И, когда спирт ударит ему в голову, не пустит ли он в ход свою руку,
слишком хорошо выправленную Корнелиусом, придавшим ей силу двух рук, во-
оруженных палкой?
Корнелиуса в отчаяние. И он болезненно ощущал свое бессилие, свою беспо-
лезность, свое ничтожество. И он задавал себе вопрос, праведен ли бог,
посылающий столько несчастий двум невинным существам. И он терял веру,
ибо несчастье не способствует вере.
вновь сгустившиеся над его головой, вследствие доноса, который готовил
Грифус.
если бы у него было и то и другое, - то не Грифус же взялся бы переслать
письмо.
емые заключенными. Он думал также и о бегстве, хотя эта мысль никогда не
приходила ему в голову, пока он имел возможность ежедневно видеться с
Розой. Но чем больше он об этом размышлял, тем несбыточнее казался ему
побег. Он принадлежал к числу тех избранных людей, которые питают отвра-
щение ко всему обычному и часто пропускают в жизни удачные моменты
только потому, что они не пошли бы по обычной дороге, по широкой дороге
посредственных людей, которая приводит тех к цели.
го как отсюда некогда бежал Гроций? Не приняты ли все меры предосторож-
ности после этого бегства? Разве не оберегаются окна? Разве не сделаны
двойные и тройные двери? Не удесятерили ли свою бдительность часовые?
когда, часовых, разве у меня нет неутомимого аргуса? И этот аргус, Гри-
фус, тем более опасен, что он смотрит глазами ненависти.
ня? Отсутствие Розы. Допустим, что я потрачу десять лет своей жизни,
чтобы изготовить пилу, которой я мог бы перепилить решетку на окне, что-
бы сплести веревку, по которой я спустился бы из окна, или приклеить к
плечам крылья, на которых я улетел бы, как Дедал... Но я попал в полосу
неудач. Пила иступится, веревка оборвется, мои крылья растают на солнце.
Я расшибусь. Меня подберут хромым, одноруким, калекой. Меня поместят в
гаагском музее между окровавленным камзолом Вильгельма Молчаливого и
морской сиреной, подобранной в Ставесене, и конечным результатом моего
предприятия окажется только то, что я буду иметь честь находиться в му-
зее среди диковинок Голландии. Впрочем, нет, может быть и лучший выход.
В один прекрасный день Грифус сделает мне какую-нибудь очередную мер-
зость. Я теряю терпение с тех пор, как меня лишили радости свидания с
Розой и особенно с тех пор, как я потерял свои тюльпаны. Нет никакого
сомнения, что рано или поздно Грифус нанесет оскорбление моему самолю-
бию, моей любви или будет угрожать моей личной безопасности. Со времени
заключения я чувствую в себе бешеную, неудержимую, буйную мощь. Во мне
зуд борьбы, жажда схватки, непонятное желание драться. Я наброшусь на
старого мерзавца и задушу его.
вила гримаса, взгляд был неподвижен.
Почему бы тогда не спуститься с лестницы, словно я совершил самый добро-
детельный поступок?
броситься вместе с ней через окно в Вааль?
она никогда не простит мне убийства отца, как бы он ни был груб и жесток
Придется уговаривать ее, а в это время появится кто-нибудь из помощников
Грифуса и, найдя того умирающим или уже задушенным, арестует меня. И я
вновь увижу площадь Бюйтенгофа и блеск того жуткого меча; на этот раз он
уже не задержится, а упадет на мою шею. Нет, Корнелиус, нет, мой друг,
этого делать не надо, это плохой способ! Но что же тогда предпринять?
Как разыскать Розу? "
сцены расставания с Розой - в тот момент, когда он стоял, как мы сообщи-
ли читателю, прислонившись к окну.
огоньком, злая улыбка искажала его губы, он угрожающе покачивался, и все
его существо дышало злыми намерениями.
вать, слышал, как кто-то вошел, понял, кто это, но даже не обернулся. Он
знал, что на этот раз позади Грифуса не будет Розы.
гнев отвечают полным равнодушием. Человек настроил себя надлежащим обра-
зом и не хочет, чтобы его настроение пропало даром. Он разгорячился, в
нем бушует кровь, и он хочет вызвать хоть небольшую вспышку.
крайней мере, нанести этим орудием кому-нибудь хорошую рану.
громко подкашливать:
вательную песенку:
мую меланхолию Корнелиуса, вывела из терпения Грифуса:
Грифус.
чтобы укротить тебя и заставить сознаться в твоих преступлениях?
лиус.
рот старого тюремщика, он добавил:
взбесились!
жется, мне угрожаете?
даже большая палка. Но я не думаю, чтобы вы мне стали этим угрожать.
двум наказаниям: первое, согласно параграфа IX правил Левештейна: "Вся-
кий тюремщик, надзиратель или помощник тюремщика, который подымет руку
на государственного заключенного, подлежит увольнению".
Устав об этом не говорит.
уставе, но которое предусмотрено в евангелии, вот оно: "Взявший меч - от
меча и погибнет", взявшийся за палку будет ею побит...
ном Корнелиуса, замахнулся дубиной, но в тот момент, когда он ее поднял,
Корнелиус выхватил ее из его руки и взял себе подмышку.
нимаюсь по лестнице.
кий обед, какой только можно себе представить Но для меня это совсем не
Шилова Юлия
Нортон Андрэ
Перумов Ник
Василенко Иван
Акунин Борис
Каменистый Артем