его в серебряный, золоченый тазик, налил в тазик воды и, встав на
одно колено, поднес его г-же де Сов.

- Честное слово, мэтр Рене, я вас не узнаю! - сказал Генрих. - Своей
любезностью вы заткнете за пояс всех придворных волокит.

- Какой прелестный запах! - воскликнула Шарлотта, намыливая свои
прекрасные руки жемчужной пеной, отделявшейся от душистого куска.

Рене до конца выполнил обязанности услужливого кавалера и подал г-же де
Сов салфетку из тонкого фрисландского полотна, чтобы вытереть руки.

- Вот теперь, ваше величество, - обратился к Генриху флорентиец, - вы
можете делать все что угодно.

Шарлота протянула Генриху руку для поцелуя, затем уселась вполоборота,
приготовляясь слушать, что станет говорить Рене, а король Наваррский занял
свое место. глубоко убежденный, что в душе парфюмера происходит нечто
необычайное.

- Итак? - спросила Шарлотта.

Флорентиец, видимо, собрал всю свою решимость и повернулся к Генриху.

Глава 4

ГОСУДАРЬ, ВЫ СТАНЕТЕ КОРОЛЕМ

- Государь, - обратился к Генриху Рене, - я пришел поговорить с вами о
том, что меня давно интересует.

- О духах? - улыбаясь, спросил Генрих.

- Да, государь, пожалуй.., о духах! - ответил Рене, сделав какой-то
странный знак согласия.

- Говорите, я слушаю: этот предмет всегда казался мне весьма
увлекательным.

Рене взглянул на Генриха, пытаясь, что бы тот ни говорил, прочитать его
непроницаемые мысли, но, увидав, что это дело совершенно безнадежное,
продолжал:

- Государь, один мой друг должен на днях приехать из Флоренции: он
усиленно занимается астрологией...

- Да, - прервал его Генрих. - я знаю, что это страсть всех флорентийцев.

- В содружестве с крупнейшими учеными всего мира он составил гороскопы
самых именитых дворян Европы.

- Ах, вот оно что! - сказал Генрих.

- А так как род Бурбонов является знатнейшим из знатных, ибо ведет свое
начало от графа Клермона, пятого сына Людовика Святого, то вы, ваше
величество, можете быть уверены, что он составил и ваш гороскоп.

Генрих стал слушать парфюмера еще внимательнее.

- А вы помните этот гороскоп? - осведомился король Наваррский, пытаясь
равнодушно улыбнуться.

- О! - кивнув головой, произнес Рене, - такие гороскопы, как ваш, не
забывают.

- В самом деле? - иронически пожав плечами, сказал Генрих.

- Да, государь, ибо гороскоп утверждает, что вас ждет самая блестящая
судьба.

Глаза молодого короля невольно сверкнули молнией, тотчас погасшей в
облаке равнодушия.

- Все эти итальянские оракулы - льстецы, - возразил Генрих. - а льстец и
обманщик - родные братья. Разве один из них не предсказал мне, что я буду
командовать войсками? Это я-то!

И Генрих расхохотался. Но наблюдатель, менее занятый своими мыслями,
нежели Пене, почувствовал и понял бы, что это смех деланный.

- Государь, - холодно сказал Рене, - гороскоп предвещает нечто большее.

- Он предвещает, что во главе одного из этих войск я одержу победу?

- Больше того, государь!

- Ну, тогда я стану завоевателем, вот увидите, - сказал Генрих.

- Государь, вы станете королем.

- Да я и так король, - заметил Генрих, пытаясь успокоить неистово
забившееся сердце.

- Государь, мой друг знает, что говорит: вы не только будете королем, вы
будете царствовать.

- Понимаю, - тем же насмешливым тоном продолжал Генрих, - вашему другу
нужны пять экю - ведь правда, Рене? Такое пророчество, особливо в наше
время, сильно действует на людей честолюбивых. Слушайте, Рене, я не богат, и
потому сейчас я дам вашему другу пять экю, а еще пять экю я дам ему, когда
пророчество сбудется.

- Государь, не забывайте, что вы заключили договор с Дариолой, - заметила
г-жа де Сов, - не давайте же слишком много обещаний.

- Сударыня, я надеюсь, что, когда это время настанет, ко мне будут
относиться, как к королю; следовательно, если я сдержу хотя бы половину
своих обещаний, все будут очень довольны.

- Государь, - сказал Рене. - я продолжаю.

- Как, еще не все? - воскликнул Генрих. - Ну хорошо, если я стану
императором, я заплачу вдвое больше.

- Государь, мой друг везет с собою из Флоренции ваш гороскоп; когда-то,
будучи в Париже, он составил и другой гороскоп, и оба показали одно и то же.
А кроме того, мой друг доверил мне одну тайну.

- Тайну, важную для его величества? - оживленно спросила г-жа де Сов.

- Думаю, что да, - ответил флорентиец.

"Он подыскивает слова, - подумал Генрих, не приходя Рене на помощь. -
Трудненько же ему, сдается мне, выложить то, что у него на душе".