Чтение 57–й страницы книги ~Королева Марго~

за собой вон в ту дверь, ведущую, если не ошибаюсь, к прекрасной Маргарите.

- Черт! Уже измена? - бледнея, сказал Ла Моль.

- Ну и отлично! - ответил Коконнас. - Ругайся, сколько хочешь, только не
говори, что я вру.

Ла Моль схватился за голову и минуту стоял в нерешительности, колеблясь
между чувством уважения и чувством ревности, но ревность взяла верх: он
бросился к двери и начал колотить в нее изо всех сил, производя шум, совсем
не подобающий жилищу коронованных особ.

- Мы дождемся, что нас арестуют, - сказал Коконнас, - но все равно, это
забавно. Скажи-ка, Ла Моль: а нет ли в Лувре привидений?

- Понятия не имею, - отвечал Ла Моль, белый, как перо, нависшее над его
лбом, - но мне всегда очень хотелось посмотреть на какое-нибудь привидение,
а раз теперь такой случай представился, я сделаю все возможное, чтобы
встретиться с этим привидением лицом к лицу.

- Я ничего не имею против, - сказал Коконнас, - только стучи потише, если
не хочешь его спугнуть.

Ла Моль, несмотря на свое отчаяние, понял, что друг его прав, и начал
стучать потише.

Глава 7

ВИШНЕВЫЙ ПЛАЩ

Коконнас не ошибся. Дама, остановившая кавалера в вишневом плаще,
действительно была королева Наваррская; что же касается кавалера в вишневом
плаще, то я думаю, читатель уже догадался, что это был не кто иной, как
храбрый де Муи.

Узнав королеву Наваррскую, молодой гугенот заподозрил, что произошла
ошибка, но не решился ничего сказать из боязни, что Маргарита вскрикнет и
тем самым выдаст его. Он решил пройти за ней в комнаты и уже там смело
сказать своей прекрасной проводнице:

- Ваше величество, молчание за молчание! Маргарита нежно сжала руку того,
кого в полумраке принимала за Ла Моля, и, приблизив губы к его уху, сказала
по-латыни:

- Sola sum; introito, carissime <Я одна; входите, дорогой мой.>.

Де Муи молча последовал за ней, но едва дверь за ним затворилась и он
очутился в передней, освещенной лучше, чем лестница, Маргарита тотчас
увидела, что это не Ла Моль.

Произошло то, чего опасался осторожный гугенот, - Маргарита тихо
вскрикнула; к счастью, теперь это было неопасно.

- Господин де Муи?! - отступив на шаг, спросила она.

- Он самый, ваше величество, и я молю вас дать мне возможность свободно
продолжать свой путь и никому не говорить о том, что я в Лувре.

- Это господин де Муи, - повторила Маргарита. - Я ошиблась!

- Да, я понимаю, - отвечал де Муи, - вы, ваше величество, приняли меня за
короля Наваррского - тот же рост, такое же белое перо, и, как говорили люди,
желавшие мне польстить, - такая же осанка.

Маргарита пристально посмотрела на де Муи.

- Господин де Муи, вы знаете латынь? - спросила она.

- Когда-то знал, но забыл, - отвечал молодой человек.

Маргарита улыбнулась.

- Господин де Муи, - сказала она, - вы можете быть спокойны относительно
моего молчания. А кроме того, мне кажется, что я знаю имя человека, ради
которого вы пришли в Лувр, и могу предложить вам свои услуги, чтобы привести
вас к этой особе, никого не подвергая опасности, - Извините, ваше
величество, - отвечал де Муи, - но я думаю, что вы ошибаетесь и что напротив
- вам совершенно неизвестно, к кому...

- Как! - воскликнула Маргарита. - Разве вы пришли не к королю
Наваррскому?

- Увы, нет, - отвечал де Муи, - и мне очень неловко просить вас, чтобы вы
скрыли мой приход в Лувр прежде всего от его величества, вашего супруга.

- Послушайте, господин де Муи, - с изумлением заговорила Маргарита, - до
сих пор я считала вас одним из самых стойких гугенотских вождей, одним из
самых верных сторонников короля, моего супруга. Неужели я ошибалась?

- Нет, ваше величество, еще сегодня утром я был точь-в-точь таким, как вы
сказали.

- А по какой причине сегодня утром вы изменились?

- Ваше величество, - с поклоном отвечал де Муи, - благоволите не
требовать от меня ответа и милостиво примите уверения в моем глубочайшем к
вам уважении.

И де Муи с почтительным видом, но решительно сделал несколько шагов к
двери, в которую вошел.

Маргарита остановила его.

- Тем не менее, сударь, - сказала она, - я позволю себе попросить вас
кое-что мне объяснить; думаю, что на мое слово можно положиться!

- Ваше величество, я обязан молчать, - ответил де Муи, - и если я до сих
пор ничего не сказал вам, значит, таков мой долг!

- И все-таки...

- Ваше величество, вы можете погубить меня, но вы не можете требовать,
чтобы я предал моих новых друзей.

- А разве прежние друзья не имеют на вас прав?

- Те, кто остался верен нам, - да; те же, кто отрекся не только от нас,
но и от самих себя, - нет.

Маргарита встревожилась, задумалась и, несомненно, ответила бы новыми
вопросами, как вдруг в комнату вбежала Жийона.

- Король Наваррский! - крикнула она.

- Где он?

- Идет потайным ходом.

- Выпустите этого господина в другую дверь.

- Никак нельзя, ваше величество. Слышите?

- Стучатся?

- Да, и как раз в ту дверь, в какую вы приказываете выпустить этого
господина.

- А кто это стучится?

- Не знаю.

- Посмотрите, кто там, и скажите мне.

- Осмелюсь заметить вашему величеству, - вмешался де Муи, - что если
король Наваррский увидит меня в Лувре в этот час и в таком костюме, - я
погиб!

Маргарита схватила де Муи за руку и повела его к пресловутому кабинету.

- Войдите сюда, - сказала она. - Здесь вы спрячетесь и будете в такой же
безопасности, как у себя дома, мое честное слово будет вам порукой.

Де Муи бросился в кабинет, и едва дверь за ним затворилась, как вошел
Генрих.

На этот раз Маргарита нисколько не была смущена оттого, что у нее кто-то
прячется: она была только мрачна, и мысли ее витали за тридевять земель от
любовных дел.

Генрих вошел с той обостренной настороженностью, благодаря которой он
замечал малейшие подробности даже в самые мирные моменты своей жизни; тем
более глубоким наблюдателем он становился в обстоятельствах, подобных тем,
какие сложились теперь.

Он сразу заметил облако, омрачившее лицо Маргариты.

- Вы заняты? - спросил он.

- Я? Да, государь, я раздумывала.

- И хорошо делали: раздумье вам идет. Я тоже раздумывал, но в
противоположность вам я не ищу одиночества, а нарочно пришел к вам, чтобы
поделиться моими думами.

Маргарита приветливо кивнула королю и, указав ему на кресло, села на
резной стул черного дерева, узкий и твердый, как сталь.

С минуту супруги молчали; Генрих первым нарушил молчание.

- Я вспомнил, что мои думы о будущем связаны с вашими, - заговорил он, -
несмотря на наше раздельное, существование как супругов, мы оба хотим
соединить наши судьбы.

- Это верно, государь.

- Мне кажется, я верно понял также и то, что какие бы планы возвышения
нас обоих у меня ни возникли, я найду в вас союзника не только верного, но и
действенного.

- Да, государь, я и прошу лишь о том, чтобы вы как можно скорее
приступили к делу и дали мне возможность уже теперь принять в нем участие.

- Я счастлив, что у вас такое стремление, и, как мне кажется, вы ни
минуты не сомневались, что я способен забыть план, который я составил в тот
день, когда был почти уверен, что останусь жив благодаря вашему
мужественному заступничеству.

- Я думаю, что вся ваша беспечность - только маска; я верю не только в
предсказания астрологов, но и в ваши дарования.

- А что бы вы сказали, если бы кто-нибудь встал у нас на пути и грозил
обречь нас обоих на жалкое существование?

- Я сказала бы, что готова вместе с вами открыто или тайно бороться
против этого "кого-то", кто бы он ни был.

- Ведь вы можете в любое время зайти к вашему брату, герцогу
Алансонскому? - продолжал Генрих. - Вы пользуетесь его доверием, и он питает
к вам горячие дружеские чувства. Что, если бы я осмелился попросить вас
узнать: может быть, у вашего брата сейчас тайное совещание кое с кем?

Маргарита вздрогнула.

- С кем же? - спросила она.

- С де Муи.

- Зачем это нужно? - сдерживая волнение, спросила Маргарита.

- Затем, что если это так, то прощайте все наши планы, во всяком случае -
мои.

- Государь! Говорите тише, - сказала Маргарита, делала ему знак глазами и