мили; господин де Ла Моль едет верхом на своей лошади, делая па десяти миль
в день, - следовательно, он прибудет только двадцать четвертого. Вот и все
колдовство.
юношам, что не только годы, но и мудрость убелила вашу бороду и голову.
Давайте отпустим их, пусть себе говорят о турнирах и любовных делах, а мы с
вами побеседуем о делах военных. При хороших советниках и короли становятся
хорошими, отец. Ступайте, господа, мне надо поговорить с адмиралом.
выйдя за дверь, они холодно раскланялись, и каждый пошел в свою сторону.
встречались эти две ненависти, он опасался какой-нибудь вспышки. Карл IX,
поняв мысль адмирала, подошел к нему и, взяв его под руку, сказал:
существую я. Я стал настоящим королем с того дня, как моя мать перестала
быть королевой, а она перестала быть королевой с того дня, как Колиньи стал
мне отцом.
напротив, хочу умиротворения, даже больше - хочу поддержать приверженцев
нового исповедания. Все остальные чересчур распутны, отец, они меня позорят
своими любовными похождениями и своим развратом. Если хочешь, скажу тебе
откровенно, - продолжал Карл IX поток своих излияний, - я не доверяю ни
одному человеку из моего окружения, за исключением новых моих друзей.
Честолюбие Таванна мне очень подозрительно;
бочку мальвазии; Монморанси знать ничего не знает, кроме охоты, и все время
проводит в обществе своих собак и соколов; граф де Рец - испанец, Гизы -
лотарингцы. Да простит меня Бог, но мне кажется, что во всей Франции есть
только три честных француза - я, мой наваррский зять да ты. Но я прикован к
трону и не могу командовать войском; самое большее, что мне позволено, - это
поохотиться в Сен-Жермене и в Рамбулье. Мой наваррский зять слишком молод и
неопытен. К тому же его отца, короля Антуана, всегда губили женщины, и мне
сдается, что Генрих унаследовал от него эту слабость. Нет никого, кроме
тебя, отец, - ты смел, как Цезарь, и мудр, как Платон. По правде говоря, я
не знаю, как быть: оставить тебя моим советником или отправить на войну
главнокомандующим. Если ты будешь моим советником - кто будет командовать?
Если командовать будешь ты - кто будет моим советником?
отвечал Колиньи.
отправишься во Фландрию, а я поеду в Амбуаз.
мечтатель. Я родился не королем, а поэтом. Ты созовешь нечто вроде совета,
который и будет править, пока ты будешь на войне, а раз в него не войдет моя
мать, все пойдет хорошо. А я уже дал знать Ронсару, чтобы он приехал ко мне
в Амбуаз, и там вдвоем, вдали от шума, от скверных людей, в тени бескрайних
лесов, на берегу реки, под журчание ручейков, мы будем беседовать о Боге и о
Его делах - это единственное спасение от дел человеческих. Вот, послушай мои
стихи - приглашение Ронсару в Амбуаз; я сочинил их утром.
как слоновая кость, и начал нараспев декламировать свои стихи:
смыслю больше, чем в поэзии, но мне кажется, эти стихи не уступят лучшим
стихам Ронсара, Дора и самого канцлера Франции - Мишеля де л'Опиталя.
прельщает меня больше всего на свете, и, как я говорил недавно моему учителю
поэзии:
величество, беседуете с музами, но я не знал, что они стали вашими главными
советниками.
управления государством, чтобы мне не мешали свободно беседовать с музами.
Слушай: я хочу сей же час ответить нашему великому и дорогому поэту на его
новый мадригал, который он прислал мне... Да сейчас я и не могу отдать тебе
все документы, которые необходимы, чтобы ты мог уяснить себе основное
расхождение между Филиппом Вторым и мной. Кроме того, мои министры Дали мне
что-то вроде плана кампании. Все это я разыщу и отдам тебе завтра утром.
равно входи прямо сюда, и ты найдешь здесь, на столе, все документы - в этом
красном портфеле; забирай их вместе с портфелем, цвет pro настолько
бросается в глаза, что ты не ошибешься. А сейчас я иду писать Ронсару.
ко мне, старый воин!
к его седым волосам.
шагам, пока они были слышны; когда же адмирал исчез и шаги его затихли,
король привычным движением склонил голову набок и медленно проследовал в
Оружейную палату.
фехтования у Помпея и уроки стихосложения у Ронсара. Здесь было его собрание
лучших образцов наступательного и оборонительного оружия. Все стены были
увешаны боевыми топорами, щитами, копьями, алебардами, пистолетами и
мушкетами; как раз сегодня один знаменитый оружейник принес ему превосходную
аркебузу, на стволе которой было инкрустировано серебром четверостишие,
сочиненное самим королем-поэтом:
приподнял стенной ковер, скрывавший узкий коридор, ведущий в комнату, где
молилась женщина, стоя на коленях на низенькой скамеечке Для
коленопреклонений.
призрак, так тихо, что коленопреклоненная женщина ничего не услыхала и, не
оглядываясь, продолжала молиться. Карл остановился на пороге, задумчиво
глядя на нее.
крестьянок из округа Ко. На ней была шапочка, вошедшая в моду при
французском дворе во времена королевы Изабеллы Баварской, и расшит золотом
красный корсаж - такие корсажи и теперь его носят деревенские жительницы
Соры и Неттуно. Комната, где она жила без малого двадцать лет, была смежной
со спальней короля и представляла собой оригинальное сочетание изысканности
с простотой. Здесь почти в равной мере дворец как будто растворялся в
хижине, а хижина - во дворце; таким образом, комната представляла собой
нечто среднее между простой хижиной крестьянки и роскошными хоромами знатной
дамы. Так, дубовая скамеечка на которой коленопреклоненно молилась женщина,
была украшена чудесною резьбой и обита бархатом с золотою бахромой, а
Библия, по которой она молилась, будучи протестанткой, была растрепанная и
Свержин Владимир
Глуховский Дмитрий
Свержин Владимир
Смоленский Вадим
Каменистый Артем
Прозоров Александр