Чтение 77–й страницы книги ~Королева Марго~

- Скажите, какой Лоренцино! <Побочный сын отца Екатерины, герцог
Алессандро, был убит своим родственником Лоренцино, возглавившим заговор
против него; убийца, однако, вынужден был бежать и впоследствии сам был
убит.> - сказал Карл.

- Послушайте, - сказала Екатерина, помрачневшая при упоминании этого
имени, вызывавшем у нее в памяти одну из самых кровавых драм флорентийской
истории, - вы можете доказать мне, что я не права.

- Каким образом, матушка?

- Спросите Генриха, кто был у него в спальне сегодня ночью.

- В его спальне.., сегодня ночью?

- Да. И если он вам скажет...

- То что тогда?

- Тогда я готова буду признать, что ошибалась.

- Но если это была женщина, не можем же мы требовать...

- Женщина?

- Да.

- Женщина, которая убила двух ваших стражников и ранила де Морвеля - быть
может, смертельно?

- Ого! Это уже серьезно, - сказал король. - Значит, дело было кровавое?

- Трое легли на месте.

- А тот, кто их уложил?

- Убежал цел и невредим.

- Клянусь Гогом и Магогом! - сказал Карл. - Он молодец, и вы правы,
матушка: я должен знать, кто это такой.

- А я заранее говорю вам, что не узнаете, - во всяком случае, не узнаете
от Генриха.

- А от вас, матушка? Не мог же этот человек удрать, не оставив никаких
следов? Неужели никто не заметил чего-нибудь в его одежде?

- Заметили только, что на нем был очень элегантный вишневый плащ.

- Так, так! Вишневый плащ! - сказал Карл. - При дворе я знаю только один,
столь заметный, что бросается в глаза.

- Совершенно верно, - сказала Екатерина.

- И что же? - спросил Карл.

- Подождите меня здесь, сын мой, - сказала Екатерина, - я проверю, как
исполнены мои приказания.

Екатерина вышла, а Карл, оставшись один, начал рассеянно ходить взад и
вперед по комнате, насвистывая охотничью песенку, заложив одну руку за
камзол и опустив другую, которую лизала борзая, всякий раз как он
останавливался.

А Генрих ушел от шурина сильно встревоженный и, вместо того чтобы идти,
как обычно, по коридору, пошел по маленькой потайной лесенке, которая уж
неоднократно упоминалась и которая вела на третий этаж. Но, поднявшись всего
на четыре ступеньки, он увидел на первом повороте чью-то тень. Он
остановился и взялся за рукоять кинжала. И тут же узнал женщину; она
схватила его за руку, и прелестный, хорошо ему знакомый голос произнес:

- Слава Богу, государь, вы целы и невредимы! Я так за вас боялась! Но,
верно, Бог услышал мои молитвы.

- Да что случилось? - спросил Генрих.

- Вы все поймете, когда войдете к себе. Не беспокойтесь об Ортоне, я
приютила его у себя.

Молодая женщина быстро спустилась, как будто столкнулась с Генрихом,
встретив его на лестнице случайно.

- Странно! - сказал себе Генрих. - Что же произошло? Что с Ортоном?

К сожалению г-жа де Сов уже не могла слышать его вопросов: г-жа де Сов
была уже далеко.

Внезапно наверху лестницы появилась другая тень: на сей раз это была тень
мужчины.

- Tсc! - произнес этот человек.

- А, это вы, Франсуа?

- Не называйте меня по имени.

- Что случилось?

- Пройдите к себе, и вы все узнаете, а потом проскользните в коридор,
хорошенько осмотритесь, не подглядывают ли за вами, и зайдите ко мне - дверь
будет только притворена.

И он исчез, подобно призраку в театре, который проваливается в люк.

- Вот тебе раз! - прошептал Беарнец. - Загадка остается загадкой. Но раз
отгадка находится у меня, пойдем ко мне и там хорошенько все разглядим.

Однако Генрих продолжал свой путь не без волнения; он обладал
восприимчивостью, этим суеверием юности. В его душе все отражалось ясно, как
на гладкой поверхности, а все, что он сейчас слышал, предвещало ему беду.

Он подошел к двери в свои покои и прислушался. Оттуда не доносилось ни
звука. Кроме того, раз Шарлотта сказала, чтобы он шел к себе, значит, было
ясно, что бояться нечего. Он быстро заглянул в переднюю; она была пуста,
ничто не указывало ему на какое-то происшествие.

- А Ортона-то в самом деле нет, - сказал он и прошел в следующую комнату.

Здесь все объяснилось.

Хотя на пол были вылиты реки воды, всюду виднелись большие красноватые
пятна; одно кресло было сломано; полог был изрезан ударами шпаги;
венецианское зеркало было пробито пулей, чья-то окровавленная рука,
приложившись к стене, оставила на ней страшный отпечаток,
свидетельствовавший о том, что эта безмолвная комната была свидетельницей
борьбы не на жизнь, а на смерть.

Генрих блуждающим взглядом пробежал по этим разнородным следам драки и
провел рукой по влажному от пота лбу.

- Да-а! - прошептал он. - Теперь я понимаю, что за услугу оказал мне
король; какие-то люди приходили убить меня... А де Муи? Что они сделали с де
Муи? Мерзавцы! Они его убили!

Как герцогу Алансонскому не терпелось поскорее рассказать Генриху о
происшествии, так и самому Генриху не терпелось узнать, что произошло.
Бросив на окружающие предметы последний мрачный взгляд, он выбежал из
комнаты, выскочил в коридор, убедился, что никого нет, толкнул приоткрытую
дверь, тщательно запер ее за собой и устремился к герцогу Алансонскому.

Герцог ждал его в первой комнате. Он схватил Генриха за руку и, приложив
палец к губам, увлек его в кабинетик, помещавшийся в башенке, совершенно
уединенный и благодаря этому недоступный для шпионства.

- Ах, брат мой, какая ужасная ночь! - сказал герцог.

- Да что случилось? - спросил Генрих.

- Вас хотели арестовать.

- Меня?

- Да, вас.

- За что?

- Не знаю. Где вы были?

- Вчера вечером король увел меня с собой в город.

- Значит, ему было известно все, - сказал герцог Алансонский. - Но если
вас не было дома, кто же был у вас?

- А разве кто-нибудь у меня был? - спросил Генрих таким тоном, словно
ничего не знал.

- Да, у вас был какой-то мужчина. Услыхав шум, я побежал к вам на помощь,
но было слишком поздно.

- А этого мужчину арестовали? - с тревогой спросил Генрих.

- Нет, он опасно ранил Морвеля, убил двух стражников и убежал.

- Молодец де Муи! - воскликнул Генрих.

- Так это был де Муи? - быстро спросил герцог Алансонский.

Генрих понял, что допустил промах.

- По крайней мере, я так думаю, - ответил он, - потому что назначал ему
свидание с целью сговориться о вашем бегстве и сказать ему, что все мои
права на наваррский престол я уступаю вам.

- Если это станет известно, мы погибли, - побледнев, сказал герцог
Алансонский.

- Да, Морвель, конечно, все расскажет.

- Морвель получил удар шпагой в горло; хирург, который делал ему
перевязку, сказал мне, что недели полторы Морвель не сможет произнести ни
одного слова.

- Неделя! Для де Муи этого больше чем достаточно, чтобы оказаться в
полной безопасности.

- В конце концов это мог быть и не де Муи, - сказал герцог Алансонский.

- Вы так думаете? - спросил Генрих.

- Да. Ведь этот человек скрылся так быстро, что заметили только его
вишневый плащ.

- В самом деле, - сказал Генрих, - этот вишневый плащ скорее подходит
какому-нибудь дамскому угоднику, чем солдату. Никому и в голову не придет
заподозрить, что под вишневым плащом скрывается де Муи.

- Да, - согласился герцог, - если кого и заподозрят, так скорее уж...
Герцог запнулся.

- ..так уж скорее Ла Моля, - подхватил Генрих.

- Разумеется! Я и сам, глядя на бегущего, подумал было, что это Ла Моль.

- Ах, и вы так подумали? Тогда вполне возможно, что это и впрямь был Ла
Моль.

- А он ничего не знает? - спросил герцог Алансонский.

- Ровно ничего, во всяком случае, ничего важного, - ответил Генрих.

- Брат мой, - сказал герцог, - теперь я уверен, что это был он.

- Черт возьми! - сказал Генрих. - Если так, то это очень огорчит
королеву: она принимает в нем большое участие.

- Вы говорите, участие? - переспросил озадаченный герцог.

- Конечно. Разве вы забыли, Франсуа, что вам рекомендовала его ваша
сестра?

- Верно, - глухим голосом ответил герцог. - Потому мне и хотелось быть
ему полезным, а доказательством служит то, что я, опасаясь, как бы его
вишневый плащ не навлек на него подозрений, поднялся к чему и унес плащ к
себе.