ду я буду готов сопровождать вас.
дороге в Амьен, предварительно поручив Арамиса заботам Базена и хозяйки.
могло случиться, что Атос погиб. Эта мысль опечалила д'Артаньяна; он
несколько раз вздохнул и дал себе клятву мстить.
был быть наименее близким ему по своим вкусам и склонностям. И тем не
менее Д'Артаньян отдавал ему явное предпочтение перед остальными. Благо-
родная, изысканная внешность Атоса, вспышки душевного величия, порой ос-
вещавшие тень, в которой он обычно держался, неизменно ровное расположе-
ние духа, делавшее его общество приятнейшим в мире, его язвительная ве-
селость, его храбрость, которую можно было бы назвать слепой, если бы
она не являлась следствием редчайшего хладнокровия, - все эти качества
вызывали у д'Артаньяна больше чем уважение, больше чем дружеское распо-
ложение: они вызывали у него восхищение.
городным придворным, Атос, когда был в ударе, мог с успехом выдержать
это сравнение; он был среднего роста, но так строен и так хорошо сложен,
что не раз, борясь с Портосом, побеждал этого гиганта, физическая сила
которого успела войти в пословицу среди мушкетеров; лицо его, с проница-
тельным взглядом, прямым носом, подбородком, как у Брута, носило неуло-
вимый отпечаток властности и приветливости, а руки, на которые сам он не
обращал никакого внимания, приводили в отчаяние Арамиса, постоянно уха-
живавшего за своими с помощью большого количества миндального мыла и
благовонного масла; звук его голоса был глубокий и в то же время мело-
дичный. Но что в Атосе, который всегда старался быть незаметным и незна-
чительным, казалось совершенно непостижимым - это его знание света и
обычаев самого блестящего общества, те следы хорошего воспитания, кото-
рые невольно сквозили в каждом его поступке.
века, сажая каждого гостя на подобающее ему место в соответствии с поло-
жением, созданным ему его предками или им самим. Шла ли речь о геральди-
ке, Атос знал все дворянские фамилии королевства, их генеалогию, их се-
мейные связи, их гербы и происхождение их гербов. В этикете не было та-
кой мелочи, которая была бы ему незнакома; он знал, какими правами
пользуются крупные землевладельцы, он был чрезвычайно сведущ в псовой и
соколиной охоте и однажды в разговоре об этом великом искусстве удивил
самого короля Людовика XIII, который, однако, слыл знатоком его.
верхом. Мало того, его образование было столь разносторонне, даже и в
области схоластических наук, редко изучавшихся дворянами в ту эпоху, что
он только улыбался, слыша латинские выражения, которыми щеголял Арамис и
которые якобы понимал Портос; два или три раза, когда Арамис допускал
какую-нибудь грамматическую ошибку, ему случалось даже, к величайшему
удивлению друзей, поставить глагол в нужное время, а существительное в
нужный падеж. Наконец, честность его была безукоризненна, и это в тот
век, когда военные так легко входили в сделку с верой и совестью, любов-
ники - с суровой щепетильностью, свойственной нашему времени, а бедняки
- с седьмой заповедью господней. Словом, Атос был человек весьма необык-
новенный.
расное существо, этот изысканный ум постепенно оказывался во власти обы-
денности, подобно тому как старики незаметно впадают в физическое и
нравственное бессилие. В дурные часы Атоса - а эти часы случались неред-
ко - все светлое, что было в нем, потухало, и его блестящие черты скры-
вались, словно окутанные глубоким мраком.
говаривая отдельные фразы, Атос долгими часами смотрел угасшим взором то
на бутылку и стакан, то на Гримо, который привык повиноваться каждому
его знаку и, читая в безжизненном взгляде своего господина малейшие его
желания, немедленно исполнял их. Если сборище четырех друзей происходило
в одну из таких минут, то два-три слова, произнесенные с величайшим уси-
лием, - такова была доля Атоса в общей беседе. Зато он один пил за чет-
верых, и это никак не отражалось на нем, - разве только он хмурил брови
да становился еще грустнее, чем обычно.
удавалось пока, несмотря на все желание, удовлетворить свое любопытство:
найти какую-либо причину этой глубокой апатии или подметить сопутствую-
щие ей обстоятельства. Атос никогда не получал писем, Атос никогда не
совершал ни одного поступка, который бы не был известен всем его
друзьям.
ротив, он и пил лишь для того, чтобы побороть свою грусть, хотя это ле-
карство делало ее, как мы уже говорили, еще более глубокой. Нельзя было
также приписать эти приступы тоски игре, ибо, в отличие от Портоса, ко-
торый песней или руганью сопровождал любую превратность судьбы, Атос,
выигрывая, оставался столь же бесстрастным, как и тогда, когда проигры-
вал. Однажды, сидя в кругу мушкетеров, он выиграл в один вечер тысячу
пистолей, проиграл их вместе с шитой золотом праздничной перевязью,
отыграл все это и еще сто луидоров, - и его красивые черные брови ни ра-
зу не дрогнули, руки не потеряли своего перламутрового оттенка, беседа,
бывшая приятной в тот вечер, не перестала быть спокойной и столь же при-
ятной.
как это бывает у наших соседей - англичан, ибо эта грусть становилась
обычно еще сильнее в лучшее время года: июнь и июль были самыми тяжелыми
месяцами для Атоса.
ним говорили о будущем; следовательно, причина его грусти скрывалась в
прошлом, судя по неясным слухам, дошедшим до д'Артаньяна.
этого человека, которого даже в минуты полного опьянения ни разу не вы-
дали ни глаза, ни язык, несмотря на всю тонкость задаваемых ему вопро-
сов.
мертв, и в этом виноват я. Ведь только ради меня он впутался в эту исто-
рию, не зная ни начала ее, ни конца и не надеясь извлечь из нее хотя бы
малейшую выгоду.
ти, мы обязаны ему жизнью. Помните, как он крикнул: "Вперед, д'Артаньян!
Я в ловушке!" А потом, разрядив оба пистолета, как страшно звенел он
своей шпагой, словно двадцать человек или, лучше сказать, двадцать
разъяренных чертей!
без того несла всадника галопом.
надцатого они были у дверей проклятого трактира.
славную месть, такую месть, одно предвкушение которой уже утешительно.
Итак, он вошел в трактир, надвинув шляпу на лоб, положив левую руку на
эфес шпаги и помахивая хлыстом, который держал в правой.
навстречу.
снаряжением д'Артаньяна.
которому осмелились около двух недель назад предъявить обвинение в сбыте
фальшивых денег?
Планше скопировал ее с величайшей точностью.
самым жалобным голосом. - О, господи, как дорого я заплатил за эту ошиб-
ку! Ах я, несчастный!
присядьте, сделайте милость.
дия. Планше гордо встал за спиной его кресла.
от страха. - Теперь я узнал вас. Ведь это вы уехали, когда началась зло-
получная ссора с тем дворянином, о котором вы говорите?
вы не скажете всей правды.
ки.
знаменитый фальшивомонетчик с несколькими товарищами, причем все они бу-
дут переодеты гвардейцами или мушкетерами. Ваши лошади, слуги, наруж-
ность ваших светлостей - все было мне точно описано...
ходили эти точные приметы.
век для подкрепления, я принял те меры, какие счел нужными, чтобы задер-
жать мнимых фальшивомонетчиков...
Андреев Николай
Распопов Дмитрий
Маккэфри Энн
Шилова Юлия
Русанов Владислав
Володихин Дмитрий