Чтение 78–й страницы книги ~Королева Марго~

- Что ж, это очень умно, - заявил Генрих. - Теперь я мог бы не только
побиться об заклад, но даже поклясться, что это был Ла Моль.

- Даже на суде? - спросил Франсуа.

- Ну конечно, - ответил Генрих. - Наверное, он приходил ко мне с
каким-нибудь поручением от Маргариты.

- Если бы я был уверен, что могу опереться на ваше свидетельство, я даже
выступил бы против него как обвинитель, - сказал герцог Алансонский.

- Если вы, брат мой, выступите с обвинением, то вы понимаете, что я не
стану вас опровергать.

- А королева? - спросил герцог Алансонский.

- Ах да! Королева!

- Надо узнать, как поведет себя она.

- Это я беру на себя.

- А знаете, ей, пожалуй, выгодно будет поддержать нас. Ведь этот молодой
человек приобретет теперь громкую славу храбреца, и слава эта обойдется ему
очень дешево, - он купит ее в кредит. Правда, возможно и то, что она будет
стоить ему вместе с процентами и всего капитала.

- Ничего не поделаешь, черт побери! - заметил Генрих. - Ничто не дается
даром в этом мире.

С улыбкой помахав герцогу Алансонскому рукой, он осторожно высунул голову
в коридор; убедившись, что никто их не подслушивал, он быстро проскользнул
на потайную лесенку, которая вела в покои Маргариты.

Королева Наваррская была взволнована не меньше мужа. Ночная вылазка
против нее и герцогини Неверской, затеянная королем, герцогом Анжуйским,
герцогом де Гизом и Генрихом, которого она тоже узнала, сильно ее
встревожила. Несомненно, у них не было никаких улик против нее; привратник,
которого отвязали от решетки Ла Моль и Коконнас, уверял, что не промолвил ни
слова. Но четыре высоких особы, которым два простых дворянина - Ла Моль и
Коконнас - оказали сопротивление, свернули со своей дороги не случайно,
прекрасно зная, зачем они свернули. Остаток ночи Маргарита провела у
герцогини Неверской и вернулась в Лувр на рассвете. Она легла в постель, но
не заснула: она вздрагивала при малейшем шуме.

В мучительной тревоге Маргарита вдруг услышала стук в потайную дверь и,
узнав от Жийоны, пришел, велела впустить посетителя.

Генрих остановился на пороге; он нисколько не походил на оскорбленного
мужа - на его тонких губах играла его обычная улыбка и ни один мускул на
лице не выдавал того страшного волнения, которое он пережил несколько минут
назад.

Глазами он как бы спрашивал Маргариту, не позволит ли она ему остаться с
ней наедине. Маргарита поняла взгляд мужа и сделала Жийоне знак уйти.

- Я знаю, как вы привязаны к вашим друзьям, я боюсь, что принес вам
неприятное известие, - заговорил Генрих.

- Какое, сударь? - спросила Маргарита.

- Один из самых милых наших людей сильно скомпрометирован.

- Кто же это?

- Милейший граф де Ла Моль.

- Граф де Ла Моль скомпрометирован! Чем же?

- Как участник событий минувшей ночи. Несмотря на умение владеть собой,
Маргарита покраснела, но в конце концов пересилила себя.

- Каких событий? - спросила она.

- Как? Неужели вы не слыхали страшного шума, какой поднялся в Лувре
ночью? - спросил Генрих.

- Нет.

- С чем вас и поздравляю, - с очаровательным простодушием сказал Генрих,
- это говорит о том, как крепко вы спите.

- А что же здесь произошло?

- А то, что наша добрая матушка приказала Морвелю и шести стражникам
арестовать меня.

- Вас? Вас?!

- Да, меня.

- Но на каком же основании?

- Кто может знать основания, которыми руководствуется столь глубокий ум,
как ум вашей матушки? Я их уважаю, но не знаю.

- Так вы не ночевали дома?

- Нет, но, по правде говоря, случайно. Вы угадали, я не был дома. Вечером
король пригласил меня пойти с ним в город, но пока меня не было дома, там
был Другой человек.

- Кто же этот человек?

- По-видимому, граф де Ла Моль.

- Граф де Ла Моль? - с изумлением переспросила Маргарита.

- Черт возьми! Экий молодец этот малыш-провансалец! - продолжал Генрих. -
Представьте себе, он ранил Морвеля и убил двух стражников!

- Ранил Морвеля и убил двух стражников? Быть не может!

- Как? Вы сомневаетесь в его храбрости?

- Нет, я только говорю, что де Ла Моль не мог быть у вас.

- Почему же он не мог быть у меня?

- Да потому, что.., потому что.., он был в другом месте, - смущенно
ответила Маргарита.

- А-а! Если он может доказать свое алиби - тогда дело другое, - сказал
Генрих. - Он просто скажет, где он был, и вопрос будет исчерпан.

- Где он был? - в смятении повторила Маргарита.

- Ну да!.. Сегодня его арестуют и допросят. К сожалению, против него есть
улики...

- Улики! Какие же?

- Человек, оказавший такое отчаянное сопротивление, был в вишневом плаще.

- Да, такого плаща нет ни у кого, кроме Ла Моля.., хотя я знаю и другого
человека...

- Конечно, знаете, я тоже... Но вот что получится: если у меня в спальне
был не Ла Моль, значит, это был другой человек в таком же вишневом плаще. А
ведь вы знаете, кто это?

- Боже мой!

- Вот где наш подводный камень! Вы его видите так же хорошо, как я, -
доказательством тому ваше волнение. А потому потолкуем теперь так, как
говорят люди о самой желанной в мире вещи - о престоле.., и.., о самом
драгоценном благе - о своей жизни... Если арестуют де Муи - мы погибли!

- Я понимаю.

- А де Ла Моль никого не скомпрометирует, если только вы не считаете его
способным сочинить какую-нибудь сказку. Ну, положим, он скажет, что был
где-то с дамами.., почем я знаю?

- Если вы опасаетесь только этого, - отвечала Маргарита, - то можете быть
спокойны.., он ничего не скажет.

- Вот как! - сказал Генрих. - Ничего не скажет, даже если ему придется
заплатить за молчание смертью?

- Не скажет.

- Вы уверены?

- Ручаюсь.

- Значит, все складывается к лучшему, - вставая, сказал Генрих.

- Вы уходите? - с волнением спросила Маргарита.

- Ну конечно! Я сказал все, что хотел.

- А вы идете...

- Постарайтесь избавить всех нас от беды, в которую нас втянул этот
сорванец в вишневом плаще.

- Боже мой! Боже мой! Бедный юноша! - ломая руки, горестно воскликнула
Маргарита.

- Этот милый Ла Моль в самом деле очень услужлив, - уходя, сказал Генрих.
Глава 9

ПОЯСОК КОРОЛЕВЫ-МАТЕРИ

Карл вернулся домой в прекрасном расположении духа, но после
десятиминутного разговора с матерью можно было подумать, что свою бледность
и свой гнев она передала сыну, а его веселость взяла себе.

- Ла Моль, Ла Моль! - повторял Карл. - Надо вызвать Генриха и герцога
Алансонского. Генриха - потому, что этот молодой человек был гугенотом;
герцога Алансонского - потому, что Ла Моль состоит у него на службе.

- Что ж, сын мой, позовите их, если хотите, но вы ничего не узнаете. Я
боюсь, что Генрих и Франсуа связаны друг с другом теснее, чем кажется.
Допрашивать их - это только возбуждать у них подозрения; я думаю, было бы
лучше какое-нибудь долгое и надежное испытание, рас тянутое на несколько
дней. Если вы, сын мой, дадите виновным вздохнуть свободно, если вы оставите
их в заблуждении, что им удалось обмануть вашу бдительность, тогда, осмелев
и торжествуя, они предоставят вам более удобный случай строго наказать их, и
тут-то мы все и узнаем.

Карл в нерешительности ходил по комнате, стараясь избавиться от гнева,
как лошадь от удил, и судорожно сжатой рукой хватался за сердце, ужаленное
подозрением.

- Нет, нет, - сказал он наконец, - не стану я ждать! Вы не понимаете, что
значит ждать, когда чувствуешь, что тебя окружают призраки. Кроме того, все
эти щеголи наглеют день ото дня: ночью двое каких-то дамских угодников имели
дерзость оказать нам сопротивление и бунтовать против нас!.. Если Ла Моль
невиновен - тем лучше для него, но я был бы не прочь узнать, где он был
ночью, когда мою стражу избивали в Лувре, а меня избивали на улице
Клош-Персе. Пусть позовут ко мне сначала герцога Алансонского, а потом
Генриха: я хочу допросить их порознь. А вы можете остаться здесь, матушка.

Екатерина села. При таком остром уме, каким обладала она, любое
обстоятельство, повернутое ее могучей рукой, могло привести ее к цели, хотя,
казалось бы, оно не имеет отношения к делу. Любой удар или производит звук,
или высекает искру. Звук указывает направление, искра светит.

Вошел герцог Алансонский. Разговор с Генрихом Наваррским подготовил его к
предстоящему объяснению, и он был сравнительно спокоен.